Поколение влюбленных (СИ) - Шехова Анна Александровна (читать книги онлайн .TXT) 📗
— Да с удовольствием, — внезапно сказала я.
— Ты решила уволиться? — недоверчиво спросила Иляна.
— А что тебя, собственно, удивляет? — Я перешла на ты и с удовольствием отметила, как это подействовало на Иляну — словно холодной водой в лицо плеснули. — На этой работе могут выжить только люди, лишенные той самой «творческой индивидуальности». Поэтому ты себя здесь так хорошо и чувствуешь. Ты же умеешь только копировать чужие идеи и работать в заданном формате. Разве тебе никто этого раньше не говорил?
— Я не собираюсь выслушивать твои оскорбления! — заявила Иляна. — Выйди немедленно из моего кабинета!
— А слово «пожалуйста» ты вообще выкинула из своего языка? — не двинувшись с места, спросила я. — А зря. Поверь, Иляна, оно может пригодиться даже в общении с подчиненными. Между прочим, мы тоже люди, а не марионетки, которые обязаны двигаться по мановению твоих пальчиков. К тому же кукловод из тебя хреновый, прямо скажем.
— Выйди немедленно! — процедила Иляна.
— Конечно, выйду, — сказала я, наслаждаясь видом ее лица, покрытого розовыми пятнами, — и даже не буду ждать благодарности за то, что сказала тебе правду в лицо. Обычно такие вещи говорят за твоей спиной, но я решила, что рано или поздно тебе их нужно узнать. Дабы не питать слишком больших иллюзий насчет собственного обаяния.
— Если ты считаешь себя большим талантом, то ты очень ошибаешься, — выпалила она, пытаясь выразить голосом презрение, — я говорила о тебе со своей мамой, просила ее прочесть некоторые твои тексты, и она считает, что у тебя очень слабый стиль и…
— Иляна, я же говорила о тебе, а не о себе, — с вежливой улыбкой прервала я мстительный поток ее речи, — я не более талантлива, чем ты. Но между нами есть большая разница. Я не заблуждаюсь насчет своей одаренности. А ты заблуждаешься.
Губы Иляны раскрылись — то ли для того, чтобы выпустить возмущенный вздох, то ли чтобы произнести еще какие-то слова. Но я быстро повернулась к ней спиной и вышла из кабинета. Искусству издевательского разговора меня хорошо обучил ГМ.
Через пятнадцать минут я вернулась в кабинет Иляны и положила ей на стол заявление. Она поставила подпись, не удостоив меня больше ни одним взглядом. Смешная девочка.
По закону мне вменялось отработать еще две недели в обычном режиме, но сегодня я решила отметить подачу заявления и уйти домой пораньше. Перед уходом шепнула Насте, чтобы она заезжала ко мне вечером на кофе с коньяком. Когда-то, во времена Лизы, я умела неплохо готовить эту вещь.
По дороге на остановку я вспомнила, что коньяк у меня дома давно не водился, и, соответственно, возникала необходимость его купить. Насколько мне помнилось, на одной из соседних улиц был супермаркет. Туда я и направилась.
В пять часов вечера в магазинах всегда приятнее, чем в семь.
Я неторопливо прогуливалась мимо стеллажа с алкоголем и рассматривала этикетки, размышляя, какой уровень роскоши могу себе позволить в канун увольнения.
В тот момент, когда я остановила выбор на маленькой бутылке «Мартель», в мой алкогольный закуток завернула парочка. Увидев меня, девушка поздоровалась и тут же отвернулась, продолжая разговор со своим спутником. Судя по всему, они выбирали вино кому-то в подарок. А я так и застыла на месте с бутылкой в руках.
Я ее сразу узнала, несмотря на макияж и другое выражение лица. Но не сразу поняла, что в ней изменилось. Да, Мария из больничной палаты была бледная и ненакрашенная и смотрела как Маугли, оказавшийся в городе. Мария из супермаркета обнималась с молодым человеком и выглядела вполне жизнерадостно. На ней была длинная хипповская юбка с разноцветными заплатами и красный топ.
Но не это меня зацепило. Нечто изменилось в ней до такой степени, что мне казалось, будто я вижу перед собой другого человека, лишь отдаленно напоминающего ту Марию.
И только когда она снова бросила на меня удивленный взгляд, я сообразила.
Не было ауры.
Серый дымчатый ореол смерти, появление которого я сама наблюдала в больничной палате, исчез.
Первая моя мысль была о том, что должно быть здесь что-то не так с освещением. Сжимая в руках бутылку коньяку, я обошла стеллаж и посмотрела на Марию с другой стороны, из центрального прохода.
Ауры определенно не было.
Мысли в моей голове перепутались, как лапша. Мир перевернулся с ног на голову, и я чувствовала, что мои пятки прилипли к небу, а голова застряла где-то в щели между тектоническими плитами. В сдавленных мозгах, словно муха, жужжала одна-единственная досадливая мысль: «И почему в этой жизни всегда все оказывается не так, как себе представляешь?»
Настя бы надо мной посмеялась.
Ты строишь четкую систему мироздания, проверяешь всеми возможными теоретическими и эмпирическими методами, и когда ты окончательно уверен в ее незыблемости, появляется новый Галилей в образе случайного знакомого и одним щелчком разбивает твое строение, как карточный домик. О да, единственная истина всех времен — «Мы знаем только то, что ничего не знаем».
Тиски отпустили мою голову, и она стала легкой, как воздушный шар.
Уверенности нет, знания нет, но… это означает, что Матвей был прав и обреченности тоже нет. И возможно, Анечка с ее серой аурой будет жить дольше, чем я сама.
К месту вспомнилась метафора одного средневекового философа. «Судьба подобна цельной глыбе, — писал он, — человек не в состоянии изменить ее форму своими пальцами. Но покориться ей — значит забыть, что существует резец».
Хотя, конечно же, я опять пытаюсь обмануть вас. Я не читала эту метафору ни у какого философа. Я придумала ее сама — только что. Несколько красивых слов по воздействию на разум подобны бокалу шампанского, а должна же я как-то отметить этот день.
34
Сегодня случилось Чудо.
Да, мне хочется писать именно так — с большой буквы. Хотя, казалось бы, какое чудо может случиться в обычной вечерней маршрутке?
Я в компании Настены возвращалась с девичника, который в честь своего увольнения устроила Татьяна. Мы с Настей уволились из издательства еще раньше, и теперь она писала диплом и внештатно подрабатывала в одной газете, готовя им исторические обзоры и справки. Я уже второй месяц находилась в свободном полете фрилансера, писала сразу для нескольких изданий и не испытывала пока ни малейшего желания где-то закрепляться, хотя предложения уже поступали.
На дворе стоял последний день сентября, дымчатый, золотистый и невероятно теплый. Россыпи кленовых листьев манили меня собрать их в кучу и зарыться в нее с головой, как мы это делали в детстве. Сгребали листья в кучу и прыгали в нее с забора.
Танечка поила нас восхитительным зеленым чаем, кормила пышной пиццой собственного изготовления и медовым тортом. Чая и пиццы было невероятно много, а разговор шел легкий, перченный злословием по адресу бывшего руководства и бывших мужчин. Мы танцевали при свете газовой лампы, поставленной на пол, и наше траченное молью чувство стыдливости таяло вместе с дневным светом. Словом, когда мы вышли от Татьяны, в моей голове гудел пьяный ветер.
Вдоль остановки змеилась длинная очередь, но нас с Настей это нимало не заботило. До полуночи проблем с транспортом не возникало.
Действительно, минут через пятнадцать мы втиснулись в маршрутку на двойное сиденье. Я вытащила из сумки полтинник и, почти не глядя, сунула его в руки мужчине, оказавшемуся напротив, чтобы тотчас снова обернуться к Насте. Мы были настолько поглощены разговором, что я не сразу отреагировала на оклик:
— Девушка, возьмите сдачу!
Видимо, он повторил это уже не единожды.
Протягивая руку за деньгами, я нахально посмотрела ему в глаза, демонстрируя полное отсутствие приличествующей случаю неловкости. Глаза оказались карие, теплые. Похоже, я смотрела в них чуть дольше, чем нужно было, потому что мужчина, а точнее, молодой человек вдруг улыбнулся. На его лице отразилось понимание, и это было тем более странно, что я как раз ничего не понимала и не могла бы объяснить, что заставило меня сделать то, что я сделала дальше. В тот момент, когда карие глаза на миг метнулись в сторону окна, проверяя остановку, я повернулась к окну и вывела пальцем на запотевшем окне 1:0.
