Неизменная любовь (СИ) - Горышина Ольга (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
— Слушай, штурман, твое дело сидеть и бояться, забыла?
Нет, куда там… Не тупее студентов архитектурно-строительного университета, занимавшихся на отделении автоспорта, где преподавал Славкин приятель. Оставив бизнес и финансирование профессиональной команды автогонщиков, Березов бросил все силы на воспитание подрастающего поколения. В ущерб собственному сыну, надо сказать. Видимо, руки чесались поучить кого-нибудь водить!
Так какие обязанности у штурмана? Их много, как и у жены: на спецучастке читать стенограмму, которую они с пилотом записали на ознакомлении с трассой, расставить в нужных местах механиков, прикинуть расписание, кто что и в какое время должен делать, рассчитать время, чтобы ехали строго по графику, с самого начала задать правильный темп. И главное — поправить пилота, если он что-то неправильно делает…
Может, я неправильный штурман, если наша семья свернула не туда? Иначе почему у меня настолько снесло крышу в объятьях Адама? Секс как ралли: не ту скорость взял, не так руль повернул, и все — финиш, да не тот! И там, и там от настроения многое зависит: если пилот слишком возбужден, штурман старается его успокоить. Если наоборот сонный и вялый — взбодрить. А я пустила все на самотек, когда появились проблемы, предоставив пилоту решать их самостоятельно. И теперь удивляюсь… Наша семья, кажется, держится лишь пофигизмом Березова: ему без разницы, ругаюсь я или улыбаюсь, только бы была рядом.
Но черт возьми, моя семейная жизнь теперь как та гоночная восьмерка: двигатель и коробка передач в ней нормальные, а вот ходовую часть я взяла импортную… На три дня… Ну и как теперь сделать так, чтобы автомобиль отечественного производства остался на ходу? «Убраться» после первой же гонки — позор. Нормальный гонщик просто так машину гробить не станет. А я плохой штурман и до гонщика мне далеко…
А вот поезд едет слишком быстро. Намного быстрее возможностей моего организма к регенерации. Что это я? Плачу? А-ну, прекратить! Быстро! Разве есть повод для печали? Адам уже нацепил клоунский нос и смешит почтеннейшую публику. Паясо бы расстроился, узнай, что довел меня до слез! Его задача была довести меня до чего-то другого. И с ней он справился на пятерку с плюсом. Потому и плачу, да? Что такое не повторится…
Так ничего в жизни не повторяется. Появляется только новое. Или создается своими руками. Как бы так сделать, чтобы подкрутить в голове катушки и никогда больше с них не срываться. Но ведь почти четыре года мы справлялись с новым положением дел. Ведь справлялись… как-то… Господи, через пять дней у нас юбилей семейной жизни. Может, он даст начало новому медовому месяцу? А вдруг? Ведь всегда надо верить в чудо. Иначе как жить? А я хочу еще столько же лет вместе и чуть больше — до золотой свадьбы! А вдруг?
Гнал Березов или не гнал, вопрос вторичный — но ждал меня с распростертыми объятиями. Принарядился. Рубашка, пусть и без галстука. Брюки… Ну можно сказать, что в них удобнее, чем в джинсах, три часа в машине сидеть… Но стрижка новая. Я перед отъездом намекала, что не мешало бы кудри подстричь или покрасить. Красить не стал. Но волос много, они стальным шлемом защищают голову. А темные очки — новые. Говорил, что купит, как в американских ВВС. Купил!
— Что?
Он чуть отстранился, через силу прерывая поцелуй, который по всем правилам приличий обязан был быть кратким. Нет, дело даже не в чемодане — он на колесиках, хоть в нем и тяжелые бутылки. И не в рюкзаке — его он сорвал с меня сразу. Кажется, еще до объятий. Или во время.
— Армани?
Я повела носом: этот терпкий сладенький аромат я не спутаю с другими. Всегда дарю его мужу на день рождения. И вот задевал куда-то последний.
— Новый купил?
Он улыбнулся. Даже очки не скрывали блеск глаз.
— В твоем бардаке нашел. Торчал наверху все время, пару мешков всякой дряни на помойку снес…
Я промолчала. Не будем начинать. Ничего важного он выкинуть не мог.
Только всякую дрянь, которую тебе втюхивают на распродажах или сам хватаешь за копейки, а потом понимаешь, что в Питере это даром не нужно, и оставляешь на даче на веки вечные. Я не умею ничего выкидывать. Пусть делает это в мое отсутствие.
— А вообще как дела?
Я взяла его под руку, свободную от моего рюкзака, чтобы Слава не забрал у меня дурацкий чемодан.
— На лондонской бирже все в порядке, — улыбнулся он одними губами.
— Из-за чего сыр-бор? — спросила я без всякой улыбки. И очки у меня плотно держались на волосах.
— Я был идеальным зятем весь отпуск. Веришь?
— Верю…
Я знаю, что он ни в чем не виноват. Что это все моя мать…
— Купить тебе мороженое?
Черт… Ну вот зачем… Паясо… Провались ты пропадом, Адам! Сгинь из моей памяти!
— Не хочу…
— Началось… — Слава выдернул руку и обнял меня за талию, явно ища там «спасательный круг». Его не было и нет. — Диета завтра. Мать там наготовила для тебя полный стол… Из рыбы!
Он провел носом по моей щеке, и я вздрогнула. От чего? От страха или радости? Думала, буду улыбаться при встрече, вести себя, как ни в чем не бывало, а меня трясет…
— Купи мне… Шоколадное!
Да его, именно его! Трубочку, с орешками. Мы сядем на парковке за машиной прямо на поребрик…
— Яна, ты чего?
Я смотрела на мужа снизу вверх, а он сканировал меня глазами сверху вниз. Даже очки в руку взял.
— Не хочу пачкать машину…
Только бы не покраснеть! Опустила глаза и погладила бордюр рядом с собой.
— Садись. Я постираю твои брюки. И даже выглажу.
Два раза повторять не пришлось. Слава сел, расставил ноги, опустил между коленями сцепленные руки. И уставился на меня. Я машинально протянула ему надкусанное мороженое.
— Яна, ешь! Я не хочу. Просто на тебя смотрю. Соскучился. Наконец-то ты дома…
Я не убрала мороженое. Он должен откусить от трубочки и я должна поцеловать его шоколадные губы, чтобы перекрыть то воспоминание, которое безжалостно лезло в голову и перед глаза.
Он забрал у меня мороженое, кусил… И я протянула к нему руки, обняла за шею, скользнула джинсами по асфальту, сокращая между нами расстояние до предела.
— Яна! — Слава увернулся от поцелуя. — Ну что за детский сад! Тут люди ходят…
Ну, как обычно… В этом весь Березов! Но я уже не та Яна, которая безропотно слушалась старших, я поцелую его, потому что так хочу, потому что нет ничего вкуснее шоколадного поцелуя… Березов просто этого не знает. Пока не знает… Я ведь права, вот уже и мороженое у меня за спиной. Постираю и свою футболку, чего уж там…
— Яна, не издевайся! — он все-таки вырвался и сунул мне в руки потекшую трубочку. — Три часа пилить.
Вскочил на ноги, отряхнулся и повернулся к машине. Непроходящая любовь к бумерам… Нет, нет, нет, к бэхам! Мы же не динозавры какие-то!
— За час не доедешь? — я попыталась улыбнуться. Получилось. — Слааав…
Он не оборачивался. Потом вдруг распахнул дверь и вытащил из машины какую-то баночку. Слава! В ней была земляника вперемешку с черникой.
— Утром набрал для тебя, пока с собакой гулял. На, хрюша, ешь вне машины. А то мыть заставлю…
— Спасибо!
Я чуть не заплакала. Не от радости или счастья. А просто… Грубый, грубый, а иногда вот на такую сентиментальность пробивает моего самого главного в жизни человечка.
— Вот только не вздумай кормить меня с руки! — возмутился он в шутку.
Или всерьез испугался развратных поползновений с моей стороны? Ладно, Березов, живи…
Я отсыпала горсть ягод и целиком запихнула себе в рот.
— Янусь, как ты умудряешься так…
— Что? — спросила я, прожевав и поняв, что иначе не услышу продолжения.
— Ну… Это… Я не могу спокойно смотреть, как ты ешь. И кажется ты не специально, но… Или это потому что ты меня поцеловала?
— Потому что ты соскучился.
— А ты, нет?
Я с трудом удержала рот в улыбке.
— В обществе Аллы тяжело соскучиться по мужчине. Она очень хорошо… — я постучала по голове, — мозги компостирует. Ну, ты понял…
