Интуиция (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
— Раньше, я почти каждую ночь пряталась у соседки. Но, к тому моменту, баба Саня умерла и, так вышло, что Валентин стал единственным, у кого я смогла бы спрятаться от собутыльников матери. — Димка вцепился пальцами в край столешницы так, что костяшки побелели, когда осознал, отчего именно, приходилось убегать Лине в таком возрасте. Он выругался в уме, но не посмел прервать рассказ, опасаясь, что девушка остановится, только затянулся глубже. — Валик… он защищал меня. Хотя, и потребовал за это, почти душу. Но, все было неплохо. Я и не думала, что может быть так неплохо при моей-то жизни, однако, у них в университете не было военной кафедры. — Голос Лины начал дрожать, но она упорно продолжала, решившись, наконец, все рассказать… — Он смог как-то договориться, что обязательные девять месяцев сократили, но, все равно, должен был уехать на полгода. Через месяц, мать привела нового кавалера. Ее мужчины не жили с нами, слава Богу, Валентин не допускал этого. Но, этот не знал Валика. А потому, я не была в безопасности… — Дима сжал челюсть почти до ломоты, предугадывая и ужасаясь тому, что рассказывала Лина. Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, так крепко, чтобы она забыла, перестала помнить о том, что было в ее жизни. Но, так было делать нельзя. Мужчина встряхнул пачку, доставая новую сигарету, и щелкая зажигалкой.
Лина замолчала, не имея сил рассказывать дальше. Сделала несколько судорожных вздохов.
— Черт, как же это сложно! — Горько усмехнулась девушка себе в руки. — Я даже ему никогда об этом не рассказывала. Боялась, что Валик будет искать того типа. Еще, что-то сделать ему попытается, не хотела, чтобы из-за меня он в тюрьму попал, или что-то, вроде этого…
Она потерла лицо руками, но так и не посмотрела на Диму.
— Я рискнула выйти из комнаты, только когда долго выжидала, была уверена, что они спят. — Девушка говорила очень медленно, делая длинные паузы, словно с трудом подбирая слова. И Диме таким усилием удавалось удерживать себя на месте, что начинали болеть затекшие пальцы. Но мужчина не двигался, докуривая и эту сигарету. — Я ошиблась… а может, своими шагами разбудила его, не знаю…Мужчина набросился на меня, прижимая к углу в коридоре. Он был пьян, и его ничего не интересовало. Я отбивалась, но у меня не хватало силы. — Лина сжала переносицу, пытаясь не дать вернуться страху и депрессии от воскресшего воспоминания бессилия и боли, грязи на себе, на свое коже…
Она услышала, как дернулся Дима сзади, порываясь подойти к ней, обнять. Но, покачала головой, почти не обращая внимания на паршивое самочувствие, не до того ей было сейчас. Подойди к ней Дмитрий в эту минуту, и она не выдержит, сорвется, начнет рыдать. И никогда не сможет, не решится рассказать дальше. Она не сможет перенести жалость.
Где-то, глубоко в душе, появилась потребность, но Лина гнала ее прочь… Не было смысла в том, что шептала глупая привычка. Это было неправильно, но… она почти нуждалась в жёсткости Валика в этот момент…
Она знала, что он бы сказал, решись девушка рассказать обо всем. Валентин не дал бы ей плакать, не дал бы говорить до конца. Не дал бы жалеть себя и дальше. Уже сейчас, он бы просто прижал ее к себе, забирая поцелуем волю, и твердо бы сказал, прерывая любые возражения " Тихо, малыш. Это теперь не твоя проблема. Я все решу". И именно потому, она никогда не говорила. Боялась, вот этого его «решу». За него боялась…
Да и просто, не хватало решимости.
Но сейчас, ей надо было выговориться. Отпустить, начать новый этап. И не стоило позволять впадать себе в истерику. Валика не было рядом. Она сама так решила.
Создавать новую зависимость, начав во всем опираться на Диму… было не самым лучшим решением на взгляд Лины, а потому, она хотела пройти через это сама, находя опору в себе. Оставалось только надеяться, что у нее хватит на это сил.
— У меня не выходило отбиться. — Продолжила Лина рассказ, делая глубокие вдохи. — Но, я смогла закричать. Проснулась мать. — Девушка услышала, как выдохнул Дима. Он, очевидно, подозревал худший вариант. — Она поверила ему, не мне. Я была в истерике, а он убедил мать, что я сама приставал к нему. Глядя на мое состояние, она вызвала скорую, и заявила, что я сумасшедшая. Фельдшер не разбирался. А врач на приемном покое, увидев мое состояние, поставил мне диагноз "маниакально-депрессивный синдром", и положил в стационар. — Лина, вновь, старалась говорить отстраненно, отгораживаясь от того, что было. Так становилось легче. Можно было уйти от депрессии и страха. — Она не приходила ко мне. Ни единого разу. Может быть, была рада, что избавилась. Мне казалось, что все забыли о том, что я, вообще, существовала. А в больнице не особо заботились о судьбе еще одной пациентки. Мне сильно не повезло с лечащим врачом, что тут скажешь. — Лина горько хмыкнула, запуская пальцы в волосы, а потом, без всякого перехода, обернулась, наконец, к Диме. — А кофе мне можно? Или, нельзя из-за удара?
— Можно. — Быстро сориентировался мужчина, стараясь не показывать, как ему больно за нее, понимая, что она не хочет, боится жалости. Но Лина увидела сопереживания в его карих глазах и, как бы она не отторгала его поддержку в этот момент, ей стало легче. Пусть не намного, но легче.
Возможно, она даже сможет рассказать до конца.
Он поставил перед ней чашку ранее сваренного кофе, мимолетно касаясь спины любимой в нежной ласке поддержки. И включил кофеварку на приготовление свежей порции.
— Я не знаю, как, не представляю, что он сделал, чтобы узнать у матери, где я. Не удивлюсь, если Валик просто выбил у нее это признание. — Продолжила Лина после того, как сделала первый глоток. — Но Валентин нашел меня. И не просто забрал из больницы, а заставил провести экспертизу. Доказать, что я не больная. Тогда я и познакомилась с твоим другом. Он участвовал в консилиуме. Они признали, что моя госпитализация была ошибочной, а курс применяемого лечения мог принести вред.
— О каком приеме говорил Ярик? — Осторожно спросил Дима, садясь на соседний высокий стул. Ему хотелось быть рядом настолько, насколько она сама готова позволить близость.
— Он приглашал меня на консультацию, чтобы минимизировать последствия такого «лечения». Но я не смогла себя заставить. А Валик, не настаивал, он и сам не особо доверял этим врачам после всего. — Лина медленно пила из чашки, размышляя о том, почему абсолютно не ощущает голода, хотя не ела почти сутки. Отвлекая себя такими, простыми, мыслями.
— Тогда, откуда те таблетки?
— Валик хотел, чтобы я пошла к другому врачу, через некоторое время. Мне было плохо, Дима. Я сломалась, сама не жила, и ему нервы мотала. С крыши прыгнуть пыталась. Но Валик меня крепко держал, тогда и ударил в первый раз. — Лина не смотрела на мужчину, она раскрывала все, показывая всю себя, переставая прятаться и притворяться. Он заслуживал знать правду, хотя, возможно стоило сказать об этом раньше?
И, девушка была благодарна за то, что он сел рядом. За ощущение тепла его тела, которое согревало, убирая внутренний холод, успокаивая мерзкую дрожь.
— Он записал меня на прием, но я не пошла, опять впала в депрессию. Валик поехал сам. Он никогда не оставлял дела нерешенными, привык добиваться результата. Врач не видел меня. Наверное, Валентин рассказал о том, что волновало его, о моих срывах. И врач назначил лекарство исходя из этого. Такое ведь возможно? — Лина вопросительно посмотрела на Диму.
Тот кивнул, скорее всего, так и было. Препарат, который назначали Лине, часто применялся при истерии и сопутствующих расстройствах. Вздохнув, и отбросив на стол пустую пачку из-под сигарет, Дмитрий притянул к себе девушку, очень надеясь, что она не оттолкнет его.
— Я люблю тебя, Лина. Разреши мне помочь тебе. Я знаю, как это сделать, честное слово. — Дима говорил негромко, целуя ее скулу, мягко гладя шею. И радовался, что девушка не отстраняется, позволяет обнимать, даже сама тянется к нему. Это давало надежду.
Но, одновременно с этим, в душе мужчины закрадывалось сомнение и… ревность. Понимание того, как сложно будет отвоевать любимую у ее прошлого, у Валентина, у зависимости от этого мужчину. Он сделает все, что будет в его силах. Все, и больше. И будет молиться, чтобы этого оказалось достаточно, решил Дима про себя, накрывая ее губы, своими.
