Малыш, который живет под крышей (СИ) - Волкова Дарья (читать книги полные .txt) 📗
— Конечно-конечно! — Кира уперла руки в бедра. — И свои фото топлесс ты тоже там постил, да?
— Вообще-то, нет, — слегка опешил Макс. — А… зачем?
— Тогда откуда Оксана знает про родинку у тебя около пупка?! — проходящая мимо женщина с изумлением оглядела их, но Кире было плевать. — Откуда она это знает, объясни мне?! Хотя, нет, — махнула рукой. — Не объясняй. И так все понятно.
— А мне непонятно! — все-таки повысил голос Макс. — Не имею привычки выкладывать без толку свои фото куда попало, а уж тем более — полуголым. Странно это все…
— А, по-моему, все понятно!
— Помолчи, а! — рявкнул он. — Не умеешь думать — другим не мешай! А, хотя… — Макс прищелкнул пальцами. — Все ясно. Это Янка.
— У тебя все виноваты — даже твоя бывшая! Кроме тебя!
— Да потому что я не виноват! — ярость вместе с облачками пара вылетала изо рта. — Она меня задрала прошлым летом на Кипре своими фотосессиями. А потом их выкладывала вконтакте — как мы круто отдохнули. Фото в шортах и без майки там точно были!
— Откуда Оксана знает твою Яну?!
— Без понятия! Вполне возможно, что… — тут Макс слегка остыл. — Я сто лет вконтакт не заходил, все больше фейсбуком и твиттером пользуюсь. Вполне возможно, Яна у меня до сих пор числится в друзьях. Я вообще этот виртуальный соц. пакет не отслеживаю! Так что было бы желание — все это можно узнать. Было бы. Желание.
Последние слова он выделил. Нарочно. У Киры засосало где-то в районе желудка, там, где болталась только одна чашка кофе. Неужели… Неужели она ошиблась?
— Конечно. Все так просто. Фейсбук. Вконтакт. А ты — святой.
— Я не святой, Кира, — его голос вдруг прозвучал устало. — Но верить мне можно. В отличие от твоей сестры, от которой ты, как я понимаю, ничего хорошего не видела. Но тебе проще поверить ей, так? Видимо, в твоих глазах я доверия не заслуживаю. Кто я такой — чтобы мне верить?
В горле мгновенно набух огромный комок. Сказать что-то невозможно. А сказать надо. Извиниться надо. Потому что глубоко внутри что-то тут же радостно ему поверило. Поверило, и в коленях стало совсем мягко и слабо. Так, что стоять трудно стало. Стоять трудно, говорить невозможно. И все из-за тебя. Из-за тебя.
— Даже не знаю, — Макс низко опустил голову, покачал ею. — Видимо, я в юности много накуролесил, если сейчас… Столько ведь девушек было — красивых, умных, добрых. А я все выбирал чего-то. Ждал. Дождался! Из всех возможных вариантов я влюбился вот… — теперь он обличительно ткнул в нее пальцем. — Вот в ЭТО!
Колени чуть окончательно не подвели ее. Комок из горла ухнул куда-то вниз — добивая и без того зашедшееся в замысловатом риффе сердце.
— Что… Что ты сказал?…
— Нет-нет! — он даже отступил на шаг назад. — Забудь! Я этого не говорил.
— Но ты… — растерянно. Ошеломленно. — Ты сказал, что…
— Забудь, что я сказал! Потому что ты еще не заслужила, чтобы я тебе это говорил! Вот если бы… — тут его прервал звонок мобильного. Макс раздраженно поднес телефон к уху. — Да?! Все, я уже подъезжаю! Да, честное слово! Сейчас буду, не паникуй, еще есть время! — Все так же раздраженно Макс сунул телефон в карман. — Все, я поехал. У меня дела. А ты, Кира Артуровна… — его взгляд из-под нахмуренных бровей был сердитый и, одновременно, какой-то странно и удивительно нежный. — А ты подумай над своим поведением, как говорится. Крепко подумай. А как надумаешь чего толкового — звони. Может быть, я возьму трубку и тебя выслушаю. Я стараюсь выслушивать тех, кто дорог мне. И верить им. Мне надо только, — вздохнул. — Немного остыть. Все, пока. Опаздываю уже.
И он развернулся. И действительно пошел. Действительно. Пошел. Прочь. От нее.
Первое попадание пришлось в затылок, но вскользь. Зато второй снежок попал точно в шею. Холодный мокрый снег потек-посыпался за шиворот. Макс ошеломленно обернулся.
— Ты что творишь, мать твою?!
— Это ты что творишь?! — Кира в несколько стремительных шагов подлетела к нему. — Ты говоришь, что любишь меня, а потом спокойно разворачиваешься и уходишь?!
— Ну, ты же можешь после первого секса не разговаривать со мной?! А я, значит, должен заботиться о твоих чувствах?!
— Да что ты вообще знаешь — о чувствах?! — все. Ее понесло. Она потом пожалеет, совершенно точно пожалеет. Но его слова сорвали стоп-кран. — Нельзя бросаться словами, смысла которых ты просто не понимаешь!
— Угу. Не понимаю, — Макс дернул плечом. Поморщился. Мокрое и холодное бодро потекло между лопаток вниз. Совсем вниз. — Премного благодарен, Кира Артуровна! Твоими стараниями я пойду на прием к главе района в мокрых трусах!
— Не переводи разговор! — а потом растерянно: — Ты и в самом деле… торопишься?
— Нет, это я так шучу! Или вру — как обычно.
— А вот не надо из себя жертву изображать! — ее снова закусило. — Нечего бросать слова, о которых ты ничего не знаешь и не понимаешь!
— А ты, значит, понимаешь, да? — Макс подозрительно сощурился.
— Понимаю! — запальчиво. — Уж побольше твоего!
— Ну, так расскажи мне… — вкрадчиво. — Что такое… любовь… в понимании Киры Артуровны Биктагировой.
— На «слабо» меня берешь?
— Нет.
— Ладно! — все равно ее уже далеко унесло в сторону тех вещей, о которых она будет потом долго сожалеть. Какая теперь разница? — Ты спрашиваешь, что такое для меня любовь? Пожалуйста! — вдохнула глубоко, словно перед тем, как нырнуть. — Любовь — это всерьез, МАлыш. Любовь — это не на один день. В любви не бывает так, что сегодня я тебя люблю, а завтра я занят и не в настроении. Любовь — это обязательства, в том числе. Любовь — это дом, семья и дети, в конце концов! Вот так-то, пан архитектор, — и тут у нее словно кончился запал. И плечи опустились, и уголки губ. Зато не будет потом думать о том, что чего-то не сказала. Все. Все сказала. С избытком.
— По-моему, это ты меня «слабо» берешь, — после небольшой паузы ответил Макс.
— Вот уж нет!
— Да, да. Ты, определенно, считаешь, что я ко всему этому не готов.
— Конечно, не готов! — фыркнула Кира. — Ты же вольный стрелок, Макс. Ты, твой пентхаус, твоя работа. Что тебе еще нужно в этой жизни?
«Ты!» — так и хотелось заорать ему. Но вместо этого засунул руки в карманы пальто.
— Не хочу тебя расстраивать, Кира Артуровна, но психолог из тебя никудышный.
— Да ну?
— Ну да, — он одарил ее мрачным взглядом. — Я давно готов к серьезным отношениям и ответственности. Готов, в отличие от тебя с твоим вопиющим инфантилизмом и тягой убегать от проблем и разговоров. Вот ты точно не готова к такой любви, о которой говоришь. Я готов. А ты — нет. Ты проблемы с помощью швыряния снежками решаешь — это в лучшем случае.
И этот человек обвинял ее в том, что она перевирает его слова! А сам? Сам-то?!
— Готов, значит? К чему ты готов? Жениться на мне? — слова вылетели сами собой. И ей было уже плевать на ответ — выплеснуть собственные эмоции было важнее. Или все-таки ответ был нужен? Важен? Да не молчи же ты!
— Наверное, — кивнул Макс слегка растерянно. — Скорее всего. Если смогу тебя перевоспитать и заставить повзрослеть.
Нет, стоп-кран сорвало теперь — окончательно и бесповоротно. Кире стало все равно на последствия того, что она сейчас скажет. Инфантильной ее назвал? Получи!
— Да надо же… — нараспев произнесла Кира, словно со стороны слыша свой голос. — А я вот сейчас маме своей позвоню. И скажу, что ты мне предложение делаешь.
— Ты точно берешь меня на «слабо»!
— Я звоню маме!
— Да звони!
Но едва она поднесла телефон к уху, Макс вырвал у нее аппарат из рук.
— Раиса Андреевна? Добрый день, это Максимилиан МАлыш. Спасибо, приятно, что вы меня помните. Я к вам с просьбой. Нет, я ни во что не вляпался, товарищ капитан! — Макс немного нервно рассмеялся. — Кроме вашей дочери. Да, именно. Дело в том, что я уже которую неделю уговариваю Киру Артуровну выйти за меня замуж. — Тут Кира охнула и попыталасьзабрать у Макса телефон, но он быстро повернулся к ней спиной и продолжил разговор. — Прошу ее, умоляю, на коленях перед ней ползаю, — Макс снова ловко увернулся от рук Киры. — Говорю: «Люблю, жить без тебя не могу, выходи за меня». Что Кира? А Кира не хочет! Говорит, что не знает, не уверена, что я ей… Дура? Коза? А… Ой, погодите! Вот вы это ей самой скажите! — и всунул телефон в протянутую ладонь Киры, сладко улыбнувшись. — Твоя мама хочет с тобой поговорить, Кирюша.
