Барышня и хулиган - Колина Елена (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
— Алка, мы, кажется, еще не вышли из пионерского возраста. Нам сегодня осталось только вымазать Олега и Маргошу зубной пастой, — заметила Даша. — А еще можно зажечь фонарик и поиграть в палатку под простыней!
Алка молчала, смотрела куда.то в угол, и губы ее мелко дрожали.
— Зря ты послушалась Галину Ивановну, Игорек никому не позволит принимать решения за него. Ты сказала, что уходишь от него, а он уже сам… — Даша чуть не сказала «выгнал тебя». — …Сам с тобой расстался. Для него самое важное, чтобы он сам все решал… Неужели ты этого про него не поняла?
— Я понимаю, понимаю… — заторопилась Алка. — Не знаю, что со мной было! Мама сказала… и папа!.. А я так устала!
— Устала, так давай спать! — рассеянно ответила Даша.
— Дашка, я, наверное, даже благодарна Маринке, что так получилось… хотя я же по-настоящему не хотела с ним расстаться… Но ты не представляешь, что он со мной проделывал, а я же не развратная… Что он с Маринкой спал, просто ерунда по сравнению с другим. Наверное, это для меня был просто повод, я больше не могла!
— Тогда все хорошо? Смотри, уже светает! Давай притворимся, что спим, тогда Олег Маргошку сам в садик отведет… — похлопав ее сверху по одеялу и укладываясь поуютнее, ответила Даша.
Игорек никогда не бывал у Даши один, без Алки, но через несколько дней появился без звонка, что было не принято в компании. Несмотря на светскость и открытость Дашиного дома, они уже были взрослые и оберегали себя от неожиданных вторжений.
Игорек возник на пороге с напряженным лицом, боясь, что в доме, который ему хотелось сохранить, он уже неуместен, ему не рады и вместо вспыхнувших от радости Дашиных глаз его встретит что угодно, только не Дашина радость. Он развязно улыбался, но в глазах его читалась робкая просительность и одновременно готовность к отпору. Если его сейчас не примут, он нахамит и оскорбит.
Мгновенно уколотая жалостью Даша преувеличенно радостно подалась ему навстречу, заметив, что напряженное выражение его лица и готовность к обиде сменились счастливым облегчением. Она вдруг поцеловала его, как всегда целовала в дверях друзей, друзей знакомых и знакомых друзей, но никогда Игорька. Он растерянно качнулся, и поцелуй пришелся ему между щекой и ухом. Целуя Игорька, Даша почувствовала сильный ответный импульс благодарности и растроганности, как будто взяла на руки намучившегося ободранного кота.
Даше самой необъяснимо захотелось сохранить чужого, неуместного в ее жизни Игорька. А Игорек, как всегда, построив маленький план, сделал то, что намеревался, — решительно обозначил свое присутствие в качестве Дашиного друга детства. Ему не хотелось терять этот дом.
Пристыдить Игорька не вышло. У него была собственная версия происшедшего, которая состояла в том, что Алка его бросила. Реальные события были для него не важны и неочевидны настолько, что он не помнил даже выкинутый на улицу узел с Алкиными пожитками.
Тряпичной кукле, привычно-беспомощно лежащей на его коленях, всего лишь на секунду закралось сомнение в болтающуюся голову, стоит ли продолжать мучиться? Расценив сомнение как предательство, Игорек искренне считал, что Алка его бросила, и смотрел такими несчастными глазами, что его хотелось пожалеть.
Марина. 1987 год
Наконец-то Марина добилась своего. Она живет теперь с Андреем в маленькой снятой квартирке. Хозяева оставили в квартире старый полуразломанный диван, одно кресло и покарябанный ножом стол. Марина покрыла диван клетчатым пледом, на табуретку в изголовье поставила принесенную от Юли лампу, а под стол, чтобы не шатался, подложила кусочек картона.
Она с гордостью называет Андрея Михайловича «мой». «Мой вчера прочитал потрясающую лекцию, мой вчера принес рыбу, мой сказал…»
Каждый вечер Марина готовит ужин, красиво накрывает на стол, ставит свечи, бутылку коньяка и сидит одна, потому что Андрей с работы едет домой и ухаживает за своей женой Ниной — после травмы она с трудом ходит. «Домой?! Ты опять едешь домой! — кричит Марина и сразу начинает плакать. — Там для тебя дом?! А я, где я у тебя?! В снятой квартире?!»
Сидя одна в чужой квартире, она бросается мыслями в разные стороны. Иногда вдруг пугается, что так неосмотрительно быстро развелась с Женькой. Он сам настоял на разводе, испугался остаться связанным… бормотал, улыбаясь, что-то невнятное о своем нежелании официально состоять в бессмысленном браке…
Эмоции свекрови оттянули на себя неприятности Владислава Сергеевича, похоже, его скоро выгонят на пенсию. Оправившись от потрясения, вызванного Марининым уходом, Евгения Леонидовна общалась с ней дружески и даже несколько заискивающе. Свекрови хотелось, чтобы Женька как можно скорее стал свободным.
Иногда в клубке Марининых горестных мыслей проскальзывала смешная обида, что они поторопились от нее избавиться. Теперь она никому не нужна, даже собственной матери!
Юля, поджав губы, сказала, что не желает расставаться с Женькиной семьей врагами. А сам Андрей не спешит разводиться, не хочет травмировать жену. Получается, что раньше Марина была и женой, и любовницей, а теперь она никто и называется мерзким словом «сожительница».
Поздно вечером Андрей приходит подавленный и мрачный, свечи прогорают зря, потому что ужинают они молча. Так же молча они ложатся спать и яростно любят друг друга. Они любят друг друга даже слишком яростно, нервно и старательно доказывая самим себе, что их любовь так же сильна, как прежде.
Развод Марины и Женьки оказался настолько естественным и безболезненным, что даже не дал пищи для переживаний, советов и оценок. Обсуждались только менее очевидные темы, к примеру, общение Женьки с Андреем Михайловичем, которым Женька гордился как единственным завоеванием, вынесенным из своего брака.
— Мумзель, Маринка меня с ним познакомила, мы замечательно поговорили. Андрей — человек очень достойный… мне их обоих жаль. Хорошо, если я ошибаюсь, но мне кажется, что Марина не будет с ним счастлива, — многозначительно надуваясь, рассказывал он. Женька был преисполнен сознанием собственной широты и благородства.
— Что Андрей делает с нашей Маринкой? Она всегда была такая веселая, а теперь… ее страшно тронуть, она как натянутая струна, — заметила Даша в ответ. — Зато развелись вы легко, как будто вместе выросли из детских штанишек! А зачем вам развод, вот Алка с Игорьком даже и не думают разводиться. Ты собираешься жениться на всех барышнях оптом?
— Какую чушь ты несешь, дружок Мумзелевич! А вдруг у нее родится ребенок, а я официально ее муж! А если мне срочно понадобится чистый паспорт… мало ли что может случиться в жизни, — уклончиво отвечает Женька. — Но я должен признать, что это был совершенно безболезненный и даже очень милый развод.
— Марина меня удивила своей непрактичностью. Я думала, что она будет тянуть, ждать, пока Андрей сам разведется. Вдруг он на ней не женится!
Женька пожал плечами.
— А у него жена больная… Как-то это нехорошо! Существуют же простые нравственные правила. Если их не придерживаться, то люди черт знает куда придут!
— Стыдно, ты не на трибуне, Даша! Не суди других и не пытайся измерить чужую боль своим домашним сантиметром. — Женька так строго посмотрел на Дашу, что ей стало неловко, но тут же смягчился. — Читай классику, хотя бы «Вини-Пуха», если это по силам твоему жалкому интеллекту. Там каждая фраза многомерная, в ней несколько смыслов. И люди такие же, как луковицы… неизвестно, что из кого вдруг полезет! Учишь тебя жизни, учишь, бессмысленный ты червяк…
Маринка то ждала Андрея Михайловича, то готовилась его ждать, поэтому бывала у Даши нечасто. Забежав в гости, она, упоенная своими переживаниями, торопилась как можно подробнее рассказать о своей новой жизни.
— Я теперь простила отца, — радостно объявляет она. — Он тоже имел право жить как хочет. Помнишь, какая я была сучка? Андрея дочка, Наташа, нас не осуждает, приходит в гости… Вот вчера рассказывала, что у нее в «мухе» подачу третий раз не приняли… Тоже мне, способная! Самая способная на свете! — В ее голосе звучат недоброжелательные нотки.
