Станешь моей победой (СИ) - Марино Викки (полные книги TXT, FB2) 📗
Мирон_Савельев: «Отправишь? Последнее. И отстану»
Мирон_Савельев: «Ааанньь»
Тихоня: «Не могу. Помогаю маме с ужином. Все, увидимся завтра)))»
Блядь, я даже на этих скобочках подлетаю!
Мирон_Савельев: «Я люблю тебя! И… До завтра — это очень долго. Украду тебя в полночь.»
Удивительно, но ответ приходит незамедлительно.
Тихоня: «С ума сошел? А если поймают?»
Мирон_Савельев: «Верну тебя к утру.»
Тихоня: «До завтра не потерпишь?»
Мирон_Савельев: «Компромисс — наше все!»
Мирон_Савельев: «Хорошо, приеду в 00:01. Украду тебя в первую минуту «завтра». Договорились?»
Мирон_Савельев: «Все, я на тренировку пошел, малышка. До встречи!»
Сколько осталось часов до этого вашего «завтра», а?
Сейчас семь вечера. С тренировки я возвращаюсь обычно около девяти, плюс час на душ и быстрый ужин. И того у нас остается… Два… Два, мать его, часа.
Бля, да что ж так долго?
На футболе выкладываюсь по полной. Спорт помогает мне вырубить на какое-то время мозг и сосредоточиться на игре. Это лучший способ отвлечься от мыслей, которые я с некоторых пор не могу контролировать.
Обычно тренировку Саныч делит на три части. Сначала мы разгоняем кровь, дальше отрабатываем технику, а потом играем в футбол. И пока идет разминка, тренер прокачивает нас наставлениями, говорит о том, что нужно быть внимательнее к технике и к тактике. И не забывает напомнить, что в этом году на первенстве области мы будем играть не только с командами из своей возрастной категории, но и с более старшими соперниками.
А когда состав сборной отправляется на пятнадцатиминутный перерыв, я наматываю еще несколько кругов по стадиону, пока полностью не выдыхаюсь.
— Кто-то давно не трахался, — стебется Данилевский, обтирая лицо полотенцем. — Что, твоя мадам на сухом пайке тебя держит?
— Завали, Глебарь! — с размаху тычу ему в грудь пальцем. — Не смей, блять, так говорить о ней!
— Ё-маё… Все… Потеряли пацана, — кривит лицо Султан и разочарованно покачивает головой. — Минус один, нахуй. Сава, это же галимый зашквар!
— Ага… Именно поэтому ты ссышь кипятком, когда Мартынова тебя посылает! — припечатываю дерзко, выкатывая фак Данияру. Эксперт, чтоб его… — Ну, че заглох, а?
— Ля ты душнила, Мир, — скалится Истомин и, отбросив полотенце, с грохотом захлопывает свой шкафчик.
А нехер меня провоцировать! И ведь дело не в сказанных друзьями словах. Если по факту раскладывать, злит то, что они вообще посмели думать в адрес моей Тихони. И неважно в каком контексте, неважно в какой момент. Я, черт возьми, даже из-за этого испытываю ебучую ревность.
— Так, гляжу кто-то языками лучше чешет, чем справляется на поле! — с этими словами тренер появляется в раздевалке. — А ну-ка, марш на позиции, и еще двадцать минут отрабатываем связки!
Вот кто тут настоящий душнила… Пес, блин!
Сегодня Саныч дрючил нас как тех Сидоровых коз. Он будто с цепи сорвался! Но сейчас мне это только на руку, потому как домой я вернулся к половине десятого, а потом, дабы скоротать время, еще полчаса гулял с Торром.
И остается у нас сто двадцать одна минута до встречи. Или семь тысяч двести шестьдесят секунд.
Быстро принимаю душ и ужинаю на ходу. Тяну со стола то кусок пирога, то кусок мясного рулета, параллельно натягивая спортивки и фиксируя на запястье часы. Потряхивая влажными волосами, заглатываю два ломтика сыра, а потом утрамбовываю это дело чаем, который Яська налила себе, но отвлеклась на телефонный разговор. А в большой семье, как говорится, клювом не щелкают.
Мама, конечно же, не одобряет того, что я кусочничаю, но все же недовольства не выказывает. Думаю, догадывается, куда я лыжи навострил. А если учесть, что в руках у меня ключи от своей квартиры, до утра ждать не станет.
— Будь осторожен, сынок, — говорит мама, прикладывая к моему лицу мягкую ладонь, и целует в щеку.
— Все, я ушел! Люблю!
Спускаюсь в гараж. Отъезжаю от дома. Набираю скорость. В дороге строчу Ане сообщение, чтобы готовилась моя ненаглядная. Сегодня я украду ее. И не на десять минут, а на всю ночь. Этот факт заряжает меня, усиливая «голод».
Как и в прошлый раз бросаю тачку чуть дальше участка новенькой и, перемахнув через забор, несусь к окнам ее комнаты.
— Аня… А-ня! — шепчу в темноте. — Тихоня! Выходи!
Когда шторы распахиваются, вижу моего ангела. Открыв одну створку, Тихая села на подоконник и, свесив ноги, прыгнула ко мне в объятия, где я тут же подхватил пушинку на руки.
— Ох, Мирон… Чувствует мое сердце, что эти ночные прогулки добром не кончатся! — шелестит Аня, уткнувшись лицом в мою грудь и крепко обняв за шею, словно хочет навсегда остаться в моих объятиях.
— Не нагнетай, сладкая, — я только крепче прижал малышку к себе, чувствуя, как бьется ее сердце, а затем осторожно поставил на землю.
Чтобы нас не увидели любопытные соседи, сразу увожу Аню со двора, освещая дорогу фонариком на телефоне. Крепко держу Тихоню за руку и направляюсь к машине. Двигаюсь широким шагом, не замечая того, как Аня, не поспевая за мной, переходит на бег. Но сейчас важна каждая минута, которую я хочу провести со своей девушкой.
— Куда мы поедем? — с волнением в голосе спрашивает Аня.
— Ко мне, — помогая ей пристегнуться, быстро покидаю район, в котором живут в основном заядлые ботаны-профессора.
— Нет! Что ты… Там же твои родители. Мир, давай просто погуляем!
— Мы поедем в мою квартиру.
— Нет! Нет! Нет! — тут же прилетает категоричный отказ. — Я не поеду к тебе! — упрямится Колючка, сотрясаясь.
— Ань, ну не можешь же ты вечно закрываться от меня… — кладу ладонь на острое колено и сжимаю его. — Мы просто проведем время вместе. Ничего не будет, честно. Ну… То есть… Не будет, если ты не захочешь. Так что не рефлексуй и выдохни, наконец. Я люблю тебя… — посреди трассы бью по тормозам и смотрю в ее глаза, не отрываясь. Стараюсь успокоить мою суетливую, но при этом не пытаюсь юлить и прикрываться наигранным благородством.
Когда оказываемая в квартире, сразу занимаем место на кухне. Чтобы хоть как-то отвлечь тараканов Тихони, которые устраивают в ее головушке всемирный переполох, предлагаю приготовить ужин. Сославшись на то, что не успел нормально поесть, достаю из холодильника все продукты, которые только были, и думаю, что же из этого может получиться.
Яйца, зелень, шампиньоны, какая-то непонятная колбаса и томаты… Бутылку пива решил не трогать.
М-да, не густо… Вот что значит появляться на хате только после кутежа в клубе. Типичное холостяцкое убежище.
— Мирон, когда ты в последний раз ходил за продуктами? — несмело спрашивает Аня, разглядывая на упаковке с колбасой срок годности. — Могу порадовать тебя только яичницей, — и смеется. Скромно как обычно. Но блин… Ей так идет улыбка.
— Я не привередлив. Но если ты будешь ходить со мной в магазин… А лучше… Переезжай ко мне, Ань, — прижимая Тихоню к столу, лезу с поцелуями. На хуй мне этот ужин, когда она рядом?
— Мирон… Кхм… Ты сумасшедший! Переезд? Так быстро? Я… Я не могу… — шепчет Аня, легонько отталкивая меня. — Неужели ничего не понимаешь? Нам же нельзя быть вместе! — и, повернувшись ко мне спиной, приступает к готовке.
— Слушай, я уже понял, что родители у тебя… Строгие. Назовем это так. Но рано или поздно им придется рассказать о нас. Как долго мы будем тайком встречаться? — выхватив у Тихой нож, убираю его в сторону и разворачиваю Аню к себе лицом.
— У меня нет ответа на этот вопрос. Так что давай пока закроем эту тему, хорошо? И… Ты, помнится мне, голоден.
— Очень, — поддевая кончик ее носа своим, пробираюсь руками под толстовку и все еще недоумеваю, как я смог так быстро привязаться к человеку, что готов видеть ее все двадцать четыре на семь. Как?
— Кхм… Тогда, может, продолжим готовить ужин? — хриплым голосом говорит Аня. Но в силу ее чрезмерной скромности, щечки тут же розовеют, а в глазах плещется похоть. Моя порочная принцесса.
