Пленение Селии - Валентайн Мицци Сцерето (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Совсем недавно испытав в интернате лесбийские наслаждения, многие другие ученицы знали гораздо больше в подобного рода делах. В школе мисс Уэйверли в действительности образовалась группа, наблюдавшая за Селией, и собиралась ночью несколько раз в неделю, чтобы обсудить достоинства своего идола. Им ничего не стоило вслух говорить о своих фантазиях и описывать в откровенных выражениях то, что они стали бы делать, если бы представилась возможность. Подавляющее большинство желало коснуться устами девственной женской прелести Селии. Одна довольно дерзкая девочка, которая всегда старалась перещеголять своих подруг, предложила поступить точно так же и с цветущей маленькой попочкой, и все вокруг стали от удивления ахать и охать. Однако после того как это предложение прозвучало, оно прочно засело в головах членов группы и стало неотъемлемым элементом их живых фантазий и обрастало невероятными подробностями.
Ни влюбленность Молли в Селию, ни ее возня с полотенцем не остались не замеченными для наблюдательных одноклассников. Они допытались у робкой девушки о причинах такого поведения, конфисковали полотенце и пустили его по рукам членов группы, после чего их плодотворное воображение получило новый стимул, особенно когда махровое полотенце было изъято прежде, чем его успевала забрать старая прачка, а это полотенце, по их мнению, служило не только для того, чтобы Селия вытирала свое прелестное лицо. Все это вылилось в соревнование за то, кто сможет достать больше сокровищ. Будь то спутавшееся колечко волос из ванны или упавшая в раковину ресница — все стало для них бесценным. Не проходил ни один вечер без того, чтобы какая-то из поклонниц Селии не затаилась поблизости ванной комнаты, надеясь первой добраться до бельевой корзины. В конце концов персонал школы мисс Уэйверли был вынужден обложить девушек пошлиной, чтобы возместить расходы на потерянные полотенца.
Однако еще никто не мог похвастаться тем, что плотью познал Селию, ибо наивная ученица, постигавшая секретарское ремесло, расхаживала, не чувствуя, что вокруг нее разбушевались гормоны. Даже страстное выражение на лице ее коллеги по комнате не удостоилось даже мимолетного внимания. Бедной Молли приходилось удовлетворять себя иными способами. Каждое утро она робко ждала, когда ее идол уйдет на первый урок, и скрывала свои раскрасневшиеся щеки за учебником, чтобы скрыть вину за то, что она собиралась делать. Оставшись наконец одна в комнате, она раздевалась до шерстяных носков и забиралась в постель Селии. Простыни все еще хранили тепло ее тела, и Молли, уткнувшись лицом в подушку, вдыхая запах медовых кос, которые здесь покоились, все время терлась неоперившимся бутоном клитора о то место, на котором лежала красивая попочка объекта ее желаний.
Вскоре этой отчаявшейся девушке представится возможность сделать следующий шаг. Скверная лондонская погода уложила Селию в постель с лихорадкой, ее состояние оказалось достаточно серьезным, чтобы потребовался врач. Тот выписал сильное лекарство, и пациентка в считанные минуты впервые за три дня погрузилась в настоящий сон. Молли стояла рядом с ней, прислушиваясь к ее ровному дыханию, словно это была симфония, которую сочинили специально для ее ушей. Грудь Селии поднималась и опускалась в одном ритме с ее собственной. Видимо, какой-то сон потревожил усыпленную лекарством девушку, и та начала руками и ногами биться о постель и сбросила стеганое одеяло. Когда Молли подошла, чтобы вернуть одеяло на прежнее место, она заметила, что лента на ночной рубашке Селии развязалась. На нее смотрел один крохотный сосок, сверкая сочностью зрелого фрукта. Когда глаза Молли уставились на него, у нее в голове загудело, а тело страшно затряслось.
В конце концов Селия вернулась к мирному сну, а прелестный кружок оставался в поле зрения, и Молли никак не могла решить дилемму — снова накрыть его, что она считала самым моральным шагом, или поддаться желанию и не накрывать его. «Что же плохого может быть в том, чтобы оставить все как есть?» — думала она, не обращая внимания на преступные склонности своего бьющегося сердца. Ведь она всего лишь хотела смотреть на эту красоту, не подвергая себя опасности быть пойманной на этом.
Желания взяли верх, и она слегка потянула смятую ночную рубашку, полностью обнажая грудь Селии. Молли с открытым ртом взирала на изящную выпуклость и плакала от очарования. Она так мало походила на ее собственную висячую с коричневыми сосками грудь и с трудом верила, что они обе созданы из одного теста. Ее плоть была столь шелковистой и гибкой — верх совершенства с этим розовато-красным выступом в верхней точке, похожим на сочную землянику, лежащую на поверхности взбитых сливок. С каким наслаждением она дотронулась бы до него! Молли вздохнула и вытерла слезы. Селия ведь точно не обидится, если она так и поступит?
Убедившись, что Селия крепко спит, Молли наклонилась, чтобы коснуться груди Селии губами, и по ее чреслам пробежала дрожь. Сосок заострился, словно его высекли из твердого материала, и стал для томящейся девушки слишком соблазнительным лакомым кусочком, чтобы не обратить на него внимания, и она втянула его в рот, пробуя на вкус опьяняющую сладость обнаженной плоти Селии. Она протянула руки, чтобы еще больше сдвинуть ночную рубашку Селии и обнажить вторую грудь, сосок которой уже затвердел и манил к себе ее губы. Она переходила от одной груди к другой и сосала так, будто желая получить в свой рот струю молока, а ее пальцы сжимали небесные полушария.
Сон Селии, похоже, нисколько не потревожили лихорадочные ухаживания коллег по комнате, таким образом побуждая ее предпринять более смелые шаги. Молли медленно сняла стеганое одеяло и подавила крик, когда обнаружила, что после лихорадочных движений Селии ночная рубашка задралась до пояса. Под ней ничего не было, и свет, проникавший через окно, обрисовал женские прелести, которые прежде оставались в тени. Нежный пушок, похожий на волоски персика, покрывал бедра Селии, намекая на прелесть, робко устроившуюся между ними. Ее женская прелесть действительно обладала всеми изящными свойствами фрукта, мягкая кожа ее вульвы переходила к нежной сочности в самой сердцевине. Увидев перед собой копну рыжеватых колечек, Молли снова не могла удержать слез, и ее пальцы задрожали, когда потянулась к ним и слегка скользнула по этим непослушным кудрям. Она начала играть завитками волос, накручивая их на пальцы, и заметила, что кожа под ними жемчужно-белая. Селия все еще не шевельнулась, отсутствие сопротивления подействовало на ее поклонницу словно мощный возбудитель. Тело Молли тряслось от нестерпимого желания, и она чуть не потеряла сознание при мысли, что эта сочная и сладкая женщина лежит без сознания, а все ее изящные прелести доступны для любого желания поклонницы.
Неопытная во всех отношениях Молли действовала инстинктивно, ее подстерегало настойчивое пульсирование между бедер. Она пала ниц перед поросшей волосами выпуклостью, положила большие пальцы на надутые губы, которые они скрывали, и нежно развела их, чтобы открыть тайны, покоившиеся внутри. Выскочил крохотный розовый отросток и стал темнеть. Он напомнил Молли бутон розы, который та однажды сорвала, его росистые лепестки держались вместе, пока их не уговорили раскрыть свою внутреннюю красоту. В то же время ей не хватило терпения, чтобы ждать, пока природа справится с этим; она один за другим отогнула изящные лепестки, заставляя цветок расцвести, чтобы можно было вдохнуть его аромат и полюбоваться его прелестью. Раздвинув губы Селии, она пережила то же влечение. Она больше не могла отвести глаз от этого нежного бутона и всем своим существом желала поцеловать его. А тот, похоже, прочитал ее мысли. Высвободившись из плотской оболочки, клитор Селии начал подергиваться, поощряя завороженную девушку.
Прижавшись губами к нему, Молли высунула язык, коснулась кончика и нашла его приятным на вкус. В момент соприкосновения он сделал рывок, и безусый собрат Молли тоже задергался. Влекомая его хрупкостью, она начала облизывать весь выступ, а ее трепещущий язык скользил из стороны в сторону по гибкой поверхности. При каждом ласковом прикосновении тот менялся в форме, то становясь плоским, то снова поднимаясь вверх, и все больше увеличивался под языком Молли.
