Игра в марблс - Ахерн Сесилия (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
– Подавление происходит бессознательно. Он же не принимал сознательное решение, что ему заблокировать, но ради собственного спасения… – Незаконченная фраза повисла в воздухе.
Я вновь увидела выражение на лице отца, когда я предъявила ему кровяники. Узнавание. Радость. Испуг. Смятение.
– Если бы я показала ему шарики, это было бы для него опасно? Могло бы… снова вызвать инсульт?
Он покачал головой, не дав мне договорить:
– Никакого инсульта, Сабрина. Расстроить, пожалуй, могло бы. Но могло бы и обрадовать, – сказал он, пожимая плечами. Опять нет определенного ответа.
Снова я представляю себе лицо отца, когда сегодня утром он увидел кровяники, как оно менялось от непонимания до растерянности, как боролись в нем два человека – тот, кем он стал сейчас, и тот, кого он вытеснил. Не хочется подвергать его новым испытаниям.
– Такая смешанная реакция наблюдалась и сегодня вечером, когда братья принесли игру в шарики. Он был в восторге, а потом заплакал. Но, мне кажется, сегодня он сумел многое проработать, на уровне подсознания многое уложилось по полочкам.
«То есть он выздоравливает», – сказала себе я.
Ли успела сообщить мне о визите пятерых дядюшек. Я разминулась с ними, когда с порога нырнула в бассейн, а папа тем временем уснул, утомленный столь насыщенным днем.
– Я обнаружила шарики в коробках, которые доставили сегодня утром, – пустилась я в объяснения. – Нескольких недостает, и я пыталась их отыскать. Они дорого стоят. Но когда выяснилось все это…
Он ободряюще кивал мне.
Вдруг я закрыла руками лицо:
– Может быть, это я с ума схожу!
– Нет, – рассмеялся он. – Продолжайте.
– Я подумала, если собрать все шарики и принести ему, они каким-то чудом раскроют все, что у него в памяти заблокировано. Понимаю, так невозможно вылечить человека, но… по крайней мере, я хотела бы попытаться помочь.
Голова гудела от всех открытий этого дня – не только отцовские тайны обрушились на меня, но и сейчас, с наступлением ночи, почувствовав себя в безопасности под покровом тьмы, стали проступать мои собственные тайные желания.
– Сабрина, каждый ваш визит – большая помощь. Вы разговариваете с ним. Никто не знает, что может спровоцировать память – звук, какое-то ощущение или такие вспомогательные методы, как направленная визуализация, бессознательное письмо, работа со снами, физические упражнения, гипноз. И даже непосредственно в моей профессиональной области не все признают существование подавленных воспоминаний и возможность их восстановления. Некоторые коллеги, специалисты в области памяти и когнитивных функций, настроены скептически.
– А вы сами?
– У меня полон кабинет всевозможных книг, я сверяюсь с ними: что сказать Фергюсу, как обращаться с Фергюсом, но по правде говоря, – он раскинул руки, совершенно измотанный, и я почувствовала укол совести – зачем так надолго его задержала, – на самом деле важно лишь одно: что сработает.
Я стараюсь соображать побыстрее, понимая, что в любой момент доктор может уйти, ему пора домой в свою собственную жизнь с ее хлопотами. Для себя я решила, что не стану расстраивать папу, обрушивая на него разом коллекцию, там с каждым шариком связаны свои воспоминания, это будет чересчур много для него. Но хотелось бы, чтобы радость вернулась к нему.
– А если купить ему новые шарики – чтобы появились новые воспоминания, новая радость?
Он улыбнулся:
– По-моему, в этом нет вреда.
– Который час? – я глянула на часы. – Почти десять. Где продают марблс в десять вечера?
Он рассмеялся:
– Непременно хотите все сделать в один день?
Да, непременно. Объяснить ему это я не могу, но у меня дедлайн. Завершить все сегодня, а то иначе… А то что? Все так навсегда и останется? Да, завтра мне снова белкой вертеться в колесе.
Прощаясь с доктором Лофтусом, я мысленно провожу самоосмотр. Джинсы все еще мокрые после купания, сколько я не пыталась подсунуть ноги под фен в раздевалке, под толстовкой с капюшоном отсутствуют лифчик и футболка, они вместе с трусами сложены в пластиковый пакет. Смириться с реальностью? Признать, что в один день невозможно осуществить миссию по спасению отца? Завтра я проснусь, вернется Эйдан с детьми, они сожрут все мое время, и эта мечта испарится, как уже много других желаний попроще, которым так и не довелось сбыться. Надо ехать домой, поспать, отдохнуть, восстановить силы, ведь затем Эйдан и увез детей, чтобы я отдохнула. Вся идея была в этом. Но тут на пороге возникает Ли:
– Доктор Сексапил ушел?
Я засмеялась.
– Я не подслушивала. То есть ладно, подслушивала, но не задавай лишних вопросов. – Она сунула мне сложенный лист бумаги. – Я зафрендила в фейсбуке парня, у нас сегодня свидание, первая встреча – то есть ладно, не в фейсбуке, на сайте знакомств, но, если каким-то чудом окажется, что он выглядит хоть отчасти похоже на свой аватар, я завтра же выйду за него замуж. – Нервный смешок. – В общем, он художник. По дереву работает. И у него полно друзей-художников. Вот.
Она сунула мне в руку записку с адресом.
– Что это?
– Твой отец меня просто с ног сшиб. Никогда не видела такое улучшение за один день. Хочу помочь.
27
Копии, подделки, химеры
Кэт сидит за столом в белом платье, белые цветы в волосах. Она прихлебывает из бокала белое вино и заразительно смеется, запрокинув голову, на ее озорной смех немедленно откликаются все остальные. Так всегда с Кэт: смешит не то, что она скажет, но ее реакция на шутку. Было бы наивно утверждать, будто она всегда в хорошем настроении – конечно, не всегда, особенно когда старшая дочь достает, эта странная молодая женщина с вечными проблемами только и бывает счастлива, если сумеет сделать свою мать несчастной. Но Кэт живет мимо этих трудностей, чуть ли не вопреки им – умеет все забыть и наслаждаться жизнью как она есть или хотя бы наслаждаться другой ее стороной. Не допускает, чтобы одна сторона жизни накладывалась на другую, аккуратно разделяет заботы и проблемы. Не так, как я – я разделил свою жизнь надвое, а от проблем не избавился, из жизни Хэмиша О’Нила они проникали в жизнь Фергюса Боггса, и наоборот. Вот, например, сегодня, в этот прекрасный день, она говорит: «К черту все проблемы, будем наслаждаться этой минутой, тем, что мы делаем сейчас».
Меня эта ее способность и восхищает, и сводит с ума. Как можно игнорировать проблемы? Но она не вовсе их игнорирует, просто отодвигает в сторону, подумает о них, когда ей будет удобно. У меня так не получается. Я все время думаю о них, пока не рассосутся. А как далеки мы нынче от своих проблем? За пять тысяч миль, в центре винодельческого региона Калифорнии, на свадьбе у ближайшей подруги Кэт. Ей пятьдесят, жениху шестьдесят – не юные пташки и оба не в первый раз вступают в брак, но кажутся влюбленными подростками, оторваться не могут друг от друга, как я от Кэт. Похоже, выдалось лето вторых браков, я присутствую уже на третьей свадьбе и всякий раз вспоминаю свою первую, тем более что начались эти свадьбы со свадьбы моей жены. Меня туда не приглашали, но сам факт сильно подействовал на меня. Я и не ожидал приглашения, мы с Джиной за пятнадцать лет со дня развода добрым словом не обменялись, но, хотя после меня у нее появлялись партнеры, я все еще считал ее своей женой. А теперь у нее другой муж, и я заново перебираю все, что сделал не так. Как хорошо все начиналось, как я восхищался ею, почитал ее и хотел одного: угодить. Именно это и погубило наш брак, погубило меня. Почему я не научился видеть в ней то, что она есть, ведь она любила меня таким, каков я есть? Как бы я ни старался изменить себя, корни оставались те же, и она любила настоящего меня – по крайней мере, какое-то время. Но нежная девушка с веснушками исчезла, осталась недовольная, все время срывающаяся женщина. Это я сделал ее такой? Это все моя вина?
Мы сидим в винограднике на побережье Калифорнии, в самом сердце винодельческого региона. Санта-Барбара, июль, немыслимая жара. Кэт в своей стихии, все гуще становится ее бронзовый загар под палящим солнцем, скинула туфли, шевелит пальчиками с розовым маникюром, глубокое декольте тоже забронзовело. Свет моей жизни, но чем сильнее она пригревает, сияя, тем ощутимее надвигающаяся на меня тень. Время на исходе. Я ушел с солнца, не в силах вынести жару. Белая рубашка насквозь промокла, из-за этого нельзя снять пиджак, в котором мне так жарко. Я прячусь, как могу, в тень, галлонами пью воду, но вес, вес, никогда еще я не набирал столько лишнего веса – на двадцать пять килограммов больше обычного, то-то мне так жарко, так неудобно, яйца потеют, в паху все слиплось, воротник рубашки стискивает шею. Рядом со мной плюхнулся мужчина в белом летнем костюме и белой шляпе, говорит, что торгует предметами искусства, а сам способен болтать только о гольфе, участвует в турнирах по всему свету и каждый описывает так подробно, что хочется попросить его заткнуться на хрен, на хрен, на хрен! Но я сдерживаюсь ради Кэт. Я сам виноват, обронил, что когда-то играл в гольф – играл, сто лет тому назад, больше ради интересов дела, когда был финансовым консультантом и это помогало поддерживать связи. Мне пришлось продать клюшки, отказаться от членства в клубе, поскольку нет ни денег, ни свободного времени для таких досугов. Все мои знакомые поступили точно так же, а на вырученные деньги купили велосипеды и тренировочные костюмы и катаются по воскресеньям. Слушать подробные описания игры, в которой я больше не участвую, – это здорово взбадривает, да уж.
