Карьеристки - Бэгшоу Луиза (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
И на работе Топаз стала другая. Сперва осторожно, не спеша, она входила в роль редактора «Герлфренд», как входят в воду, вежливо держалась с сотрудниками, но поняв, что все ее идеи — и по макету, и по содержанию — удачны, работают, Топаз начала меняться. Она не обращала внимания на предложения прежних редакторов отдела очерков, сама колдовала над макетом и даже повышала голос на сотрудников.
Естественно, это вызвало гнев. Да кто она такая, эта итальянская девчонка двадцати с небольшим? Да что она себе думает, с чего решила учить их, как делать журнал? С помощью ярких тряпок и любовника из членов правления сорвала куш и теперь воображает, что она незаменима. Возмущению, казалось, нет предела, как, впрочем, и тиражу журнала. Топаз впервые почувствовала власть и стояла на своем; если кто-то бросал вызов ее авторитету, ее безграничной власти, увольняла несогласного. Через три месяца Топаз вообще начала расставаться с людьми и заменять их молодыми талантливыми журналистами и фотографами. Топаз Росси собиралась сделать «Герлфренд» лучшим журналом, и когда сотрудники называли ее крикливой итальянской сукой, она только пожимала плечами.
«А мне плевать!» — Вот ее отношение.
Но никто и не вмешивался. Топаз продавала журнал, у нее шла реклама, расходы продолжали снижаться. Кстати, это ее идея использовать для обложки подростков. И с той минуты, как она уселась в редакторском кабинете, «Герлфренд» больше никогда не нанимал супермоделей.
— Они слишком дороги. Слишком тощие, известные, они дурно влияют на американских девочек-подростков, — заявила она на совещании редакторов. — На читательниц «Герлфренд», таких, как Жаннет Рено, Нэнси Керриган и Вайнона Райдер.
Натан вспомнил сейчас, какую гордость и какое вожделение испытал он, глядя на Топаз в темно-зеленом платье от Джанфранко Ферре. С простотой платья контрастировала связка блестящих стеклянных браслетов от Батлер и Уилсон. Джо Голдштейн потом заметил Натану, очевидно, забыв об их отношениях, что Топаз пользуется своей красотой как оружием агрессии.
— И мы никогда больше не опубликуем рекламу с Кейт Мосс, — продолжала Топаз и, на случай, если кто-то захочет возразить, добавила: — Отсутствие аппетита уже никого не привлекает.
После этих слов все присутствующие мужчины обшаривали глазами ее невероятные формы, пока Натан не поспешил поблагодарить ее за выступление и не пригласил на сцену Ричарда Гибсона из «Уайтлайта».
Розен ерзал в кресле, чувствуя, как гнев снова растворяется и его сменяют первые признаки желания. В «Америкэн мэгэзинз» любой мужчина отдал бы месячную зарплату, чтобы поменяться с ним местами хоть на пять минут, это уж точно. Но Топаз принадлежала ему, хотела его, более того, неустанно его преследовала. И это льстило.
К тому же он уже прошел достаточный курс терапии, многое увидел и понял — откуда практичность, жажда выделиться и агрессивность. Топаз нервничала и боялась. Классическая реакция. Она пыталась скрыть свою незащищенность, свой страх перед настоящей агрессией за Версаче. Хуже всего у нее обстояли дела с Джо Голдштейном. Боже, эти двое стали такими яростными соперниками, почти до смешного. Непрекращающийся напор, и оба — ни шагу навстречу друг другу.
А эти слишком кричащие платья? С ними проще — нельзя сказать, что она в них плохо выглядела: такая девушка, как Топаз Росси, во всем хороша, но прежде она одевалась намного скромнее, не так ярко, броско. Натан мог точно сказать, с какого именно момента все началось — с бала у Элизабет Мартин. Когда Топаз надела платье от Шанель, а Ровена Гордон из музыкальной компании появилась в вечернем туалете со сверкающими рубиновыми серьгами.
Объяснима и ее ярость к «Атомик масс», рванувшей к звездам. Да, она испытала боль в то утро, сильнейшую боль, когда он пригрозил, что порвет с ней.
Топаз Росси отверг отец, предала лучшая подруга. Неудивительно поэтому, что бедный ребенок ранен. И он, Натан Розен, не должен забывать об этом.
Розен поднял телефонную трубку в машине и набрал номер Мелленика, самого дорогого флориста на 5-й авеню. К черту дела. К черту Мэта Гуверса. Топаз его девочка, и он счастлив с ней. Все еще.
— Если хочешь, займись ими.
— Не могу, Джош. У меня нет на это санкционированных денег, — дрожа, сказала Ровена.
Отопление в офисе «Лютер рекордс» испускало дух, она чувствовала, ее американская карьера — тоже. «Как я могла оказаться такой неумелой? — думала Ровена. — Сперва не могла найти группу. Потом, когда ее нашла, стала как больная от всяких волнений. А сейчас из-за отсутствия хорошего бухгалтера не могу подписать контракт».
Ровена чувствовала — она ни на что не годится. Может быть, правда, она только способна отличить талантливую группу от неталантливой? И все? Очевидно, для ведения дел даже такой маленькой компании, как «Лютер рекордс», надо обладать чем-то большим.
— Деньги, которые мне были выделены, ушли на аренду помещения, на содержание помощника и… И у меня ничего не будет, пока не пойдет финансирование от продажи.
— Так ты должна была все это уже провернуть, Ровена.
Она молчала.
— Мне, конечно, стоило догадаться, это не светский звонок. Ну ладно, Гордон, я посмотрю, что смогу сделать.
Босс вздохнул, и она услышала скрип пера — Джош что-то записывал.
— Ганс Бауэр был категорически против твоего назначения с самого начала, ты же знаешь. И ему очень не понравится, если я примусь настаивать на дополнительных деньгах для тебя.
— Если мы хотим получить «Велосити», надо торопиться, — сказала она. — Они недолго останутся незамеченными.
— Черт побери! Я и так стараюсь как можно скорее! — прорычал Оберман. — Только смотри не упусти их. Я не хочу, чтобы ты из меня сделала дурака.
— Я добуду их, — пообещала Ровена. — Вы просто достаньте денег.
Он хмыкнул.
— Кстати, я видел пленку с программой Опры. Довольно забавно. Ты устроила?
— Нет, это был сюрприз, — ответила Ровена, улыбаясь.
Молодец Джо, хорошая работа. Пусть Топаз посмотрит, к чему приводят ее попытки мстить. Из того немногого, что Ровене известно о мире журналистики, она не сомневалась — бывшей подруге не поздоровится. Наглая сука, подумала англичанка, Топаз всегда рада на ком-нибудь сорваться.
— Та самая девица, да? Она причина твоих проблем?
Ровена слегка подтянулась в своей обшарпанной комнате. Она достаточно закалилась в борьбе в Манхэттене, но вдруг ощутила и другое — к ней вернулось ощущение классового превосходства.
— Нет, она ничто. Топаз Росси — самая малая из проблем, — презрительно заявила она.
Натан Розен еще раз вошел в нее, наслаждаясь тихими стонами Топаз. Его руки медленно двигались по ее грудям, он лизал соски, сосал, тискал. Она шарила по нему руками, гладила, нежные пальцы неожиданными прикосновениями доводили его до сумасшествия. Он не хотел спешить, и впервые в жизни она его тоже не торопила, они оба наслаждались медленным сексом, и в конце концов дело кончилось таким оргазмом, от которого они почувствовали не меньшее расслабление, чем от ароматной ванны. Это ритм Натана. Не Топаз. Но она была счастлива преподнести ему такой подарок сегодня ночью.
Она двигалась под ним, подчиняясь его скорости, улыбалась, глядя в глаза, чувствуя нежность и возбуждение. Она не хотела потерять Ната. Он ее семья, а семья — дело важное. Он первый мужчина, заботившийся о ней, а не только хотевший ее, и это ценно, несмотря на незначительную сексуальную несовместимость. Она поцеловала его в плечо, вспомнив вчерашние цветы от Мелленика и шоколад от Годива, фирменное шампанское. Они занимались любовью на полу в кухне.
— Я люблю тебя, Топаз! — воскликнул Натан, почувствовав, как его тело покрылось потом перед наивысшим наслаждением. Он посмотрел на ее роскошные груди и тесно прижался к ним. — О Боже, как я тебя люблю! Я люблю, люблю, люблю…
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, зная, сейчас он кончит, и сама чувствовала, что на грани кульминации, но пусть он насладится первым, пусть он любит ее.
