Русская наследница - Знаменская Алина (книги без сокращений txt) 📗
Теперь она поняла, что именно зацепило ее в этом случайном взгляде — он не относился к предыдущей инсценировке, не вписывался в игру. Он был неприкрытым, вовремя не спрятанным. Именно поэтому Шатров так старательно отводил свои глаза от Кати теперь. Или она все это себе придумывает?
— Извини, что заставил ждать, — вывел ее из задумчивости Шатров.
Они вышли из офиса, сели в машину и поехали. Катя ни о чем не спрашивала. Он привез ее в спальный микрорайон, остановил «тойоту» у пятиэтажки. Поднялись на четвертый этаж. Шатров открыл дверь своим ключом. Катя вошла вслед за ним, ни о чем не спрашивая. В прихожей пахло краской, свежей стружкой и чем-то еще. Только что отремонтированная квартира сияла. Катя заглянула на кухню — безупречная чистота нежилой, с иголочки, кухни, слепила, как тот искристый снег. Пахло мебельным магазином. В комнате царила та же нежилая чистота — новый диван, детская кроватка, новенький телевизор.
Катя сняла дубленку, села на стул. Вопросительно уставилась на Шатрова.
— Послезавтра можно ехать за твоим сыном, — сказал Марат. — Я подумал, что здесь вам будет удобнее.
— Здесь?
— Да. — Шатров окинул взглядом комнату, не глядя на Катю. — Фирма купила эту квартиру для тебя. Я помогу тебе устроиться на работу по специальности. Для начала…
— Подожди, — перебила Катя. Она размотала мешавший ей шарф. — Ты хочешь сказать, что купил мне эту квартиру?
— Ну да.
— Зачем? Разве я просила тебя об этом? Ты дал мне деньги на лечение ребенка, этого вполне достаточно, чтобы сделать меня обязанной тебе по гроб жизни. Теперь ты ставишь меня в зависимость еще и этой квартирой! Зачем тебе это? Я-то думала…
— Извини, Кать, я не понимаю тебя. Какая зависимость? О чем ты? Многие фирмы занимаются благотворительностью, что в этом особенного? Я купил квартиру ребенку, а не тебе! В этом нет никакого криминала!
— Не было бы, если бы ты не спал с его мамой!
— Что ты несешь? Спал! Это было один раз, и я, честно говоря, сильно об этом сожалею! Если бы я знал, что…
Вот как? Ты сожалеешь? Ты, наверное, проклял тот день, когда связался со мной, правда? Эдак я вытяну из тебя все твои денежки — сначала лечение, потом квартира, потом обучение, потом еще что-нибудь. Боюсь, у меня не хватит темперамента расплатиться с тобой!
Шатров стоял у окна и смотрел во двор, слушая горький Катин монолог. Ее понесло. Она сама себя ненавидела в эту минуту, но сказанное было сказано… Некоторое время оба молчали.
— Так… — наконец подал голос Шатров, — эту квартиру я записываю на Сашу, и на этом все. Завтра мы привозим твоего сына домой и расстаемся уже навсегда. Я никогда не напомню тебе о своем существовании, обещаю. Ты не будешь от меня зависеть, это железно, я умею держать свое слово. Считай, что лично для тебя я не сделал ничего. Это для ребенка. Такой расклад тебя устраивает?
— Нет.
Он повернулся к ней лицом. В его глазах была усталость.
— Что теперь? Ты мне не веришь? Думаешь, я буду надоедать тебе звонками, стоять под окнами, путаться у тебя под ногами на улице?
Шатров грустно улыбнулся. Катя вдруг поняла, что так все и будет. Если она захочет — она никогда его больше не увидит.
— Нет! — Она поднялась со стула и подошла к нему. Теперь он не мог спрятать глаза. Катя дотронулась до воротника его расстегнутого пальто. — Как ты это сказал? Хочу встречаться с тобой… обыкновенно — как встречаются мужчина и женщина…
— Ты это серьезно?
Катя была так близко… Но Шатров не сделал ни малейшего движения. Он стоял, боясь пошевелиться, руки его по-прежнему лежали на подоконнике.
— Или ты — против? — Ее ладони замерли на его груди.
Шатров чуть качнул головой. Катя обвила его шею руками и прижалась носом к ямке между ключиц. Руки Марата покинули подоконник и переместились к ней на спину. Так они стояли, грея друг друга своим теплом, думая друг о друге. Мысли эти были теплые и осторожные, как само объятие.
— А теперь давай уйдем отсюда, — тихо сказала Катя. — И больше не будем говорить об этой квартире.
Шатров шумно выдохнул и подчинился. Они вернулись в машину. Через час они подъезжали к турбазе «Рассвет», сонное царство которой не нарушал даже огонек сторожки.
Они вошли в дом, и, пока искали выключатель, соприкасаясь руками в темноте прихожей, мощное электрическое поле нашло их и окутало с головы до ног, мешая двигаться и дышать. Катя шагнула в гостиную, проверяя достоверность своего ощущения — она теперь слышала, как Шатров ходит туда-сюда, перетаскивая из машины в кухню продукты, и чувствовала на спине и руках горячее покалывание. Словно по коридору носилась шаровая молния.
Чтобы чем-то себя занять, Катя взяла лежащие здесь березовые поленья и разожгла камин. Вставила диск в музыкальный центр. Музыка пузырьками наполнила пространство. Катя направилась на кухню, но Шатров заорал, услышав ее шаги:
— Нет! Не ходи сюда! Я сам!
Катя вернулась и села на пол у камина, улыбаясь и не замечая своей улыбки.
Шатров толкнул дверь коленкой и вкатил в гостиную сервировочный столик, уставленный в два этажа. Катя не могла по достоинству оценить его кулинарные хлопоты — она видела сейчас только большую фигуру Шатрова в толстом синем свитере, его блестящие черные глаза и чувствовала раскаленный магнит поля, которое он излучал.
Он протянул ей бокал с шампанским и опустился рядом, на ковер.
— За тебя, Катя.
— За тебя, Марат…
Она пробовала на вкус его имя. Оно напоминало ей орех, попадающийся в шоколаде. Так, откусывая шоколад, приятно снова и снова натыкаться на острые со всех сторон крошки. Марат. Раскатисто и твердо. На его смуглых скулах отсвечивал огонь, делая черты лица жесткими. Катя одним махом выпила шампанское и поставила бокал на пол.
Бросила взгляд на сервировочный столик.
— Как жаль… — призналась она. — Мне кажется, я не в состоянии съесть ни кусочка.
Шатров завороженно наблюдал игру огня на ее лице.
Катя протянула руку и дотронулась до его щеки. Блик пламени выскользнул из-под ее ладони. Щека была горячей и твердой. Марат поймал ее пальцы и приложил их к губам. В следующую секунду Катя уже была близко-близко к его лицу. На нее плеснулась чернота его глаз, как ночь из окна. Миг спустя Катя стала растворяться в нем, как влажный ветер растворяется в сухой листве сентябрьского леса, как набежавшая волна растворяется в седой полоске прибрежного песка.
— Ма-рат…
— Ка-тя…
Она пробегала пальцами по выпуклому рисунку его свитера, и пальцам становилось горячо до боли. Кате начинало казаться, что она сгорит сегодня. От этой мысли становилось жутко и приятно одновременно. Его сдержанное напряжение и пугало, и притягивало — она чувствовала, как по его мышцам легкой судорогой пробегает дрожь, как пульсирует кровь на виске под ее губами, а горячее дыхание обжигает ей шею. Даже когда на ней не осталось ни нитки, ей по-прежнему было жарко от близости его тела. Она подчинялась его рукам, как глина подчиняется рукам скульптора, и с замиранием сердца ждала — что же из нее такое вылепят. Она уже скоро перестала понимать, где кончается она, где начинается он. Себя она прослеживала по токам, возникающим из-под его губ, усов, пальцев. Шелковистое касание усов доводило ее до потери реальности — ей казалось, что от остроты ощущений она теряет сознание, то проваливаясь в сладкие глубины чувственного экстаза, то выныривая на поверхность для новых, еще не изведанных ощущений. Когда Шатров уже не мог больше сдерживать себя и они соединились в одно движущееся в едином ритме раскаленное тело. Катя почувствовала собственную силу, словно выпила из Марата часть его неистовой энергии. Потом они долго лежали на ковре и смотрели друг на друга — изучая. Привыкая к тому новому ощущению, которое наполняло обоих.
Каждый боялся первым спугнуть ту фантастическую атмосферу пещерной первобытности, которую создавали огонь, запах хвои и березы, шершавая жесткость ковра.
Шатров дотянулся и стащил с кресла покрывало. Завернулся в него как в тогу. Катя набросила на плечи его рубашку.
