Ошибка соединения (ЛП) - Альберт Аннабет (онлайн книга без .TXT) 📗
– Ч... дерьмо. Список временной недееспособности?
По их печальным лицам Райан мог сказать, что это не очередное продление его дела или запрос информации от врачей. Они все не стали бы отказываться от рабочих часов, если бы комиссия просто прислала приказ для бланков.
Доктор Гонсалес покачала головой.
– Нет. Тебя рекомендовали для постоянной нетрудоспособности. Комиссия рекомендует, чтобы твоё дело перевели в центр ампутации в Сан-Диего, чтобы закончить реабилитацию после того, как тебе сделают здесь операцию на колене. Ты будешь ближе к своей семье...
– Мне не нужна операция, – он бросил злой взгляд на доктора Гонсалес. Будь она проклята, если так заполнила бланки. Он сказал ей, что будет работать усерднее.
– Райан. Твоя МКЛ не пройдёт сама. (прим.пер.:МКЛ – мантийноклеточная лимфома) Последний осмотр показал значительный разрыв – такой, который я ожидала бы увидеть у профессионального атлета, проводящего сотни часов на корте. И одна реабилитация этого тоже не сможет исправить. Ещё тебе нужно разобраться с коленом, посмотреть, есть ли проблемы с хрящами, для которых понадобится операция. И я беспокоюсь о менисках. Такой уровень опухоли – это не нормально.
– Но после операции я разве не могу вернуться к реабилитации?
– О, конечно, – Холли закивала, будто её голова была на пружине. – И Сан-Диего – это мировой класс. Это ближе к твоей семье. Помнишь, мы говорили об этом...
– И им нужно моё место здесь.
Нужно для кого-то, кто, скорее всего, вернётся на службу. Твою мать.
– Нет, – сказала доктор Гонсалес, голос был сильнее, чем её обычный осторожно выстроенный тон. – Дело не в этом. Но я знаю, что твоё сердце выбрало должность инструктора в Коронадо, а к этому прийти тяжело. Сейчас тяжелее, чем когда-либо.
– Это не обязательно должна быть должность инструктора. Наверняка у них есть ещё одна вакансия, которую я могу занять? Какая-нибудь офисная работа? – в голосе Райана звучали отчаянные нотки, которые он ненавидел.
– Армия отсеивает мужчин и женщин с намного менее серьёзными травмами, чем твои – ВМФ нанимает по контракту, и как твоя медицинская команда, мы мало что можем сделать, если работы нет.
– Ты получишь полную пенсию по недееспособности, – сказал доктор Расселл, будто Райана волновали деньги.
– Я могу обжаловать решение?
– Можешь. Но... – доктор Гонсалес подняла руки вверх. – Ты должен знать, что обжалования очень редко бывают успешными. А в твоём случае, степень твоей недееспособности такая, что я не думаю, что КМО изменит своё мнение. (прим.пер.:КМО – комиссия по медицинскому освидетельствованию)
«Твоя недееспособность». Райан месяцами пытался переступить такие ярлыки. ВМФ теперь действительно видел его так? Его глаза сузились, пока он читал этот разговор между строк.
– Моё письмо-приказ было недостаточно сильным, да? Дело не только в вас, ребята – командование не хочет меня возвращать.
Он мог обжаловать дело. Он знал это – он выведал каждый кусочек информации об этом запутанном процессе и знал, что ему нужно сильное письмо от командования, чтобы всё изменить. Но если они не хотели его возвращать...
«Чёрт меня побери. Они не хотят. Они действительно не хотят». И конечно, они не хотели. Он облажался в своём лидерстве. Он теперь ничего не стоил для ВМФ и обманывал себя все эти месяцы, думая, что если сможет просто вернуть своё тело в форму, то каким-то образом загладит то, что пошло не так.
– Тебе нужна операция, – в голосе Холли слышались слёзы. – Хотела бы я сказать тебе обратное, но я согласна с доктором Гонсалес. Ты не будешь эффективен с протезами без операции.
– Хотел бы я, чтобы это чёртово колено тоже оторвало.
Слова, пронзительные и едкие, вылетели раньше, чем он смог их обдумать.
– Это хорошее многословие, – доктор Расселл наклонился вперёд, оперев бородатый подбородок на руки. – Часть причины, по которой меня попросили сегодня прийти, – это то, что мы не видим твоей злости, Райан. Злиться нормально. Злись на это колено. Злись на комиссию. Злись на нас, если нужно.
У Райана закончились ругательства пятнадцать минут назад, а этот клоун хотел его злости. Ладно. Он разозлится.
– Вы лгали мне. Вы показывали мне видео двойных и тройных ампутантов, которые бегают триатлоны. Заставили парней, которые вернулись на службу, прийти и поговорить с нами. Но я никогда не вернусь на службу, верно? Шанса никогда не было, – он ударил кулаком по столу.
Холли опустила взгляд на серый ковёр.
– Мы стараемся всем дать надежду. И Райан, ты был... – и остаёшься – таким преданным своей реабилитации. Это вдохновляет.
– Это моя жизнь. Не долбаная поздравительная открытка. Вы, ребята, узнали о пенсии по полной нетрудоспособности месяцы назад, готов поспорить.
– С этим я соглашусь, – сказала доктор Гонсалес, теперь более осторожно подобранным голосом. – Я знала. И я пыталась сказать тебе, но ты необыкновенно упрямый юноша. Но да, нам следовало поговорить об этом раньше. Убедиться, что ты понимаешь тонкие детали возвращения на службу. Я возьму ответственность за это на себя.
– Я не хочу ответственности, – голос Райана надломился, чего не было пятнадцать лет. – Я хочу обратно свою жизнь.
На это никто ничего не мог ответить. Они не могли. «Это твоя жизнь». Всё это виделось в их глазах, но никто не был достаточно храбрым, чтобы сказать это. Это видение, в котором он видел себя, снова в форме, инструктируя других, спасая других – всё это было не больше, чем мираж. А это чувство, которое он испытывал, когда надевал форму? Да. Это тоже больше никогда не повторится. С первого момента, как надел форму, он чувствовал себя правильно, так, как никогда не сможет выразить словами, а теперь он чувствовал себя только отрезанным от неотъемлемой части себя – не от конечностей, а от чёртовой личности.
– Кто я, чёрт возьми, такой, если не могу вернуться на службу? Кто?
Он выехал из комнаты раньше, чем смог встретиться с эхом своего голоса, раньше, чем захлестнула симфония тишины. Он слышал, как Холли зовёт его, но просто продолжал ехать.
Глава 21
Вместо того чтобы вернуться в свою комнату, Райан проехался по двору, бесцельно катаясь. Он оставил свою лучшую пару перчаток для кресла в доме Джозии, поэтому ему натёрло руки из-за агрессивной скорости, к которой он стремился. Он ехал мимо башни, мимо главной больницы, где прошли его первые операции, мимо скопления хозяйственных построек, быстрее двигаясь на прямой дороге без пешеходов, пока не оказался запыхавшимся рядом с огороженной игровой площадкой недалеко от детского центра развития. Маленькие дети занимали весь инвентарь, гоняясь друг за другом от деревянных хижин до горок и обратно, изо всех сил двигая ногами и руками.
Чёрт. Внезапно, ему будто стало восемь, и он бегал за Рэнсомом и Роем, лазая по деревьям, вися вниз головой, пока вся кровь не приливала к голове, и ему не приходилось слазить с ветки. Затем ему было девятнадцать, первая пробежка в СПОР, во главе команды, он улыбался и смеялся со своими приятелями, так чертовски гордый тем, что находится там. Затем наступили последние десять лет его жизни, он тренировал свою команду, убеждаясь в своей личности с каждым кругом пробежки и с каждым отжиманием. «Больше никогда. Твоя недееспособность». К чёрту КМО. К чёрту врачей. К чёрту его дурацкое колено.
Бззз. В кармане завибрировал его телефон, и он чуть не проигнорировал его, но был один человек, с которым он был бы не против поговорить. Нет, это была ложь. Был тот, с кем ему нужно было поговорить, кто заглушит это хлестающее чувство в его мозгу.
Джоз.
– Эй, малыш. Как жизнь? – он выстроил каждую нотку своего голоса с такой же осторожностью, как обычно делала доктор Гонсалес.
– О, не очень. Просто лежу здесь и парюсь из-за своего дурацкого, дерьмового дня.
Джозия казался уставшим, и Райану хотелось растянуться рядом с ним, размять его плечи – это был очередной импульс ласки, которого у него никогда не было раньше.
