Неженка - Филлипс Сьюзен Элизабет (читать книги без регистрации TXT) 📗
Дверь распахнулась, и в проеме показался Далли. Подойдя к Франческе, он протянул ей сумочку.
— Привет, Френси, — тихо сказал он.
— Привет, Далли. — Взяв у него сумочку, она посмотрела в ночное небо, в котором сияли звезды.
— Ты действительно здорово там выступила.
Франческа мягко и горько рассмеялась. Он сунул зубочистку в уголок рта.
— Да нет же, я не шучу. Когда ты поняла, что сваляла дурака, то ради разнообразия стала вести себя более или менее достойно.
Никаких сцен на танцплощадке, просто тихо ушла. На всех это произвело впечатление. Они хотят, чтобы ты вернулась.
Франческа подколола его:
— Хотят, но не слишком.
Он довольно хмыкнул, но тут дверь отворилась, и на пороге появились двое мужчин.
— Эй, Далли, — позвали они.
— Эй, я здесь.
Мужчины влезли в помятый джип «Чероки», и Далли вновь повернулся к Франческе:
— Думаю, Френси, ты не нравишься мне уже не так сильно, как обычно. Я имею в виду, что ты по-прежнему большую часть времени изрядно достаешь меня, да и вообще, строго говоря, ты не мой тип женщины, но, надо признать, временами бываешь очень даже ничего. Ты действительно здорово выступила с этой историей про бородавочника и полностью выложилась, рассказывая ее, даже когда поняла, что роешь себе глубокую могилу.
Из зала донесся звон тарелок, когда музыкальный аппарат перешел к финальному хору из «За закрытой дверью». Франческа поковыряла каблуком утрамбованный гравий.
— Я хочу домой, — резко сказала она. — Мне не нравится здесь. Я хочу назад, в Англию, где мне все понятно. Я хочу мою одежду, и мой дом, и моего «астон-мартина». Я хочу, чтобы у меня опять были деньги и друзья, которые меня любят. — Ей хотелось, чтобы была жива мать, но она не произнесла этого вслух.
— Ты что, так сильно жалеешь себя?
— А ты бы не жалел, случись тебе оказаться на моем месте?
— Трудно сказать. Не могу представить, что был бы по-настоящему счастлив, будь у меня такая сибаритская жизнь.
Она не знала точного значения слова «сибаритская», но общий смысл уловила, и ее разозлило, что кто-то, чью разговорную грамматику даже из жалости нельзя было признать отвечающей принятым нормам, пользуется словами, ей не вполне понятными.
Далли облокотился на корпус пикапа.
— Франческа, ты должна мне кое-что сказать. Есть ли у тебя в голове что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее жизненный план?
— Естественно, я намереваюсь выйти замуж за Ники. Я уже тебе говорила. — Почему эта перспектива так угнетала ее?
Вытащив изо рта зубочистку, он отшвырнул ее.
— Ох, Френси, кончай с этим. Сейчас тебе хочется выйти замуж за Ники не больше, чем иметь на голове растрепанные волосы.
Она стала возражать:
— По существу, у меня не такой уж большой выбор, ведь мне и двух шиллингов не наскрести! Я должна выйти за него. — Увидев, что он открывает рот, готовясь исторгнуть очередную дешевую банальность, Франческа его прервала:
— Не говори ничего, Далли! Некоторые люди приходят в этот мир, чтобы зарабатывать деньги, другие же рождаются, чтобы их тратить, и я отношусь к классу последних. Если уж говорить начистоту, у меня нет ни малейшей идеи, как содержать себя. Ты уже слышал, что получилось, когда я попробовала стать актрисой, а для манекенщицы у меня слишком маленький рост. И если доведется выбирать между работой на какой-нибудь фабрике и замужеством за Ники Гвинвиком, то можешь вполне догадаться, какой из вариантов я предпочту.
Некоторое время поразмышляв над услышанным, он сказал:
— Если завтра в финальном круге мне удастся сделать две или три птички, то, похоже, у меня появится небольшой шанс предложить тебе кое-что. Хочешь, я куплю тебе билет на самолет?
Франческа посмотрела на него: он стоял так близко, со скрещенными на груди руками, под тенью от козырька кепки был виден только его невероятно красивый рот.
— Ты бы сделал это для меня?
— Я ведь сказал, Френси. Пока мне хватает на бензин и на оплату счетов в барах, деньги для меня ничего не значат. Сказать по правде, хотя я и считаю себя истинным американским патриотом, во мне есть много чего от марксиста.
Услышав такое заявление, Франческа рассмеялась, и такая реакция ясно, как ничто другое, показала ей, что она провела в его обществе слишком много времени.
— Далли, я благодарна тебе за это предложение, но, как бы ни хотелось поймать тебя на слове, мне придется задержаться здесь еще на некоторое время. Я не могу вот так вернуться в Лондон. Ты не знаешь моих друзей. Они неделями будут пережевывать историю моего превращения в нищенку.
Он оперся о грузовичок.
— Хороши у тебя друзья, Френси, нечего сказать.
У Франчески возникло чувство, будто он ударил кулаком в какую-то пустоту внутри нее — пустоту, присутствие которой она никогда не позволяла себе сознавать.
— Иди в бар, — сказала она. — Я хочу еще немного постоять здесь.
— Я так не думаю. — Далли повернулся к ней. Желтое пятно света, идущего из дверей, отбрасывало на его лицо косую коричневатую тень, слегка изменяя черты, отчего оно сделалось старше, но не перестало быть прекрасным. — Мне кажется, мы с тобой могли бы сегодня заняться чем-то более интересным, разве не так?
От его слов у Франчески неприятно засосало под ложечкой.
И хотя какая-то часть ее натуры стремилась убежать в гриль-бар «Каджун» и спрятаться в туалете, она устремила на него самый невинный вопрошающий взгляд:
— В самом деле? Чем же это?
— Может, затеем небольшой борцовский поединок на простынях? — Его губы раздвинулись в медленной, сексуальной усмешке. — Почему бы тебе просто не забраться на переднее сиденье «Ривьеры», и мы бы отправились в путь.
Ей вовсе не хотелось забираться на переднее сиденье «Ривьеры». А может, и хотелось. Ведь Далли пробуждал в ее теле чувства доселе ей незнакомые, чувства, которым Франческа с радостью отдалась бы, принадлежи она к числу тех женщин, что действительно хороши в сексе и не придают особого значения всей этой возне и мыслям о чужом поте, капающем на их тело.
И потом, отказаться сейчас было уже невозможно, не выставив себя полной дурой. Подходя к автомобилю и открывая дверцу, Франческа пыталась убедить себя, что поскольку она не потеет, то и такой великолепный мужчина, как Далли, возможно, тоже не делает этого.
Она наблюдала, как он обходит спереди «Ривьеру», насвистывая что-то немелодичное и роясь в карманах в поисках ключей. Казалось, он не особенно торопится. В его походке не ощущалось ничего от самца, от хозяина положения, ничего из того, что она заметила в поведении скульптора в Марракеше перед тем, как тот затащил ее в кровать. Далли действовал небрежно, словно все это для него ровным счетом ничего не значило, словно он оказывался в таких ситуациях тысячи раз и она была лишь очередным женским телом.
Он забрался в «Ривьеру», включил зажигание и начал шарить по шкале приемника.
— Тебе нравится музыка кантри или что-нибудь более легкое?
Проклятие! Совсем забыл, что обещал отдать Стоуни этот пропуск на завтра. — Он отворил дверцу. — Через минуту вернусь.
Глядя, как Далли пошел через стоянку автомобилей, она отметила, что он по-прежнему не спешит. Дверь-перегородка отворилась, выпустив игроков в гольф. Остановившись, он заговорил с ними, заткнув большой палец в задний карман джинсов и поставив сапог на бетонную ступеньку. Один из игроков изобразил в воздухе дугу, затем, прямо под ней, — вторую. Далли, отрицательно покачав головой, изобразил сначала удар свингом, а затем две свои дуги.
Она уныло опустилась на сиденье Определенно, Далли Бодин вовсе не походил на человека, охваченного необузданной страстью.
Когда он наконец вернулся в «Ривьеру», Франческа была так взвинчена, что даже не могла смотреть в его сторону. Неужели все женщины в его жизни были столь великолепны, что она по сравнению с ними была просто одной из толпы? «Приму ванну, и все пройдет», — сказала она себе, когда Далли завел автомобиль. Она напустит горячую воду, ванная наполнится паром, и от влаги ее волосы лягут вокруг лица мягкими тонкими прядями. Она слегка пройдется помадой и какими-нибудь румянами, потом окропит простыни духами и накроет одну из ламп полотенцем так, чтобы освещение стало мягким, и…
