Пристойное поведение (СИ) - Вечная Ольга (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— Надо, наверное, — отвечает после целой вечности молчания. — Я тебя ненавижу, Егор.
— Я тебе не телочка, любить меня не обязательно. Ты, главное, с фигней этой завяжи. Реально, мужик, че дальше будет?
— Если бы ты оказался в таком дерьме, я бы порадовался. Сука, как ты меня бесишь, особенно на сцене. Я монитор разбил, когда ты там речь толкал часовую. Колотило меня от отвращения. Трепался и трепался без остановки…
— Ага, мне двадцать секунд выделили, сказали, не уложишься — на работе можешь не появляться в понедельник. Отстрелялся в итоге за пятнадцать.
Он смеется, но теперь не истерично, а естественно. Не меня он ненавидит, а сцену. Вернее, свое на ней отсутствие. Ругаться сейчас с ним бесполезно, пусть сначала проспится.
Из коридора доносится шум, торопливые тяжелые шаги — Санни исследует квартиру: ванную, кухню, наконец, заглядывает к нам.
— Ну что?
— Принцессу спать укладываю, — говорю, подтыкая одеяло. Тренер смеется, неуклюже пытается меня пнуть, уворачиваюсь. Он прячет ногу под одеяло, натягивает его до подбородка. Дрожит. Сок в ванне оказался ледяным, хранился, полагаю, ночью в холодильнике, а разбавить кипятком умишка не хватило.
— Обдолбанную? — спрашивает Санни, смотрит настороженно. Он действительно в мокрых купальных плавках и в спортивной футболке. Все еще ошалелый после новости о псевдосуициде Тренера.
— А то как же, — говорю ласково.
— Иди нахрен, — психует Илья, снова рассмеявшись. — Вот не телочка ты, Егор, а люблю все- таки тебя всем сердцем. Ненавижу и люблю одновременно.
— Ого, — поднимаю руки вверх. — Это че за хрень сейчас была?
— Ты понял, о чем я. Мы не педики, мы братья! Ребят, спасибо, что не бросаете. Боже, кроме вас у меня никого не осталось. Озер, я хочу, чтобы ты знал: если бы я вправду решил покончить с собой, то, честное слово — первым бы позвонил именно тебе. Если бы ты не взял трубку, то, Санни — тебе.
— Польщен, — говорим с Колькой мрачно, почти хором, понимая, что Илья уже не слышит. Повернулся на бок и сопит. Поскорее стягиваю с себя мокрую вонючую рубашку и, пройдя на кухню, утрамбовываю ее в мусорное ведро. По полу разбросаны пустые пачки сока, кругом грязные разводы, заметно, что Илья несколько раз поскальзывался и падал на пролитом, пока готовил презентацию для тех, «кого любит и ненавидит всем сердцем».
— Думаешь, репетиция была или показательное выступление?
— Не знаю, но когда увидел — черт, сразу поверил. Даже единого сомнения не возникло. Еще и прощальную записку накатал на зеркале, видел?
— Обратил внимание. Родителям звонил?
— Сейчас буду звонить. Первому тебе набрал, потом хотел в полицию, но он очнулся. Писец. Наверное, я ожидал чего-то такого, но от того не менее жутко. После случая с девочкой в спортклубе, уже ничему не удивлюсь.
— Замяли, кстати?
— Да, заплатили ей. Куда-то в Европу их с мамкой отправили восстанавливать нервную систему. Он же ничего ей не сделал, просто напугал.
— Не успел.
— Возможно.
— Так ей хоть шестнадцать есть или нет?
— Есть вроде бы. Я подробностей не знаю, с его отцом долго тогда разговаривал, но ты ведь помнишь Руслана Евгеньевича? Он кругами ходит, часами воду льет, а по сути — два слова в лучшем случае.
— Трудно ему.
— Да, это ж не ребенка под замок посадить, мужику под тридцать, в нем силы немерено.
— Может, и не надо было отмазывать?
— Не по этой статье только.
— Да, ты прав.
— Все время повторяет, что ненавидит нас. Затем просит не бросать — и по новой. Сколько лет общаемся, все детство на сборах в одном корпусе прожили. Жалко.
— Да больше — на соседних кроватях спали. И мне жалко его, пока был в адеквате, он ведь очень много для нас делал. Помнишь? Всегда поддерживал, ради того, чтобы просто поорать в толпе на моих первых соревнованиях — через океан перелетел.
— Что делать, Санни?
— А что мы можем? Предлагаешь похитить его и запереть на пару месяцев на какой-нибудь даче?
— Ага, как у Троппера, — улыбаюсь.
— Не читал я твоих книжек. Егор, он напал на ребенка. Это финиш. Не знаю, что может быть хуже.
— Как очухался, сам испугался, но я согласен — это финиш.
— Не знаю, испугался он или нет, меня там не было.
— А я был. Слушай, если я когда-нибудь пойду по стопам, дай слово, что скажешь мне правду в лицо. Не станешь игнорировать.
— Тебе я при первом прецеденте нос сломаю, причем таким образом, чтобы нюхать ты больше вообще ничего не смог бы, даже лютики-цветочки. Придется через задницу кокс загонять, во прикол! — он захохотал, я тоже. Наверное, это нервное у нас. — Даже не сомневайся.
— Его сломанный нос вряд ли удержит, — мы вернулись в спальню и смотрим на спящего друга.
— Как ребенок: пока дрыхнет, сама милота и благоразумие.
— Упустили его. У меня соревнования последние полгода, раз решил уходить — надо это красиво сделать. Ты, как Ксюха забеременела, совсем пропал с радаров. Даже я неделями тебя не видел. Это не в претензию, просто констатирую факт.
Глупо упираться, понимаю, что он в мразь превратился, и мало того, что сам подсел на тяжеляк, еще и нам с Санни подмешивал тайком. Плевать ему было, что Санни скоро женится, а у меня жена беременная. С*ать он хотел на наши жизни, всеми силами тянул за собой. И я ведь начал поддаваться. Под наркотой мир совсем другой. Красивый. Меня так крыло поначалу из-за Ксюхиной измены, что если бы продолжил плыть по течению, сам был бы близок к тому, чтобы плавать в ванне, правда, не среди выжатых помидоров. Сколько раз я вот так же просыпался на полу в ванной в обнимку с унитазом, с настолько убийственным похмельем, что башку от пола не оторвать. К счастью, Ксюша рано утром уходила из дома, давая мне возможность привести себя и квартиру в порядок к ее возвращению. Позор такой.
Не я это был. Сейчас вспоминаю, и осознаю — не я. Чмошник. Баб других не хотелось. Писать тексты не хотелось. Первые два месяца, как узнал правду, вообще не помню.
Все лучшее, что когда-либо сочинялось, создавалось либо в периоды жесточайшей депрессии, либо на бешеном подъеме. Долгие годы я интуитивно искал то первое, то второе — боль и удовольствие, которые выплескивал в текстах. Как на качелях: подъем-провал-снова вверх «да вот же звезды!» — снова вниз, на исходную. А потом я ударился об дно, от которого оттолкнуться не получалось. Зыбкое, засасывало. Творчество во мне умерло, я подыхал следом за ним. Секс-дурь-секс-дурь-секс-кокаин-секс-тяжеляк… Вероника.
Утром меня разбудила смс-ка от Тренера: «Надо поговорить. Приедешь сейчас?». Но я потратил минут пятнадцать на пустую болтовню с сонной Вероникой. Вел пальцами по ее обнаженному бедру, задирая шелковую ночную сорочку, а они, пальцы, — натуральным образом дрожали. От эмоций. И это была не похоть. Не только она.
Кружевной вырез открывал грудь. Черные волосы растрепались из нетугой косы, что, кстати, минус — за ночь буквально объелся ими.
Мы перекинулись несколькими фразами ни о чем, лениво обнимались. Было хорошо. А ведь знаете, жизнь всегда на грани — разрушает. Иногда хочется, чтобы было просто — хорошо.
— Завтракать будешь? — спросила она.
— В пять утра встанешь печь мне блины?
— Все мы такие хорошие, пока на нас не женишься, — подмигнула, поднимаясь первой. — Пойдем кушать, Озерский.
— Ты хотя бы этого не скрываешь, — сказал, усмехнувшись.
— Потому что у меня нет цели окольцевать тебя.
А дальше я сидел на стульчике в ее кухне, наблюдал, как она, зевая, жарит яичницу и лепит бутерброды, и думал о том, что всего этого могло бы не быть, поведи мы себя вчера иначе. Было опасно. Но мы выиграли еще как минимум одни сутки.
Признаюсь честно, поначалу, увидев Веро на пороге своего дома, я взбесился. На ум пришли очевидные выводы — явилась во всей красе, чтоб меня испытать. Спровоцировать на какой- то поступок и посмотреть, как отреагирую. Договорились ведь заранее, что не будем обострять. Но потом своими глазами наблюдал, как ей было непросто, к тому же Леся позвонила после ужина, мы проговорили около получаса по телефону. Она в красках передала мне некоторые Ксюшины реплики, и реакцию на них Веро. Не знаю, что нашло на Леську, но каким-то образом Ксюха умудрилась ее выбесить, а тут еще постараться нужно.
