Частная школа (СИ) - Шолохова Елена (бесплатные полные книги txt) 📗
А ещё, если и были какие-то сомнения на её счёт, то теперь полностью отпали.
Дина прошла к синтезатору, затем подала знак Шмыгову, который отвечал за техническое оснащение. И почти одновременно с первыми аккордами на большом экране появились кадры — развалины, подворотни, чумазые пацаны в рванье… А потом на сцену вышел Эрик.
У директрисы лицо, конечно, вытянулось, будто она увидела нечто жутко неприличное. Обескураженной выглядела и Нина Лаврентьевна — обе они сидели на первом ряду, у самой сцены. Остальные же, похоже, восприняли его сценический образ на ура.
К тому же Эрик вошёл в роль бесподобно. Мало того, что он пел так, что душу вынимало, он ещё и «играл». Двигался по сцене в такт музыке, причём очень пластично, будто танцевал, «просил милостыню» в шляпу, обращался к залу. А на последнем куплете и вовсе сымпровизировал: со словами «ах, мама, если б мне найти тебя, была б не так горька судьба моя» воздел руки к Нонне Александровне. Несколько человек засмеялись, а вот директриса почему-то не оценила шутку. С ледяным лицом вдруг поднялась и вышла из зала.
Правда, позже вернулась, чтобы объявить, что в столовой всех ждёт праздничный банкет.
Это тоже уже стало традицией — банкеты со шведскими столами, с музыкой и танцами, с непринуждённым общением. Правда, эту часть Дина не любила — в позапрошлом году мама умудрилась где-то подпить, хоть на банкете алкоголь и не подавали, а затем флиртовала со всеми подряд напропалую. Даже с Никитой Прочанкиным. Было жутко стыдно. Но всё же тогда она хотя бы к ней приехала…
И тут сотовый пиликнул, оповестив, что мама снова в сети. Дина хотела дождаться, когда из зала все выйдут, и позвонить. Но спустя пару минут от мамы пришло сообщение:
«Прости, детка, мне так жаль, но я никак не смогу приехать. Я не в состоянии просто… Извини… Обещаю, в ближайшие дни я к тебе приеду, и мы с тобой хорошенько погуляем…»
Дина удалила сообщение и выключила телефон. Вышла из зала вместе со всеми, но затем незаметно свернула на лестницу. Никакой банкет ей не нужен! Что она там забыла? Что ей там делать? Любоваться счастливыми лицами? Торчать в одиночестве, чтобы все видели, что она даже собственным родителям не нужна? Нет уж…
Дина спустилась вниз, на миг засомневалась, куда лучше пойти. В свою комнату? Или, может, на улицу?
Но почему-то незаметно для себя добрела до малого актового зала, где последние полторы недели они буквально пропадали с Эриком. Свет зажигать не стала, опустилась в ближайшее кресло, да так и сидела в полутьме, может, полчаса, а, может, и дольше.
Странно, но даже слёз не было, хотя внутри всё так и рвалось от обиды и горечи. Шум банкета сюда почти не доносился, и хорошо. Не хотелось слышать звуки чужой радости и чужого веселья.
А потом она различила в гулкой тишине чьи-то приближающиеся шаги. Вот же чёрт! Кого сюда могло занести? Дина напряглась, прислушиваясь.
Затем дверь, скрипнув, отворилась и в светлом проёме Дина узнала силуэт Эрика.
— Дина, — позвал он, вглядываясь в полумрак. — Ты тут?
— Да, — поколебавшись, отозвалась она и поднялась с кресла.
Увидев её, он подошёл, встал напротив.
— Я потерял тебя… Ты всё из-за матери своей расстраиваешься? Что-то узнала? Случилось что-то?
Сглотнув, Дина покачала головой, отвела взгляд в сторону.
— Она просто… — сдавленно произнесла Дина, удерживая рвущийся плач. — Просто не приехала и всё…
— Это плохо, конечно, но главное, все живы-здоровы… Мало ли что ей могло помешать. Не расстраивайся ты так…
— Мама не приехала, потому что напилась, — неожиданно для себя самой выпалила Дина. — Она обещала, что приедет, слово дала, а сама тупо напилась…
«Зачем я это ему говорю?» — спохватилась она запоздало, но уже не могла остановиться. Этим признанием она будто сорвала тормоза, и теперь слова обиды и разочарования лились безудержным хаотичным потоком. И вместе со словами лились слёзы.
Дина не заметила, в какой момент Эрик обнял её, прижал к себе и держал так, утешая, пока судорожные всхлипы не прекратились.
Уткнувшись ему в плечо мокрым лицом, она сбивчиво и часто дышала, чувствуя, как боль потихоньку отпускает. А ещё чувствовала, сначала смутно, а затем всё сильнее, как её пьянит его запах, такой мужской и влекущий. Слышала, как тяжело и гулко колотится его сердце, как мощно вздымается грудь, как меняется его дыхание. Ощущала, как жар его тела проникает в неё, растекаясь по венам. От этого слабели ноги и пересыхало во рту.
Затем она ощутила, как его руки напряжённо замерли, а потом вдруг прижали её ещё крепче, скользнули по спине вверх, вниз, вверх…
Это были уже не дружеские успокаивающие объятья, это было нечто острое, незнакомое, волнующее до дрожи. Внутри у неё как будто скрутилось всё в тугой узел, и это было одновременно и страшно, и сладко, и томительно.
Затаив дыхание, Дина чуть отклонилась назад. В полном смятении посмотрела на него, как будто хотела что-то спросить, но в ту же секунду услышала короткий резкий вздох, а затем его губы порывисто приникли к её губам.
45
Новая неделя только началась, а Дина уже дважды получила замечание от преподавателей: Нина Лаврентьевна посетовала на её невнимательность и Валентин Владимирович съехидничал в своей манере: «Дина, ау! Вернись на землю грешную».
Просто засыпать она стала плохо, вот и ходила потом весь день полусонная. По полночи порой лежала, не смыкая глаз. Перебирала в уме разные моменты, думала об Эрике, вспоминала их поцелуй. Слишком часто вспоминала, и сердце при этом то замирало, то, ухая, падало куда-то вниз живота.
Вот так, по-настоящему, она целовалась впервые, и может, оно странно и не очень правильно, но теперь, думая про минувший родительский день, Дина ощущала даже не радость, а нечто сродни блаженству. Было немного стыдно, но так упоительно… Этот поцелуй как будто вытеснил и боль, и разочарование, и обиду.
На мать она, конечно, злилась, вообще не желала с ней больше разговаривать. И на её обещания приехать Дина на другой день ответила сухо и коротко: нет, приезжать не надо.
И хоть думать про неё до сих пор было невыносимо, но легко получалось отгонять эти мысли. Даже стараться особо не надо. Стоило закрыть глаза, и она словно вновь переносилась в полутёмный зал, где Эрик обнимал её и целовал так жарко и самозабвенно… И если быть до конца честной, то очень хотелось, чтобы это снова случилось, но сама она, разумеется, никогда о таком даже не намекнёт, нет, ни за что.
С Лизой по поводу её пакости Дина хотела поговорить жестко, а то и вовсе проучить, отплатив той же монетой, но… счастливый человек — добрый человек. А её буквально распирало от новых чувств, таких непривычных, острых, пьянящих. Всё время тянуло улыбаться и мечтать. И Лизе она просто пригрозила. Та сначала отпиралась, а потом обиженно надулась.
От Полины Дина знала, что Лиза просила её переселить в другую комнату, но директриса почему-то не разрешила. А жаль — жить в тягостном молчании было тяжело.
С тех пор, как Дина стала открыто общаться с Эриком, никто больше нос от него не воротил, никто не косился в его сторону с кривыми ухмылками, никто не перешептывался за спиной, как было раньше. Однако и дружелюбия тоже не проявляли. Но после концерта на Эрика стали посматривать, особенно девчонки. Дина то и дело ловила устремлённые на него взгляды.
Номер их и правда произвёл впечатление, причём её участие осталось почти незамеченным, но она не огорчалась. Даже наоборот приятно было, что его оценили и другие. Только директриса выразила потом недовольство, мол, здесь не варьете и щеголять неглиже перед почтенной публикой неуместно. Но зато многие другие ещё дня два после концерта подходили и говорили ему, как он здорово поёт.
В конце октября Валентин Владимирович дал им по краеведению творческое задание. Предложил разделиться всем на пары и сделать на двоих проект о любой местной достопримечательности.
