Внеплановая беременность (СИ) - Кострова Валентина (первая книга .txt) 📗
— Напоминает сникерс, только соленый, — резюмирует мальчик, с удовольствием сминая бутерброд. — Попробуй, пап, очень вкусно.
— Воздержусь.
— А зря, — Пашка смешно кривляется, Никита сощуривает глаза, я смеюсь.
Мои мужчины собираются по своим делам: кто в школу, кто на работу. Я поправляю у Паши воротник рубашки, жилетку, успеваю его причесать, хоть он уворачивается. Никита чмокает меня в щеку.
— До вечера. Сегодня мама Пашку к себе заберет, так что никто тебе не будет мешать готовить очередной кондитерский шедевр.
— Мне итак никто не мешает. Хорошего рабочего дня, — я притягиваю за галстук Никиту к себе, с улыбкой целую. Паша недовольно сопит, закатывает глаза.
— Я подожду внизу, — бурчит и закрывает за собой дверь. Мы с Никитой смеемся, я прислоняюсь к дверному косяку и наблюдаю, как он одевается.
— Люблю, — шепчет мне в губы, еще раз быстро целует.
— Тоже люблю, — шепотом в ответ признаюсь, как только за ним закрывается дверь.
Постояв некоторое время, словно Никита еще должен вернуться, иду на кухню. «Очередной кондитерский шедевр» — бисквитный торт с очень вкусным сливочным кремом, красиво смазанный шоколадной глазурью и украшенный ягодами. Это подарок Полине Сергеевне. Завтра приезжает отец Никиты. Он иногда наведывается в столицу, захаживает к свекрови. Бывшие супруги поддерживают общение по телефону. Сам Никита к этому факту отнесся равнодушно. Для него отец как был чужим человеком, так и остался.
Что касается моих родителей, тут грустно. Я слетала домой. Увидеть неподвижного папу морально была не готова. Всю неделю пребывания в родном доме каждую ночь плакала. От язвительного мужчины, полного сил и жизни остались только живые глаза, которые зорко следили за каждым шагом. Он плохо говорил, его речь невозможно было понять с первого раза. При нем старалась не реветь, не причитать, не стонать. Судя по довольному блеску глаз, его эта линия поведения очень устроила.
Мама тоже превратилась в тень. Очень сильно похудела. Всегда виновато опускала глаза при разговоре, словно в моих и отцовских несчастьях есть ее вина. С ней я проговорила всю ночь. Спокойно рассказала без прикрас, что пережила, рассказала о Никите, Паше, о Марине. О ней был отдельный разговор. Мама очень удивилась, что бывшая жена моего мужа сыграла немаловажную роль для меня.
Марина сумела добиться гармонии в моей душе. Сейчас я не боялась мечтать о ребенке. С радостью возилась с Вероникой, чувствуя с этой девочкой невообразимую связь. К моему удивлению, Марина и Артур выбрали меня крестной для своей малышки. Теперь у меня есть любимая дочка, которая отвечает мне взаимностью со всей своей детской пылкостью.
Вернувшись в Москву, решила делать сладости на продажу: печь на заказы торты, капкейки, пирожные. Часть своего дохода спокойно отсылала маме. Она меня об этом не просила, но я считала, что обязана ее поддержать. Просила два раза в месяц нанимать людей, чтобы помогали по дому, во дворе, с отцом.
Мир выпечки, изготовление тортов меня очень сильно заинтересовало. С удовольствием работала с мастикой. У меня образовалась своя база клиентов, «сарафанное радио» — лучшая реклама, чем рекламы в соцсетях и брошюрах. Но это не значит, что я не использовала «Иснтаграм» для своего дела. Снимала видео процесс готовки тортов, делилась лайфхами. Как-то поймала себя на мысли, что в будущем мне бы хотелось иметь свою кондитерскую-кафе, куда бы приходили семьи для приятного времяпровождения.
Благодаря Никите, его поддержке я не боялась мечтать, озвучивать ему свои невероятные фантазии. В его глазах всегда находила отклик.
Поставив торт в холодильник, смотрю на время. Часы показывают шесть, через полчаса-час приедет Никита. Он у меня теперь начальник всех начальников. Никита не мечтал быть самым главным начальником. Его по-прежнему тянула свобода командировок в горы, равнины, где можно быть наедине с природой. Положительная работа его отдела привлекла внимание вышестоящего руководства. Они стали приглядываться к нему. Сделали предложение, он думал. Довольно долго думал, сомневался, порывался вообще уволиться, но в итоге здравый смысл взял над ним вверх. Паша растет, нужно думать о будущем сына.
— Я дома, — несется из прихожей.
— Я слышу, — делаю тише огонь на плите. Достаю посуду, расставляю все на столе, когда меня обнимаю сзади и утыкаются в шею. Нежно целует, поглаживает ладонями мой живот.
— Ты вкусно пахнешь.
— Весь день возилась с тортом. Ты голоден? — разворачиваюсь в его руках, попадаю в плен карих глаз и сладких губ. На время забываю об ужине на плите. Есть только он, мой самый неповторимый мужчина, от которого я у меня подгибаются ноги и сбивается сердце с привычного ритма. Я не знаю, как можно любить сильнее, но люблю его так, что кажется умру от этого чувства внутри себя.
— Поужинал бы тобой, но боюсь желудок со мной не согласится, — чмокает в нос, с неохотой отстраняется.
— Мой руки и садись. Сейчас накормим тебя, — привстаю на цыпочках, целую в губы и уворачиваюсь от его рук в сторону плиты, хитро сверкнув глазами.
— Как прошел день? — заворачивает рукава рубашки, мое руки и садится за стол.
— На кухне. А у тебя?
— Купил маме подарок, — внезапно встает, я растерянно на него смотрю. Пожимаю плечами, раскладываю еду по тарелкам, сажусь на свое место. Возвращается с какой-то бумагой, протягивает мне. Хмурюсь, он подбадривает улыбкой. Вчитываюсь в текст. Три минуты у меня уходит на то, чтобы осмыслить прочитанное.
— Ты сумасшедший! — шепотом выражаю свои чувства, вскидываю на Никиту глаза.
— Ничего особенного. Пришлось, конечно, помудрить, как все правильно сделать, но результат я считаю получился шикарный.
— Ты ее об этом спрашивал?
— Она хотела, как и ты, домик возле моря. Я перебрал кучу вариантов, замучал риелтора, но своего добился. Продал эти две квартиры, купил дом в Геленджике для мамы и дом для нас в пригороде Москвы, — берет мою руку, подносит к губам. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Я в шоке. Как ты умудрился это все провернуть за нашими спинами?
— Мама знала. Она показывала квартиры, пока ты была на учебе или на курсах. Ань, — смотрит внимательно мне в глаза, я улыбаюсь, тянусь к нему. Целую в губы, смеюсь, опять читаю документ.
— Зачем нам дом? Можно было квартиру побольше.
— Я считаю, что для детей будет лучше дом, чем квартира.
— Да, ты прав, но Паше далеко ездить до школы, наверное.
— Я буду его по дороге отвозить в школу, которая есть неподалеку от поселка. Она тоже с очень хорошей программой, есть продленка. Может быть ты захочешь получить права, будешь его забирать, когда я не смогу. Думаю, тебе понравится жить в доме. Природа рядом, не море, конечно, но все же.
— На море будем ездить к Полине Сергеевне. Я до сих пор в шоке. Можно отметить, — встаю на ноги, достаю припрятанную для особого случая бутылку хорошего вина. Прихватываю два бокала, протягиваю вино Никите со штопором. Наполняет только один бокал, ставит бутылку, я вопросительно на него смотрю, мне наливает воду.
— Я сегодня «трезвый» водитель без прав?
— Нет. Думаю, что тебе не стоит пить вино. И вообще себя перетруждать.
— Почему? Я нормально себя чувствую.
— Это радует. Тебя ничего не беспокоит в последнее время? — серьезный тон напрягает, я задумываюсь, пытаясь понять, что он имеет ввиду. Ничего в голову не приходит. Вроде на самочувствие грех жаловаться, я бодра и на подъеме. Последнее время много ем, пью, но на мне это не сказывает, к радости.
— Нет.
— То есть ты считаешь нормальным есть сладкое и соленое одновременно?
— А что тут такого? — удивленно спрашиваю, не понимая к чему он клонит. Улыбается, перебирает мои пальчики, разглядывает их.
— В первую беременность у тебя тоже такие были вкусовые странности?
Задумываюсь. В первую беременность у меня был токсикоз на запахи, головокружение, отсутствие менструации. Прикрываю свободной рукой рот, смотря во все глаза на Никиту.
