Раздельные постели - Спенсер Лавирль (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Он отступил назад и внимательно рассмотрел ее.
Мать постарела. Он крепко обнял ее, чувствуя свою вину. По щекам Ады текли слезы. Стив надеялся загладить свою вину перед матерью до того, как еще раз ее покинет.
— Пошли, мама. В машине Кэти… Мы сейчас поедем на ленч.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Наконец наступил день свадьбы Кэтрин. Это был последний день, который она проведет вместе с девушками в «Горизонте». Она уже не сдерживала их эмоций, временами чувствуя, что задыхается в их чрезмерной заботе. Выражения их лиц, эти кроличьи взгляды действовали на ее сознание. Кэтрин была уверена, что они станут ее епитимьей на всю оставшуюся жизнь. Сага, которую она принесла в «Горизонт», останется легендой внутри его стен, и любая сказка Ганса Христиана Андерсена могла бы с ней посоревноваться. Но конец этой легенды, не известный еще никому из них, останется ее личной тайной.
Она с трудом сдержала слезы. Девушки играли с ней в «свадьбу», наряжая ее, как в детстве наряжали своих кукол, напевая себе под нос «Логенгрин», притворяясь, что этой куклой были они сами.
Для Кэтрин это было суровое испытание — постоянная улыбка на губах, живость в голосе… Когда приблизился последний час, она поняла, что любит, по-настоящему любит очень многих из этих девушек.
Она села перед зеркалом, ее лицо пылало, обрамленное трогательным ореолом мягких светлых локонов, высоко подобранных и скрепленных зимней гарденией, а от нее вниз по спине спускалась тонкая белая лента. Они купили ей подвязку и надели на икру, смеясь и отпуская глупые шутки. На Кэтрин было самое сексуальное белье, каким она когда-либо владела. Ее мать купила это белье в магазине для служащих в «Мансингвэа», удивив продавщиц. Бюстгальтер был очень узким, впереди с глубоким вырезом, нижняя часть образовала в форме лотоса атласные пальцы, которые поднимались к соскам и едва прикрывали их. Изысканные трусики, украшенные прозрачным кружевом, закрывали тонкую полоску кожи, выставляя напоказ бедра. Комбинация прекрасно бы сошла за вечернее платье. Она была декольтирована так же глубоко, как и бюстгальтер, и спускалась вниз, облегая бедра и заметно выступающий вперед животик. Сейчас Кэтрин положила на него руки, глядя на подвязку и лица, окружившие ее. Ее глаза наполнились слезами. Она сделала глубокий вдох, провела кончиком пальца под ресницами, зная, что глаза девушек следят за мерцанием бриллианта.
— Девочки, не надо! — сказала она, задрожав. — Не нужно так радоваться за меня. Каждая из вас должна быть на моем месте, а не я! — Она не выдержала и зарыдала.
— Не смей плакать, Кэтрин Андерсон! — начала браниться Мари. — Не делай этого после стольких трудов над косметикой. Если ты проронишь на нее еще хоть одну слезу, мы от тебя отречемся.
Все рассмеялись, а Кэтрин воскликнула:
— О нет, вы этого не сделаете! Вы не можете отречься от меня, также как и я не могу отречься от вас. Теперь нет. Мы едины…
Кэтрин сжала губы. Она неуверенно засмеялась, вытянула руку и потребовала бумажную салфетку. Кто-то заметил:
— Эй, Андерсон, осуши свои слезы или еще что-нибудь! Это сняло напряжение. Снова проверили косметику, кто-то принес простое платье, в котором Кэтрин поедет в машине, свадебное платье, уложенное в пластмассовый чехол, сумочку и небольшой чемодан с вещами.
— Ты положила духи?
— Да, спасибо, что напомнила, Фрэнси.
— А как насчет пилюль? Пилюль?!
— Тебе они понадобятся, чтобы высоко летать.
— Клею понадобятся пилюли, когда он увидит это нижнее белье.
— Будь осторожна с гарденией, когда будешь садиться в машину!
— Твой брат здесь, он только что приехал!
Все бросились вниз. Стив вынес на улицу вещи Кэтрин и снова вернулся за ней.
Все. Нужно было идти… Но это было очень трудно сделать, вдруг отвернуться и уйти от тепла и любви. Миссис Толлефсон подошла к ней и просто сказала:
— Кэтрин, мы все так счастливы за тебя. Мне кажется, что ты превратила каждую девушку здесь в нечто большее, чем они были раньше. Правда, девочки?
Кэтрин закрыла глаза.
— Послушайте… Я-я люблю вас всех. — Говоря это, она переживала ужасное волнение. Эти слова, такие непривычные ее языку, создавали откровенность, какой раньше она никогда не чувствовала. Она действительно любила сейчас каждую из этих двадцати пяти девушек… Неожиданно ей захотелось, чтобы их руки втащили ее назад под свою защиту…
Но это было уже невозможно. Ее вывели в ноябрьский день. На улице падал чудесный снег и мерцал в ее волосах, как звездная пыль. Небо было бледным, и только грязные пятна серых облаков низко висели на нем, посыпая снегом свадебный день Кэтрин. Она машинально наблюдала, как двигались по небу облака, постепенно очищая небо. На фоне белого снега четко выделялись голые деревья и казались чернее черного. У снега был чистый, нетронутый запах новизны, какой всегда бывает у первого снега. Он дразнил ее, падая, как лепестки цветов перед невестой, все покрывая белым. Она вздохнула, закрыла глаза, заставляя свое сердце правильно биться. Но оно стучало все более беспорядочно, когда она представила себе дом Форрестеров, гостей, которые скоро будут приезжать, Бобби и Стью, и где-то в ожидании… Клея.
«О Клей, — думала она, — что мы наделали? Как все это может случиться? Я еду к тебе с этим бриллиантом на пальце и с бархатным платьем на заднем сиденье! Эти взгляды девушек, разрывающие мою душу… И твой отец, и мать, и бабушка, и дедушка — все они ждут, чтобы принять меня в твою семью!»
— Останови машину.
— Что? — удивившись, спросил Стив. — Останови машину. Я не могу через все это пройти. Кэтрин закрыла лицо руками. Стив обнял и прижал ее к себе.
— Что такое, малышка?
— О Стив, что мне делать?!
— Ш-ш-ш-ш. Перестань плакать. Это просто последние волнения. Не думаю, что у тебя возникли в последний момент сомнения… — Он поднял ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Кэти, если бы у меня было право выбирать зятя, то, наверное, я выбрал бы Клея Форрестера. Я сужу из того, что видел. И если бы мне пришлось выбирать семью, чтобы доверить тебя, то, вероятно, это была бы его семья. Тебя будут любить и заботиться до конца жизни.
— В том-то и дело. Это не продлится до конца моей жизни.
— Но…
— Клей и я женимся временно. Мы договорились, что разведемся, как только ребенок получит имя, а Клей сдаст экзамены и начнет работать в фирме отца.
Стив откинулся на сиденье, переваривая новость. Он хмуро насупил брови.
— Не смотри на меня так! И не спрашивай, как началась вся эта неразбериха, потому что прямо сейчас я не смогу этого объяснить даже сама себе. Я только знаю, что чувствую себя самой большой мошенницей в мире, и не думаю, что смогу пройти через это. Я думала, что смогу, но не могу.
Стив уставился на «дворники», которые недовольно шлепали по ветровому стеклу.
— Ты хочешь сказать, что никто из них не знает?
— О Стив, не следовало тебе рассказывать, но мне нужно было сбросить камень с души.
— Хорошо, а теперь, когда ты это сделала, послушай, что я тебе скажу. ТЫ ДОЛЖНА чувствовать себя мошенницей. Ты играешь в очень грязную игру с прекрасными людьми, по крайней мере я так думаю. А так как ты уже начала эту игру, у тебя не остается никакого выбора, кроме как довести ее до конца. Если ты сейчас остановишься, то введешь их в растерянность больше, чем наш знаменитый папаша. Они отнеслись к тебе более чем благосклонно, Кэтрин. Они предоставили тебе свою поддержку и вели себя порядочно, были щедры в отношении денег. Честно говоря, я не знаю, как бы я воспринял ситуацию, окажись на их месте, если бы столкнулся со столь странными обстоятельствами… Не многие люди могут согласиться на такое. Я думаю, что ты перед ними в долгу и не просто пройдешь свадебный ритуал, но и чертовски постараешься, чтобы все было хорошо потом. Если бы мне представилась такая возможность, как тебе, я бы приложил максимум усилий, чтобы не позволить Клею выскользнуть из рук так легко.
