Если ты останешься (ЛП) - Коул Кортни (лучшие бесплатные книги .txt) 📗

Я чертов хер.

Но даже после того, что я сделал, она меня не бросила.

Я не хочу разговаривать, я чертовски много пью, почти не сплю. Однажды я даже бешено ее трахал. Она не ушла. Она просто смотрела на меня с таким пониманием и мягкостью, и сказала, что хочет помочь мне, чем сможет.

Какого хуя?

Мой желудок сжимается. Я зол, как никогда в жизни, потому что не хочу причинять ей боль.

Сейчас я обращаюсь к ней. Она читает, свернувшись калачиком на диване.

— Мила, ты действительно должна уйти, — говорю я ей резко. — Я не подходящая компания. Думаю, было бы лучше, если бы ты ушла к себе домой, пока я разбираюсь с этим дерьмом.

Она уязвлено смотрит на меня. И мой желудок снова сжимается. Я знаю, что должен это сделать. В любом случае я причиню ей боль когда-то потом. Я мог бы сделать это одним махом. Поэтому нужен полный разрыв. Она начинает протестовать, но я ее прерываю.

— Лучше оставь меня. Я сам пройду через самое худшее. У тебя есть своя жизнь, к которой нужно вернуться, есть работа. Твоя сестра нуждается в тебе. Пожалуйста. Мне нужно побыть в одиночестве. Ты можешь позвонить мне сегодня вечером.

Она в смятении и мое сердце болит от этого.

Пиздец, как я это ненавижу.

Но я заслуживаю это. Я не заслуживаю такого человека, как она.

Она встает, подходит, касается моего лица. Я закрываю глаза на минутку, но потом моя решимость крепнет, и я снова их открываю.

Я смотрю на нее сверху вниз и убираю ее руку. Ей больно, я вижу это.

Это к лучшему.

Она, наконец, кивает.

— Хорошо. Если это то, что тебе нужно, — говорит она неуверенно. — Но позвони мне, если тебе что-то понадобится. И я вернусь вечером после того, как закрою магазин и увижусь с сестрой.

Я киваю и ухожу, так и не остановив ее.

Я слышу, как отъезжает ее автомобиль, и бросаю свой стакан с водой в стену. Он разбивается, и я заменяю его бутылкой Джека.

Я заслуживаю это.

Я чувствую, как сжимается моя грудь и борюсь, чтобы глотать. Так много вещей, с которыми нужно разобраться. Я не знаю, с чего начать. Поэтому похуй.

Я хватаю бутылочку Ксанакса с тумбочки и опускаюсь на диван с моим виски. Падаю и открываю бутылочку с таблетками, принимая несколько и запивая их Джеком.

Выпиваю оставшуюся часть бутылки.

Я закрываю глаза, и на этот раз не вижу ничего, кроме темноты. Вздыхаю с облегчением, и, наконец, засыпаю.

Проснувшись, я понимаю, что уже утро.

Я понял это, потому что утренний солнечный свет льется через окна.

Я морщусь и сажусь, потирая виски.

Я спал всю ночь. Без кошмаров, без мыслей о моей матери. Я улыбаюсь, мои губы туго растягиваются. Вдруг все становится ясно. Я не могу справиться с этим самостоятельно. Мне нужен мой старый друг Джек. И мой новый друг Ксанакс.

Крест на руке напоминает о кошмарах.

Я беру телефон и просматриваю. Три пропущенных звонка, три голосовых сообщения и двенадцать sms сообщений. Все от Милы.

Ты в порядке?

Пакс, ответь на звонок.       

Пожалуйста, возьми трубку.

Я беспокоюсь о тебе, Пакс. Это не справедливо. Возьми трубку.

Во всех sms говорится об одном и том же. Поэтому я отвечаю одним сообщением.

Не волнуйся. Я в порядке.

Взяв новую бутылку виски из кухни, я кладу три таблетки в рот. Затем добавляю еще две.

Немного погодя, чернота возвращается. Я приветствую ее с распростертыми объятиями. Я пою для нее, мурлычу ей. Я убаюкиваю ее в своих объятиях. Я делаю все, что, черт возьми, хочу сделать, потому что это — чернота, самое темное время суток, и она не волнуется. Если я один в темноте, ничто не имеет значения. Я не могу никого обидеть, кроме себя, и я чертовски это заслужил.

Я закрываю глаза. Пусть тьма укачивает меня. Она даже может меня трахнуть. Мне все равно.

***

Мила

Я не могу нормально думать. Я случайно не беру денег с клиента в магазине. После этого я сдаюсь и поворачиваю табличку «Закрыто».

Я сижу у окна своего магазина, глядя на счастливых людей, идущих по тротуару. Они не знают, как им хорошо. Их жизнь такая легкая.

Я снова пытаюсь написать сообщение Паксу, но, как и четыре дня ранее, нет никакого ответа. Я ездила туда, стучала в дверь, звонила, даже попадала на его голосовую почту.

Нет ответа.

Только один раз: «Не волнуйся, я в порядке»

Он не в порядке. И никто, кажется, не волнуется, кроме меня.

Я думала вызвать полицию, чтобы они проверили его, но сомневаюсь, что они это сделают. Он не сделал ничего противозаконного, так что они могут сделать? Пить до потери сознания не запрещено. И единственное, что есть у него в доме, насколько мне известно, это Ксанакс. Я еще раз удивляюсь мудрости назначения этого лекарства Паксу.

Когда я спросила доктора Тайлера об этом, он объяснил, что прописал его, потому что Пакс не наркоман.

— Он не пристрастился ни к какому наркотику, — сказал доктор. — Он просто не сформировал надлежащие механизмы для снятия стресса. Если он чувствует, что не может справиться, я бы предпочел, чтобы он принимал Ксанакс какое-то время, пока мы работаем над этими вопросами, а не искал наркотики. Кроме того, вы будете с ним. Все будет хорошо, Мила.

Но я больше не с ним. И все не в порядке.

Я вижу образ открытых, мертвых глаз Джилл и содрогаюсь.

Это мог бы быть Пакс. И я в ужасе от осознания того, что если кто-то что-то не сделает, то это будет Пакс.

Дрожащими пальцами я беру телефон и делаю единственное, что могу сделать.

Я звоню его отцу.

Глава 22

Пакс

Я падаю, падаю, падаю.

Тут темно. Я не вижу, не могу думать, не могу чувствовать. Но мне это так нравится. Если я не могу чувствовать, то ничего не болит. Поэтому я оставляю все как есть.

Проснувшись, я снова напиваюсь и засыпаю благодаря Ксанаксу. И немного погодя, я снова оказываюсь в темноте, бессмысленно дрейфую, сплю без кошмаров.

Только темнота.

Я вздыхаю.

Я принадлежу этому месту, где-то в темноте, вне времени.

Тут нет боли.

Свет — это боль. Свет, где я вижу ее лицо и знаю, что потерял ее.

Я останусь далеко от света.

Навсегда.

Оно того не стоит.

Я начинаю закрывать глаза, но понимаю, что они уже закрыты, поэтому улыбаюсь.

Я принадлежу этому месту.

Глава 23

Пакс

Я сонно открываю глаза, пытаясь сосредоточиться. Осматриваю комнату. Я в гостиной, и, кажется, в той же одежде, которую носил в течение некоторого времени. Что меня разбудило? Сейчас темно, так что это было не солнце.

Я хватаюсь за виски, но вижу, что бутылка пуста.

Ебать.

Это означает, что мне нужно выйти. Я должен буду съездить в город.

А потом я понимаю, что разбудило меня. Стук кулаком в дверь.

Мое сердце замирает. Я знаю, что это, вероятно, Мила. Она была здесь сто раз на этой неделе, пытаясь заставить меня открыть дверь, но я ни разу не встал с дивана, чтобы сделать это. Ей не нужно видеть меня таким. Она не заслуживает быть здесь.

Стук становится громче, намного громче.

Ебать. Теперь она злится. Я впечатлен тем, с какой силой она ударяет в эту дверь.

А потом громкий треск и что-то ломается.

Какого черта?

Я встаю, и комната вращается. Я не был на ногах в течение нескольких дней. Я выравниваюсь и снова открываю глаза. Сделав это, я вижу, что мой отец стоит передо мной. Он чист, выбрит и одет в джинсы.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я его. — Ты только что сломал эту чертову дверь?

Отец сжимает челюсти.