Диктофон, фата и два кольца, или История Валерии Стрелкиной, родившейся под знаком Льва - Ларина Елена

Мне повезло, трубку подняли почти сразу.

— Добрый день, будьте любезны, пригласите, пожалуйста, к телефону Дениса.

— Я слушаю, — ответил мне приятный баритон.

— Меня зовут Валерия Стрелкина, я близкий друг Михаила Карповича. Денис, меня интересует жизнь Артемия Васина. И Михаил Карпович посоветовал мне обратиться к вам.

— А что именно вас интересует?

— Его любовная драма, из-за которой он уехал работать в усадьбу Белопольских.

Денис стал мне долго и пространно рассказывать историю любви художника. Я внимательно его слушала, и в моей голове постепенно складывались детали головоломки. Кроме одного фрагмента, который никак не хотел всплывать на поверхность.

Наконец Денис замолчал.

— Большое спасибо, — поблагодарила я. — Вы мне очень помогли.

— Да не за что. Если захотите еще что-нибудь узнать, звоните. Всегда буду рад помочь, — ответил вежливый мальчик.

Я попрощалась с молодым человеком, положила трубку на рычаг и задумалась.

Вот, значит, какая была история. Ай да художник! Хотя ему ведь было только двадцать пять лет. И тут я увидела, как сквозняк раздвинул шторы, потом переместился к столу, разбрасывая бумаги по всей комнате. Я встала и принялась их собирать.

Наконец все листы были подняты с пола, но я так и стояла, держа их в руках и почему-то не решаясь положить на место. Наверное, оттого что понимала: их нужно вновь как следует прочитать и рассмотреть уже под другим углом в свете моего разговора с Денисом. А тем временем воздух возле меня стал как-то перемещаться, сгущаясь, уплотняясь…

Неужели снова она? — пронеслось у меня в голове. За время, проведенное в усадьбе, я почти свыклась с сумасшедшей мыслью, что она есть. А ведь привидение очень долго не подавало о себе никаких известий! Что же его растревожило? Может быть, мой телефонный разговор с Денисом затронул нечто, на что графиня не могла не отреагировать… Я все продолжала держать бумаги в руках и машинально, даже не вполне отдавая себе отчета в том, что собираюсь сделать, пошла к дверям. Мне вдруг стало жизненно необходимо увидеть портрет графини.

Я вышла в коридор и увидела Машу. Девушка, как обычно, спешила по своим делам.

— Маша! — позвала я.

Она обернулась и, увидев меня, пошла навстречу.

— Будьте добры, принесите мне в галерею кофейник с кофе, чашку, тарелку с бутербродами и пепельницу.

— Конечно, все принесу, — ответила Маша и тотчас растворилась в коридорах.

Я продолжила свой путь. Вот и галерея. Я взяла кресло и подвинула его как можно ближе к портрету графини. Тут же, словно по мановению волшебной палочки, появилась Маша с подносом в руках. Она поставила его на небольшой столик и почти бесшумно удалилась. А я налила кофе и закурила. Я долго смотрела на графиню и пыталась представить не только ее как человека, но и ее жизнь в усадьбе с богатым, но не очень любимым мужем. Потом я прикрыла глаза, и передо мной стали проноситься картины из прошлого… Я точно видела все наяву.

И тут меня как что-то толкнуло… Карпыч! Я же обещала ему приехать на выставку.

Я посмотрела на часы. Уже два часа… Если не заезжать домой, то я успею. Я достала мобильник и набрала номер Матвея.

— Это я!

— Как дела? — ласково спросил он.

— Знаешь, Карпыч, друг отца, пригласил меня сегодня выставку в Манеже. Я только сейчас об этом вспомнила. Я съезжу?

— Поезжай. Тем более что я сам смогу приехать домой только к вечеру.

— Ладно, тогда до встречи, мой хороший

— Целую, — откликнулся Громов. — Я очень по тебе скучаю.

— Я тоже.

— Лера! Погоди! Если там все очень поздно закончится, оставайся ночевать в городе, хорошо? Пообещай, что не поедешь в усадьбу. На дорогах в такое время небезопасно.

— Как? Ты уже не хочешь видеть меня, изменщик?

— Белка! Имей совесть! Ну, обещаешь?

— Хорошо. Обещаю. Я люблю тебя.

— Я тоже, — ответил Громов.

Я отключила мобильник и вихрем помчалась вниз.

В Манеже, не успев войти в зал, где выставлялись картины, я почти сразу увидела Карпыча. И направилась к его огромной фигуре, резко выделяющейся из общей массы народа. Не успела я к нему подойти, как он сразу же, словно у него внутри сработало некое устройство, обернулся ко мне.

— Лера! — пробасил Карпыч. — Как же я рад тебя видеть!

— Я тоже…

— Молодец, что пришла, — и, многозначительно подмигнув мне, сказал: — Знаешь, девочка, а у меня для тебя подарок. Я ведь тебя не зря сюда затащил…

Я воззрилась на Карпыча.

— Какой еще подарок?

— А пойдем, я тебе покажу.

Мы зашли в небольшую комнату для служебного пользования. Едва переступив порог, я сразу же увидела стоящую на небольшом постаменте картину, завешенную холстом. Карпыч подошел к ней и откинул холст. И тут я услышала свой сдавленный вскрик. Я расширенными глазами смотрела на полотно. Карпыч не сводил с меня недоуменного взгляда. Должно быть, я выглядела так, словно увидела призрак. Хотя… в общем-то так оно и было. Передо мной стояла работа отца. «Портрет актрисы», в которой я сразу же узнала Ксению. Это была именно та работа, которая столь долго не давалась отцу, а потом, спустя много лет, неизвестно куда исчезла из мастерской. И отец тогда чуть не свалился с сердечным приступом.

— Откуда она у вас? — только и смогла спросить я.

— Деятеля одного разоблачили, — сказал Карпыч. — Он представил совету эту работу, выдавая ее за свое произведение.

— А как звали этого деятеля? — спросила я, догадываясь, что услышу в ответ.

— Максим Шацкий. Теперь ему уже навсегда вход закрыт на любую выставку, во всяком случае, пока я жив, — отрезал Карпыч.

Но я почти не слушала его. Я мысленно перенеслась в тот день, когда отец в мастерской работал над ней.

— Кто это? — спросила я его.

— Актриса. Великая актриса, Белка.

— Она красивая. Даже у тебя.

Отец усмехнулся. Ее лицо на портрете, выполненное из разных геометрических фигур, словно смотрело тебе в душу и все переворачивало.

— Белка, а если с нами еще кто-то будет дружить? — спросил отец.

— Что значит дружить? — возмутилась я. — Ты хочешь сказать, что познакомишь меня с одной из своих пассий?

— Господи, какие слова ты употребляешь! И почему обязательно пассией? А может, просто с очень хорошим человеком?

— Не нужно. Общайся с ней сам, — заявила я. И с детским максимализмом добавила: — Ты же сам говорил, что больше жениться не собираешься. Хватит с тебя и одного раза. Так зачем меня с кем-то знакомить? Я и так вон их сколько знаю.

— Ладно, ладно, Белка, не заводись, — сказал отец и нанес несколько мазков на портрет.

А потом он отошел от мольберта и придирчиво посмотрел на свою работу. Но лишь покачал головой.

— Нет, никак не могу уловить ее. Слишком изменчива.

Мне стало скучно, и я пошла на кухню ставить чайник. А про себя подумала, что все-таки интересно было бы познакомиться с великой актрисой.

Да… Вот как оно все произошло. Я посмотрела на Карпыча, счастливо улыбающегося от того, что он может вернуть мне картину отца, и… поняла, что мне нужно сделать. Сейчас! Немедленно! Я вытащила мобильный и набрала номер, который упорно не отвечал последние несколько часов. Но на этот раз я услышала «Алло!»

— Это Лера! Мне нужно срочно увидеть вас! Пожалуйста!

Видимо, я это сказала таким жалобным голосом, что Карпыч посмотрел на меня, как на заболевшего ребенка. А в трубку раздалось: «Хорошо, я тебя жду».

— Все, — обернулась я к Карпычу, — мне срочно нужно идти.

Я подошла к нему и крепко обняла его.

— Спасибо! Спасибо вам… Это… я не знаю, как сказать…

Я запнулась, а он нежно поцеловал меня в щеку и похлопал по плечу.

— Будь счастлива, Белка. Твой отец очень этого хотел.

— Постараюсь.

— Ну иди… — махнул рукой Карпыч. — Тебя ждут.

Я взяла картину и вышла, послав Карпычу воздушный поцелуй. И, сев в свою «старушку», помчалась на всех парах. У хорошо знакомого дома я припарковалась и, осторожно держа картину, направилась к подъезду, где жила Ксения.