Хулиган напрокат (СИ) - Черничная Алёна (серии книг читать бесплатно TXT, FB2) 📗
Блин! Не удерживаюсь и с досадой хлопаю ладонью себя по лбу. Из моей забитой поцелуями Макса головы напрочь отлетело, что по выходным у нас дома день большой стирки-глажки.
— Прости, — виновато пожимаю плечами. — Я сейчас все загружу в стиралку.
Но дед отмахивается:
— Да уже не надо. Мне срочно. Завтра тогда надену другую рубашку.
Чувствую, как Зоська приветливо трется о мою ногу. Подняв кошку на руки, прижимаю пушистую морду к себе и заинтриговано смотрю на деда.
— А ты куда это собрался такой нарядный?
— Так я завтра перестану быть рабом твоего университета. Надоело мне тянуть эту лямку. Решил, что буду работать из дома и писать научные труды.
Мое сердце мгновенно замирает в груди.
— В смысле тянуть лямку?
Дедушка прислоняется плечом к дверному косяку и важно подпирает одной рукой свой бок.
— Я сейчас позвонил в деканат и сказал, чтобы собрали всех лоботрясов. У них и так был целый месяц подготовиться. Надоели. Проведу у них пересдачу завтра.
Я едва не роняю Зоську из рук, а сердце ухает прямо в желудок. Смотрю на дедушку и мне хочется слезно запричитать: как завтра? Не надо завтра… Но стою молча в коридоре с кошкой в обнимку, а в голове проносится: твою мать!
Пересдача у Макса завтра.
Глава 29
Какое же противное все-таки тиканье этих дурацких часов. Стоят на моем столе и нервируют. Никогда раньше не замечала этого.
Может, потому что мне еще не приходилось ютиться в уголке своей кровати, сжимать в руке телефон и ждать, когда Макс скинет смс-маяк о том, что он уже подъехал?
После разговора с дедушкой я незамедлительно набрала Ольховского. Но, как оказалось, первоисточником информации я не стала.
Но меня уже опередили.
— Я в курсе. Только что звонил деканат. Мне разворачивать машину? К тебе обратно ехать? — вот такие осторожные вопросы были заданы Максом, после моего панического бормотания в трубку под шум воды, врубленной в ванной на всю.
А что мне еще оставалось делать? Я не готова была решиться на это прямо сейчас, но и сказать «нет» не смогла.
Поэтому сижу и жгу глазами свой ящик Пандоры с украденными ответами на экзамен.
Наконец, телефон вздрагивает в моей руке, и я подрываюсь с кровати, как с катапульты.
И прежде чем забрать матовый файлик, который сейчас внесет окончательную смуту в мое мироздание, гипнотизирую его какие-то мгновения глазами.
В голове проносится тревожная мысль: а может…
Но я тут же обрываю ее, резко схватив папку с билетами и захлопнув ящик. Не может! Макс ждет, и я обещала!
Накидываю на плечи кардиган, застегиваю пуговки и просовываю билеты под него и футболку, плотно прижав к себе одной рукой.
Вдох. Выдох. Главное — теперь незаметно выскочить из дома. Но стоит мне только оказаться на пороге, как дедушка тут как тут.
— А ты куда? — он удивленно ведет седыми бровями.
А я холодею под его недоуменный взглядом, потому что папка адски колет под футболкой и кардиганом мои голые бока.
«Дедулечка, миленький, только не сейчас», — взмаливаюсь я мысленно.
— Да, я это… к Бо, — вру вслух, крепче прижимая левую руку к себе.
Я должна соврать и выйти из дома! Прости, Богдан!
— Так вы же только расстались?
— А он фильм классный скачал. Вот иду скинуть к нему на флешку, — по моей спине рассыпается омерзительная испарина, а в кармане разрывается от вибрации телефон.
Ага. Фильм «Как провести профессора?», называется.
Дед вдруг хитро улыбается и озорно мне подмигивает:
— Эх, молодость… влюбленность. Где мои восемнадцать?! Ну, иди-иди.
Я хочу уже провалиться сквозь землю, но лишь натянуто улыбаюсь, делая вид, что намеков дедушки не понимаю.
Все еще придерживая одной рукой папку у своего живота, второй толкаю входную дверь. Надеюсь, мне сейчас будет хоть чуть легче дышать?
— Олеся, — неожиданно окликает меня дедушка.
Черт! Проклятая папка чуть не вываливается у меня из-под руки. Стискиваю зубы и оборачиваюсь к деду. Мне вообще уже мерещится, что стук моего сердца эхом разлетается по подъезду.
— Чего, дедуль?
Он вдруг делает встречный шаг ко мне, целует в лоб, а потом лохматит ладонью мне на макушке волосы. Как в детстве…
— Ты знаешь, что ты у меня самая лучшая и замечательная девочка на свете, — ласково приговаривает дед.
Улыбается. В глазах, окруженных лучиками морщинок, целый океан любви.
А что я? В этот момент я точно понимаю, что в аду для меня готовится отдельный котел. В грудь с размаха бьет стыд. Меня кидает в самый настоящий жар до ломоты суставов и костей.
Но папка с ответами все еще прижата к моему животу. Так омерзительно от самой себя мне еще не было ни разу в жизни.
— Спасибо, дедуль, — сиплю я, пряча глаза в пол.
Вселенная точно решила проверить мою совесть на прочность.
Наверное, надо бы чмокнуть дедушку в щеку, но не могу. С каждой секундой уговоры, что Макса же тогда загребут в армию, вступают в неравный бой с принципом, что обманывать близких нехорошо. Я так влетела с головой в стену по имени Ольховский Максимилиан, что получила любовное сотрясение и все мысли о той сделке просто вышибло.
Теперь вот с пятого этажа слетаю почти кувырком. Выскочив в майский поздний вечер, ищу взглядом знакомую черную иномарку. И она подает мне сигнал фарами возле соседнего подъезда.
Воровато оглядываясь я проскакиваю по-над домом к машине Максима. Хоть и на лавочках сегодня не сидят любопытные бабульки, но решаю не рисковать. Такой животрепещущий страх я испытывала только в тот день, когда пошла на ту встречу в парк. Сажусь к Максу и даже стараюсь тихонько прикрыть за собой дверь, не хлопая ей на всю округу.
— Слиняла из дома без проблем? Опять своим кучеряхой прикрылась? — тут же ехидненько, но без злобы, вопрошает Ольховский.
Тянется ко мне через ручник и смачно целует меня в мои, в начинающие подрагивать, губы.
— Угу, — бормочу я.
— Принесла? — оторвавшись от меня, Макс облокачивается о подлокотник между кресел и выжидательно хлопает темной линией ресниц.
Между ребер все сжимается. Мамочки! Ну сколько же в глубине его карих глаз надежды. Протолкнув в себя сухой ком, слипшийся с горлом изнутри, я достаю из-под кардигана эту злосчастную папку и кладу к себе на колени. Достаю с таким чувством, будто бы она уже срослась со мной. Это происходит с огромным усилием над собой.
Увидев то, из-за чего и начался весь сыр-бор между нами, Макс нервно вздыхает. Не отрывая от папки взгляд, выдает очень правдоподобным голосом того чудика из фэнтези, помешанного на кольце. [2]
— Моя прелесть…
Головой я понимаю, что это шутка. Юмор. Только вот мне не смешно. Вздрагиваю и шумно хватаю носом воздух, готовая разреветься. Моя совесть рухнула на меня бетонной плитой.
— Лесь, в чем дело? — Макс тут же перестает паясничать и забавно улыбаться.
— Все нормально, — я отворачиваюсь к окну. У меня в глазах уже печет от собирающейся в них влаги.
Смотрю на детские качельки у подъезда и думаю: ну не дура ли я?
— Ненормально. Я хоть и лодырь, но не тупой. Что с лицом?
— Макс, ничего. Бери ответы, — резко заявляю я и едва не всхлипываю.
Эта тоненькая папка с билетами у меня на коленях придавливает так, что мне дышать тяжеловато.
В машине зависает тишина. Долгая и тягучая. Гадкая и скручивающаяся в тугой узел нервы. Я все так же пялюсь на очертание детских качелей в темноте, а Макс пялится на меня. Я это точно чувствую. Щека, которая повернута к нему, горит гораздо сильнее.
— Олесь, ты не хочешь отдавать мне ответы, да? — Вопрос Макса, как молот по наковальне. От него у меня болезненно звенит в ушах.
Но я молчу. Лишь слизываю соленые капли, стекающие по моим губами.
— Синичкина, ау. Самим с собой, знаешь ли, не прикольно болтать, — Ольховский понижает голос и щелкает пальцами перед моими глазами.
