Домик номер шестнадцать (СИ) - Романова Наталия (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Бум… Бум… Бум… в висках.
Глава 18. Михаил
Михаил измерил шагами небольшой серый коридор перед металлическими дверями реанимации вдоль и поперёк. Три шага в ширину, двадцать три в длину. Коричневая, видавшая виды кушетка и тёмно-серые стены. Надпись «Реанимация» горела алым светом, мерцая в тусклом освещении.
Дважды выходила медицинская сестра и дважды ничего не ответила Мише, кроме дежурного: «Врач всё скажет. Ждите». Сколько ждать? Чего именно? Как можно сидеть и отрешённо ждать, никак не действуя, не зная, что происходит там, по ту сторону металла.
Он посмотрел на часы.
Пять минут. Десять. Пятнадцать. Двадцать. Сорок. Час. Час десять. Час пятнадцать. Век.
В проходе появился Матвей, с бумажным стаканчиком кофе для брата.
- Как она? – спросил после секундного молчания, присел на коричневую кушетку, обтянутую кожзаменителем.
- Ничего не говорят.
- Ясно, мне через два часа в Пулково надо быть, - Матвей потёр пальцами переносицу, как при сильной головной боли.
- Тогда езжай сейчас, пробки, - еле выдавил из себя Михаил. Смысл сидеть вдвоём? Хоть всемером соберись, ничего не изменишь и не узнаешь. Но сам он не уйдёт из этого серого тупика три шага на двадцать три.
- Вы по поводу Поплавской?
Врач вышел из-за металлических дверей и остановился напротив братьев. Невысокого роста, полный, лысый, в стандартном зелёном костюме, со смурным, усталым взглядом. Человек, от которого зависит жизнь Альбины.
- Да, - в один голос ответили братья и встали, заслонив собой едва ли не всё пространство.
- Муж? – врач посмотрел на Михаила, тот кивнул.
- Почти.
- А не почти родственники есть?
- Летят, - это ответил Матвей, взяв за запястье Михаила, успокаивая, давая понять, что скандал точно будет лишним. – На данный момент – только мы. Я – муж родной сестры. Я могу узнать, что с Альбиной? Как долго она пробудет в вашем отделении? Что требуется от нас сейчас и впоследствии?
Врач вздохнул, перевёл взгляд с одного на другого брата и начал говорить. Дежурные слова, предупреждения о нестабильном состоянии, нужно отдавать себе отчёт, что всё может измениться, как в лучшую, так и в худшую сторону, вплоть до летального исхода.
- Пока трудно давать прогнозы, завтра к обеду картина станет яснее. Если всё хорошо, послезавтра на отделение отправим.
- Медикаменты? Деньги? – Спросил Михаил. Он физически не мог молчать.
- Всё есть, - ответил врач. - Деньги приберегите, ещё понадобятся. Салфетки влажные можно передать через медсестру, воду, а пока езжайте домой. Раньше утра новостей не будет. Телефон для экстренной связи оставьте, - доктор протянул больничную карту и показал, где написать номер. – Просто на всякий случай. Так положено, - последнее он проговорил успокаивающим тоном, заученным.
Матвей быстро вписал свой номер и номер Михаила.
Через несколько часов мама сестёр Ивановых, Белла, сидела на кухне Розенбергов и, нервно вздыхая, пила чай. Роза плакала, не останавливаясь, а Виктор нервно ходил по паркету коридора от входной двери до лестницы на мансарду и обратно.
- И всё-таки надо ехать в больницу, - подскочила в который раз мама Альбины. – Вдруг, что-то понадобится.
- Надо лечь спать, - распорядился Виктор. – Завтра трудный день, необходимо выспаться.
- Надо Олесеньку забрать, - снова засуетилась женщина, нервно комкая салфетку и тут же расправляя её. Комкая и расправляя.
- Час ночи, - напомнила Нелли Борисовна. – Всё утром. Бейлочка, обязательно надо отдохнуть. Завтра от вашей свежей головы зависит многое, нам всем необходимо собраться.
- Да-да, - кивнула Роза и встала. – Мама, пойдём спать, Нелли Борисовна права. Если завтра и ты попадёшь в больницу, нам всем проще не станет.
- Сделай милость, поешь, - попросил Матвей Розу перед тем, как все потянулись гуськом к уже разобранным постелям.
- Надо было ехать домой, - пробурчала Роза и нахмурилась, ковыряясь в тарелке.
- Что вы дома забыли? Сейчас бы ходили, как два приведения по квартире, а тут, может, поспите. И поешь, - повторил Матвей просьбу.
- Не хочу я есть, тошнит, - огрызнулась Роза.
Матвей в поражении поднял руки, не стал спорить, Миша отвёл глаза в сторону, потом произнёс:
- Ромашку пусть выпьет. Успокаивает и для желудка полезно.
И на этих словах вспомнил о щенке блондинок Ивановых. О мохнатой погремушке – Луиджиане Бриджиде. Мелкая привыкла, что половину дня никого нет дома, занималась какими-то своими щенячьими делами, насыщая свой досуг наверняка значимыми событиями, но вечерами не отходила от хозяек, всем своим видом, хвостом, безудержным лаем и заигрываниями показывая, как же она скучала. К тому же, собачонку необходимо было накормить, да и делов она, наверняка, уже наделала на всю пелёнку, выделяемую ей для нужд.
К лучшему. Коротко объяснив ситуацию Матвею с Розой, отправился к Альбине домой. Пешком. Холодный ветер бил в лицо и грудь под распахнутой курткой. Михаил проигнорировал шапку, он не замечал ни ветра, ни липкого снега, ни срывающегося дождя.
Открыл дверь своим ключом, тут же врезаясь в крутящийся, мохнатый, повизгивающий волчок.
- Соскучилась, - Михаил присел, погладил животинку, а потом, когда разделся, взял на руки щенка. Неизвестно, умеют ли собаки икать, Луиджиана Бриджида точно умела, она поскуливала и нервно икала, прижимаясь мордочкой к шее Михаила. Поела, не сходя с рук пришедшего, а потом уснула на этих же руках, доверчиво свесив лапы. Отчего-то стало невыносимо жалко отправлять её спать в свой домик, да и в принципе будить. Михаил опустился на диван, не раздеваясь, облокотился на подушку, прижимая к себе маленькое тельце, и задремал. Поверхностно и неровно.
В том, что Михаил находился в доме Альбины один, без хозяйки, было что-то неправильное, отталкивающее. Он спал на диване, закинув ноги на боковину, у него подмышкой пристроилась Луиджиана Бриджида – и надо же было дать такое имя существу, способному сделать лужу от счастья, чей вес едва ли достигал девятисот грамм. Он спал, и никто не ткнул его в бок и не отправил в ванную, а потом восвояси. Или в спальню. Как повезёт. Он спал, и никто не устроился рядом, окутывая запахом духов, геля для душа, шампуня, улицы, тепла, уюта, дома… Он спал, и никто не фыркал ему в шею, а прохладная ладонь не пробиралась под рубашку, пробегая шустрыми пальчиками по животу, ныряя под широкий ремень.
Что, если те моменты – это всё, что было отпущено Михаилу с Альбиной? Что, если девять месяцев – это всё, что отмерили ему, наблюдая откуда-то сверху, как быстро он поймёт, сумеет ли насладиться, вдохнуть полной грудью, вкусить до самого конца всю сладость, всю соль…
А он не успел. Растратил. Потерял в погоне… Погоне за чем? Кем? Девять месяцев – достаточно, чтобы родить ребёнка, Михаил не смог родить отношения. Мысли скакали, метались, пульсировали в висках, в унисон с лихорадочными ударами сердца, звенящей болью.
Бум… Бум… Бум!
Так и переночевал. С утра заставил себя позавтракать, покормил тявкалку и отнёс её домой, вызвав восторг у детей. Пришлось учить обращению с собакой и отменить все занятия, включая школу Даниила. Какая уж школа, когда в гостях Луиджиана Бриджида. Предстояло познакомить её с Феофаном, огородить лестницу, чтобы не упала и не травмировалась, проследить за походами в туалет, аккуратно настаивая на выполнении нехитрого действа в специально отведённом месте. Старинный паркет, с любовью восстановленный, не предназначен для собаки, но какая разница, в самом деле. Мы слишком много думаем, и совсем не о тех вещах, которые имеют настоящее значение. Совсем не о тех людях и ситуациях.
В девять утра Михаил был под дверями реанимации, там Роза изображала хомяка в колесе, как вчера Михаил. Она шагала из угла в угол, иногда подсаживаясь к маме, а потом снова подскакивала, начинала измерять коридор. Три шага в ширину, двадцать три в длину.
