Пока мы будем летать (СИ) - "Paper Doll" (книга бесплатный формат TXT) 📗
«Мои дорогие девочки,
Почему каждое письмо она начинает с этого? Уже первые строчки заставляют меня разочароваться в этой женщине ещё больше, чем я уже в ней разочарована.
Наконец, в моей жизни наступил покой и умиротворение. У меня чувство, будто я всё кружила и кружила, не зная, как остановиться, но теперь я сумела остановиться. Разве что легкое головокружение напоминает мне о событиях моего суетливого прошлого.
Так тебе напоминает о нас лишь головная боль, вызванная неприятными воспоминаниями? Какая же ты до невозможности невыносимая.
Малышка Эжени растёт настоящей красавицей. Она очень похожа на Поля. У неё есть какое-то внутреннее очарование. Она буквально располагает к себе других людей. В меня она удалась внешней красотой.
Так ты бросила нас из-за того, что мы похожи на человека, которого ты ненавидела всей душой? Его любовь была равносильна твоей ненависти. Тем не менее, Эйприл больше похожа на тебя, мам. Ты могла бы остаться хотя бы ради неё.
Мы живем в прекрасной квартире-студии. Вид здесь весьма очаровательный. Здесь очень мило и уютно. Из большого окна на кухне можно увидеть Эйфелеву башню.
Но ты никак не можешь увидеть двух дочерей, что оставила на произвол судьбы. Ты не можешь даже увидеть, что ответное письмо не пришло тебе ни разу. И всё равно продолжаешь писать о прелестях своей жизни. Без нас.
Я обрела наконец покой. И не счастье ли это? Любимый мужчина, ребенок от него и Париж. Вы должны быть рады за меня, мои любимые девочки.
Захлебываюсь от слёз радости за тебя, мам.
Надеюсь, вы поистине будете рады за меня. Люблю вас, мои маленькие девочки. Эжени присылает вам тысячи поцелуйчиков, а ваша мамочка не забывает о вас, дорогие.
Если бы я могла, я бы выблевала эти слова из своего мозга. Прикрываю устало глаза, откладываю письмо в сторону. Лучше бы она приберегла бумагу и написала своему Полю утреннюю записку с пожеланием хорошего дня, нежели это.
Она снова не назвала имени ни одной из нас. Не спросила, как мы. Сказала порадоваться за неё. Порадоваться? Я могу разве что проклять. Хотя если карма всё же существует, она и так накажет её.
Больше всего мне жаль Эйприл. Она любит Хелен вдесятеро больше меня. Она всё ещё надеется, что она вернется, хотя теперь и не твердит так часто об этом. Уход матери повлиял на неё сильнее смерти отца. Она верила ей, любила её, едва ли не боготворила.
С Эйприл Хелен всегда была добрее. Она любила её больше, чем меня. Особенно после смерти отца, когда я стала неуправляемой. Она не могла мне и слова сказать, потому что знала, что я любила его больше, нежели она. Я была единственной, кто любил его и кто плакал за ним. Но с Эйприл всегда всё было иначе.
Поднимаюсь с кровати. Ноги совсем как ватные. Коленки трясутся, но я пытаюсь не терять своего обладания. Она не стоит этого. Она не может сбить меня с нужного направления.
Бросаю конверт в нижний ящик комода. Здесь ему самое место. На самом дне всех вещей.
Когда сижу на коленях у деревянного старого комода, до меня доносится скрип половиц. Быстро подхватываюсь на ноги и несусь на кухню. Эйприл должна быть в школе. Луиза приедет не раньше конца недели. У меня даже нет соображения, кто это может быть. Но чувствую себя пойманном на чем-то плохом, и от этого у меня загораются щеки.
Замечаю на кухне Тома. Он стоит у открытого холодильника, выискивая что-то. На столике замечаю термос, в котором, наверное, находится кофе. Тот самый кофе, из-за которого я любила Тома. Имеет ли это значение теперь, когда я просто без ума от чая?
Нарочито громко прочищаю горло в попытке привлечь внимание. Он заметно передергивается, видимо, испугавшись. Том захлопывает дверцу холодильника слишком сильно, после чего жалеет об этом в ту же секунду, о чем говорит его виноватый взгляд. Затем он начинает разглядывать меня как впервые, от чего мне становится неловко.
— Привет, — наконец произносит Том. — Я здесь тебе принес, — он берет в руки термос и очень сильно сжимает его, видимо, от волнения. В эту же секунду мне хочется, чтобы этот разговор закончился прямо сейчас. Странно, но чувствую лишь дикое желание избавиться от мужчины. Хочу, чтобы он исчез.
Складываю руки на груди, занимая оборонительную позицию. Сажусь за стол, продолжая сохранять дистанцию между нами.
— Спасибо, я больше не предпочитаю кофе, — сухо отвечаю. Замечаю, как вздулась венка на шее парня. Глаза сделались какими-то стеклянными, будто он собирался заплакать. И я чувствую к нему лишь отвращение, вместо привычной жалости или теплого чувства любви. Отвожу глаза в сторону.
— Зачем ты так? — его боль просачивается через голос, едва заметно дрожащий. Он заставляет меня чувствовать себя виноватой и, по правде говоря, у него неплохо это получается. Головная боль ударяет по вискам.
— Послушай, Том…
— Нет, Харпер! Я люблю тебя и жду от тебя ответного чувства. Я не могу понять, что изменилось. Я не хочу слышать твоих глупых «давай подождем» или «я ещё не готова». Просто объясни мне, что пошло не так. Дело ведь не в Джоди? — неуверенно с надеждой спрашивает он.
Что не так? Как я могу объяснить Тому, что не так, не разбив ему сердца.
Наверное, всё было не так с самой первой секунды, как мы начали встречаться. Потому что я начала отношения с Томом не из большой и чистой любви, а лишь из-за острой необходимости быть с кем-то рядом. В нужный момент, в нужном месте. Точное определение того, как всё началось. Я была влюблена в саму фикцию влюбленности, на деле же не почувствовав того, что, вероятно, должна была.
Мы познакомились в «Розовом поросёнке». Тогда я лишь начала там работать. У меня постоянно всё валилось с рук, я ничего не успевала делать. Тони получал много жалоб из-за моей рассеянности, но я умоляла его не увольнять меня. У меня особо не было выбора, где я могла работать, а это место казалось не таким уж и плохим.
Том был одним из клиентов. Он расстался с Джоди и, когда впервые пришел к нам, то заказал бутылку водки. Я сказала, что у нас не большой ассортимент алкогольных напитков, и всё, что я могу ему предложить, это пиво.
Он хотел уйти, но я сказала, что жизнь не так уж и плоха, чтобы заливать боль водкой. Парень лишь недовольно хмыкнул, покинув кафе.
Том вернулся через неделю. Заказал пиво и ещё что-то. Подождал до конца моей смены, а затем настоял на том, чтобы проводить меня домой. После этого мы встречались каждый день и каждый день Том провожал меня.
С ним было весело. После ухода матери, неудавшихся отношений с Патриком, затянувшейся депрессии Эйприл и быстрого взросления я чувствовала, как груз бремени давил всё сильнее на мои плечи. Плечи Тома были вполне подходящими для того, чтобы часть своих забот я могла возложить на них.
Я не должна была начинать эти отношения лишь из-за этого. Мне не стоило быть такой эгоисткой по отношению к Тому. Я думала о себе. О том, как выжить, и как не потерять себя в круговерти жизни.
Я не надеялась полюбить. Мне было достаточно чувства благодарности, которое я для себя превратила в призрачную любовь. Любви не было. По крайней мере, в моем сердце. И я не надеялась почувствовать её, потому что даже не представляла, какой она должна быть. Мне было достаточно и этого.
Я не выбирала. Я не намеренно полюбила Флинна, разбив сердце Тома на маленькие кусочки. Меня и саму волнует то, что я не чувствую того, что должна чувствовать к нему. Но я не хочу убивать в себе то, что есть. Мне нравится любить Флинна. И этому даже нет никакого объяснения.
— Пожалуйста, Том. Мне тоже сложно. Просто всё изменилось… Я больше не могу… — начинаю говорить отрывистыми фразами, словно собираюсь заплакать. В горле образовался ком, что мешает внятно выражать мысли. Хотя и сами мысли мои не внятны, что огорчает меня не меньше.
— Почему ты такая… жестокая? Ты словно больше не та Харпер, которую я знал всё это время. Что с тобой не так? — он мягко давит на меня, раздавливая в моей душе то прекрасное чувство, в которое я окунулась вместе с другим. Может, это действительно моя вина, что я полюбила? Пока что этому чувству рады лишь двое. И не всегда, а лишь время от времени, когда голос совести замолкает в моей голове.
