Ты мой закат, ты мой рассвет (СИ) - Субботина Айя (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
Даже не знаю, что и делать, потому что у меня есть определенные планы на собственную, блин, законную жену. И мне очень не хочется верить, что ей может стать хуже от парочки оргазмов. Даже и хрен бы с ним - без проникновения.
Очкарик потихоньку, притворяясь кошкой, мурлычет и жмурится, сидя на соседнем сиденье. Слушает во все уши мои рабочие байки, улыбается и сияет. Я был уверен, что на этом сроке у нее уже начнет формироваться живот, но нет и близко ничего похожего. Хотя кто его там разберет под этим ее вельветовым комбинезоном с защелками в виде железных пчел.
Ребенок.
Какой она у меня еще ребенок.
Только иногда первоклассно посылающий куда подальше врагов семьи.
Когда подруливаю к дому, глушу мотор и обегаю машину, чтобы помочь ей выйти, покрывается румянцем, потому что беру ее за ладони и тяну на себя, а она, шатаясь, падает мне в руки, словно яблоко.
И пахнет так... Ни хрена не больницей.
Обнимаю ее крепче, тяну к себе, потому что от этого ее запаха и горячих от стыда щек начинает шуметь в голове. Я столько ночей дрочил, как ненормальный, вспоминая как классно она отсасывала мне в прошлый раз, как мне хотелось попробовать еще и еще, грубее и жестче, чтобы потом кончить на ее пухлые губы
и...
— Антон... - выдыхает Очкарик, сквозь джинсы потираясь об мой вставший член. -Скажи, что я не одна соскучилась...
— Шутишь? - хрипло смеюсь в ответ. - Скажи спасибо, что тебя нельзя трахать как нормальную человеческую женщину.
— А то что? - У нее дрожат ресницы и голос.
— Хочешь, чтобы я это во всех подробностях сказал что ли?
Она достаточно ненормальная, чтобы после моих слов у нее засверкали глаза, и пошлые мысли проступили во внезапно заострившихся чертах лица.
Приоткрывает губы.
Проводит по ним языком.
Черт, на фоне моих ночных фантазий - это слишком.
— Антон Владимирович? - вторгается в наше уединение голос Марины, и Очкарик стремительно сжимается, словно услышала змеиное шипение.
Приходится сразу обнять ее и притянуть к себе под подмышку, помогая топать до крыльца, на котором топчется уже одетая и собранная помощница по дому.
— Йени, это - Марина. Она наводит порядки и присматривает за котом. Я тебе о ней рассказывал.
Очкарик неуверенно кивает, но даже через много слоев одежды я все равно чувствую, как напряжены ее плечи.
— Марина, это - Йен, моя жена.
— Йен? - не понимает девушка.
— Йенифэер, - называет полное имя Очкарик. - Это в честь колдуньи.
По лицу Марины понятно, что она понятия не имеет, о чем вообще речь.
К счастью, это никак не отражается на тех ее способностях, ради которых я и собираюсь продлить с ней контракт.
— Запеканка с рисом и курагой в духовке, - говорит Марина, спускаясь с крыльца. -Ваши рубашки на сушилке. Оставьте их - я приеду во вторник и все поглажу.
— Спасибо, Марина.
Очкарик выдыхает только когда она полностью исчезает из виду.
Кусает губу снова и снова, кажется, почти не обращая внимания, что я уже дважды отвожу ее руку от лица.
— Ты не говорил, что она такая... молодая и симпатичная, - ворчит моя замороченная писательница.
— Ты удивишься, Очкарик, но в агентствах крайне мало женщин предпенсионного и пенсионного возраста. Особенно в том сегменте, который предполагает много физической работы по уборке жилой площади больше стандартной «двушки».
Она все равно заглядывает мне за плечо с видом маленькой злой собачки, на чью территорию забрел грозный хищник. Не уверен, что вообще поняла смысл моих последних слов. Но я не сказал ни слова неправды - сам был удивлен, когда пришел искать помощницу по дому и ожидал получить женщину почтенных лет, которая умеет делать все и знает, что такое порядок в доме. Честно говоря, Марина даже на собеседовании не произвела на меня впечатления, но кто я такой, чтобы оценивать возможности человека с его слов? В конце концов, не языком же она должна была работать, а увидеть ее в деле можно было только опытным путем.
Очкарик рассеянно улыбается, мотает головой, но скорее в ответ на собственные мысли, которые не решается озвучить. Пытаюсь вывести ее на разговор, но малышка просто трет тыльной стороной ладони об мои колючки, извиняется за перепады настроения, списывая все на гормоны и уже с сияющим лицом переступает порог дома.
Кот вертится возле ее ног, но с некоторой осторожностью. Все-таки успел отвыкнуть.
Очкарик медленно и осторожно присаживается на корточки, гладит его между ушами и обиженным голосом отчитывает:
— Вот так, вот такая она - кошачья верность. Раз тефтельками не накормила - и прошла любовь.
Добби садится и слушает в оба локатора. Я бы и поспорил, что эта мелкая белая зараза все прекрасно понимает. По крайней мере, морда у него совершенно осмысленная. Вот открыл бы рот и процитировал Ницше - я бы ни хрена не удивился.
— Все хорошо? - тянусь к жене, когда она берет кота на руки и так же осторожно поднимается. Морщит нос как от какого-то дискомфорта. Или мне только кажется? -Очкарик, давай-ка ты закончишь напрягаться и просто сядешь.
— Антон, мне уже тошно лежать и сидеть, - канючит она. - Я хоть по дому похожу, можно? Ну чуть-чуть, до лестницы и назад. Все тут потрогаю. А то... как в гостях, честное слово.
У нее такой несчастный вид, что я в который раз мысленно прошу этого чувака на небесах все-таки дать мне сына. Я с двумя плаксами не справлюсь. Разведут мокроту в четыре ручья - я же не выдержу и на хрен угроблю все воспитание.
А с другой стороны...
Представляю эти тощие, как хвост нашего Добби, косички со смешными резинками
— и рожа снова как у того зеленого чувака из «Рождественской истории».
— Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, - трется об мой подбородок малышка, - но продолжай об этом думать. У тебя очень счастливое лицо.
— Тебе показалось, - фыркаю я.
— Муж, мы дома. - Очкарик обхватывает мои щеки узкими прохладными ладонями.
— Снимай броню.
Не знаю, как у нее это получается, но пяти слов оказывается достаточно, чтобы я и правда почувствовал, что дома. Снова там, где меня принимают как есть. Не будут искать слабости, чтобы ткнуть туда побольнее, и не будут пользоваться моими болевыми точками.
А если нужно - еще и навешают за меня
Хоть это и будет выглядеть как попытка мышонка вступиться за гризли.
— Тебе доктор тоже сказал, что нам совсем-совсем нельзя? - хныкает малышка, притрагиваясь языком к моей нижней губе.
— Ага, - чуть не скриплю зубами в ответ.
— Я думала тебя обмануть и сказать, что готова предаваться грязному развратному
сексу.
У меня, как у пацана, встает от одних только слов.
Вот и не верь потом в то, что лучшее порно - оно всегда в голове и с участием женщины, которую хочешь. Даже если она и близко не актриса «эротического жанра», и вообще бледная моль.
Но своя моль.
И пахнет так...
Вот же черт!
— Я прочитала семь форумов о том, как можно порадовать мужа во время сложной беременности, - продолжает шептать Очкарик, пока я провожу руками у нее под подмышками и намеренно останавливаюсь под грудью. Хрен знает, сработают ли тормоза.
— Порадовать мужа? - Нервный смешок получается очень уж нервным. Как у психа. Вот она - писательница. Человек, который любит рыть матчасть на тему всего. Когда-то я ржал, что она изучает историю Великой Римской империи для одной из своих фэнтези-идей, а теперь вот, даже рад, что умница все-таки не забыла, что я - мужик, и мои потребности никуда не делись. - Ну и как? Обрела ли ты знание, Очкарик?
— Угу. - сопит она. отступая на шаг назад. Мгновение - и щеки становятся розовыми, а веснушки россыпью по носу и щекам - такие яркие, словно подрисованные золотым карандашом. - Порадовать мужа можно бужениной с прованской горчицей, - поправляет очки и начинает степенно загибать пальцы, -дорогим спинингом, новой «резиной» на машину и обещанием не приглашать маму в гости целый год.
