За зеркалами (СИ) - Орлова Вероника (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
- Ты мне бумажкой своей не тычь, - моя собеседница широко раззявила рот в беззубой улыбке, - она, может, власть-то даёт, но от ножа не спасает. Да и вся твоя власть там, в городе и осталась. А здесь ты гость. Притом незваный, так что себя держи прилично, и ксиву свою припрячь куда подальше. Наслышана я о тебе, значит. И за то, что мистера нашего отпустила, помогу. Скоро сын мой придёт с работы. Отправлю тебя с ним к Дарку.
А теперь..., - старуха оглянулась вокруг себя, - я бы тебя угостила чаем, да ты ж побрезгуешь пить с нами из чаши одной.
- Не волнуйся, Рози, я сам угощу твою гостью.
Резко обернуться, чтобы встретиться с тяжёлым мрачным взглядом черных глаз. Натан Дарк, недовольно сложив руки на груди, стоял в проёме двери и с плохо скрываемой злостью смотрел прямо на меня.
Застыла. Заледенела, неспособная даже вздохнуть. Будто один этот его взгляд заморозил лёгкие так, что малейшая попытка глотнуть воздуха причиняет боль...и где-то отстранённо, каким-то ничтожным краешком сознания вдруг обнаружить, что можно и не дышать. Просто глядя на него. На то, как раздуваются ноздри и крепко стиснуты челюсти. Желваки ходуном. Он злится. Этот хищник, не склонивший своей головы даже в клетке, ключ от которой хранился у меня в руках...хищник, без спроса, нагло залезший на мою территорию, был в ярости. Ему не понравилось, что я посмела сделать то же самое? Что посмела зайти в его логово? В таком случае он всё же просчитался насчет меня.
Сжать зубы, чтобы выдержать огненный взгляд. Да, в этом полутёмном крошечном помещении, где на стенах колыхался тонкий силуэт свечного пламени, он кажется огненным, способным сжечь дотла. Чёрный огонь. Ни слова. И кажется даже, что он не дышит, потому что его грудь почти не шевелится.
А в это время старуха вскочила резко и засуетилась, что-то тихо причитая, кажется, даже успела недовольно здоровой ногой своего соседа по комнате пнуть, потому что тот вдруг тоже повернул голову к колыхавшейся за спиной Дарка занавеске и, увидев посетителя, со всей расторопностью, на которую только был способен, начал вставать с тряпья. В какой-то момент схватился за спину и закряхтел, но дело своё не бросил.
Женщина же ко мне подошла и, неожиданно сильно вцепившись пальцами в запястье и дёрнув к себе за руку, пробормотала:
- Вставай, пора тебе уже. Засиделась в гостях. Вон...пришли за тобой.
Сбросила её руку со своей, встав с табурета и снова переводя взгляд на Дарка.
- Как видишь, ты помешал нашему чаепитию.
Он медленно посмотрел на женщину, и, видимо, та увидела в его глазах нечто, что её напугало, потому что тут же повернулась к старику и, взяв его за руку, вышла из комнатки, напоследок оглянувшись на меня и поджав губы.
Он стоял там ещё ровно несколько секунд. Пять. Я считала их про себя. Пять медленных секунд, которые я словно видела сквозь пелену его взгляда. Одна цифра плавно сменяется второй, растягивается, закручивается по спирали, в тот самый омут мрака, в котором, кажется, потонули даже зрачки. А затем сделал всего три шага ко мне...огромное расстояние для этой каморки...расстояние, исчезнувшее, растаявшее мгновенно, когда он встал настолько близко, что я ощущала его дыхание на своём лице. Настолько близко, что я снова замерла в небытии, растворившись в бездне его огненной тьмы, не в силах отвернуться, сбросить это наваждение...как же легко было представлять нашу встречу за километры отсюда, прокручивать в голове вопросы и его возможные ответы...и какой фатальной ошибкой кажется она теперь, когда между нами миллиметры.
***
Я не поверил Велси. Девчонка была той ещё фантазёркой. Как-то прибежала среди ночи ко мне домой и завопила, что катакомбы затопило. Пока бегал и в панике одежду свою искал в полутьме комнаты, слушал о том, что еще и приехали «несколько больших машин, там сидели копы...хнык-хнык...они начали всех заталкивать в свои машины и увозить».
Всё оказалось ложью, конечно, но об этом я узнал, лишь примчавшись в катакомбы и встретив недоуменные выражения на лицах их жителей. К слову, я до сих пор не знаю, почему она так делает. Ни наказания, ни объяснения на Велси не действуют. Девочка просто живёт в придуманном ею мире и чувствует себя счастливой именно в эти моменты. Даже если потом ей приходится в качестве наказания часами стоять коленями на горохе. Иногда мне казалось, что у неё своеобразным способом мир перевёрнут. Нашу реальность она принимает за скучный сон, а живёт именно во время этих своих проделок. Её невозможно поймать на лжи как раз поэтому - девочка не просто врёт. Она проживает каждую ситуацию. Со временем мы просто перестали верить ей. Кто-то злился и срывался, и тогда Велси доставалось до синяков и жгучей обиды от непонимания: ведь она сама искренне верила в свои истории.
Вот почему когда она прибежала ко мне и затараторила, что на территории катакомб появилась хорошо одетая богатая леди, я просто попросил её передать леди мой горячий привет и оставить меня в покое, не собираясь вестись на явную ложь. Катакомбы были местной Преисподней для остальных жителей города. Они боялись соваться сюда без сопровождения полиции, даже если искали своих потерянных детей, которых кстати именно этим местом и пугали. Отбросы общества, алкоголики и проститутки, бывшие заключённые и грабители. Катакомбы принимали всех. Я принимал их всех. С одним условием - они беспрекословно подчинялись моим правилам. Никто старше двадцати одного года не имел права находиться здесь бесплатно. Платой была опека над любым из детей, которая заключалась в добывании пищи для них. Самые отъявленные ублюдки оставались голодными, но обязаны были кормить хотя бы одного ребёнка ужином. Впрочем, ни я, ни ребёнок не виноваты, что они плохо работали. Недовольные изгонялись. Особенно непонятливые уже давно покоились с миром прямо на ближайшей свалке после показательного наказания. Как правило, подобных прилюдных экзекуций хватало едва ли не на год тишины и спокойствия в убежищах. Ну или вплоть до появления очередного самоуверенного кретина, возомнившего себя супергероем.
Что не запрещалось моим бродягам - это отдыхать, расслабляться так, как они считали нужным, поэтому каждую ночь определенная часть подземелья превращалась в самый настоящий притон с проститутками, готовыми раздвинуть ноги за тарелку похлёбки или кусок начавшего вонять мяса. А иногда по утрам наш местный горбатый чистильщик Тоби выносил на ту же свалку изуродованные женские тела. Это был их выбор. Это было их решение. Пусть и вызванное нищетой и голодом. И я сам отлично знал, что когда несколько суток в желудок не попадало ничего, кроме своей же слюны, то понятия чести и достоинства становились всё более незначительными, а собственное тело рассматривалось в качестве единственно возможной валюты хотя бы за кусок хлеба. Но я так же знал, что стоило опуститься один раз и пренебречь своими принципами, как ты сам и окружающие переставали воспринимать это самое тело в другом качестве.
Я никогда не вмешивался в эту часть жизни катакомб. За одним исключением - ни одна совершеннолетняя тварь не смела прикоснуться к детям младше шестнадцати лет. Даже если те сами предлагали свои услуги в обмен на пищу, на украденные вещи или собранные деньги. Если узнавал, что какой-нибудь взрослый ублюдок сношался вне катакомб с одной из наших, выгонял к чертям обоих. И плевать, что без дома и семьи дети взрослеют куда раньше своих сверстников. Это правило было вторым из основных и не подлежало обсуждению для всех, кто не хотел оказаться на улице.
Вот почему я проигнорировал слова Велси, которая продолжала сквозь слёзы причитать, что не обманывает, и «красивая леди» действительно сейчас спускается непосредственно к катакомбам. Но потом прибежали остальные дети, и я на миг завис, остолбенел, думая о том, кому понадобилось в сумерках искать что-то там. Или кого-то...и вот тогда осенило. Не сдержался. Выругался и побежал к подземелью. Идиотка...Чёрт её побери, какая ж она идиотка! В это время как раз обычно возвращалась одна смена «рабочих». Тех, которые выполняли какую-либо работу и за это получали еду или деньги, в то время как другая группа, «охотники» собиралась на самую настоящую охоту за деньгами, шататься возле баров и ресторанов в ожидании нерадивых жертв.
