Галстук для моли (СИ) - Грей Стелла (чтение книг txt) 📗
Вздохнув, смахнул рукой капли воды, все еще стекающие с лица после умывания, и потянулся за полотенцем. Взгляд невольно скользнул ниже, упершись в корзину с мусором. Сначала даже не понял, что мне показалось неправильным, а после присел на корточки и вынул из ведерка тетрадь со стихами Рыбкиной. Наверное, упала по неосторожности. Помощница мне досталась не самая внимательная. Вспомнив трагический стих о цветке, засмеялся и открыл находку на первой странице.
Ужасно захотелось посмотреть, что там есть еще…
Я покинул ванную спустя минут тридцать. А может, даже больше, потому что все это время читал.
Сначала, осознав, что нашел, хотел закрыть и оставить в мусорке. Но не смог.
Содержание дневника захватило меня полностью. Я словно получил шанс влезть в голову к той, что не отличалась прозрачностью мыслей.
Но было еще кое-что. Там, на каждой странице-исповеди, был я. Такой, каким никогда себя не представлял. Угрюмый сатрап привлекательной наружности. Ульяна описывала мой портрет со свойственной ей иронией и непосредственностью. И я, как человек со стороны, ясно видел перемены в ее настроении и восприятии.
Дочитав последнюю строчку, понял одну вещь: просто интрижки с Улей не получится. Она уже сейчас, еще до общего горизонтального положения, слишком сильно вошла мне под кожу. И дальше нужно было понять, насколько серьезны мои намерения…
Сон так и не пришел этой ночью, а сам я, едва наступил рассвет, предпочел позорно сбежать, оставив Рыбкиной записку на ресепшене, чтобы отдыхала после вчерашнего.
И пусть ничего “такого” между нами не было, но я не знал, как смотреть ей в глаза. Что говорить? Что делать? Уволить? Позвать на другое свидание? Как вообще нужно поступать в подобной ситуации?
Поэтому неудивительно, что вместо выбора решения на эти вопросы я поехал на съемки к Максу. Похоже, я трус, если боюсь встречи с собственной помощницей.
На мгновение я представил, будто нашел такой дневник, скажем, в авторстве Светочки, и в груди тут же взметнулся шквал гнева. Потому что за подобное московскую секретаршу я бы распял, а после вышвырнул без выходного пособия на улицу.
Потому что да, я сатрап. А как иначе держать под контролем стольких людей и вести бизнес? Без жесткой руки все полетит к чертовой матери!
А вот на Рыбкину у меня даже рот не открывался накричать. Хотя до этого я регулярно и со всей самоотдачей повышал на нее голос, если она откровенно косячила по работе.
Но стоило зайти теме о личном, и во мне что-то дрогнуло. Сломалось.
Совершенно предсказуемо, что я попытался спрятаться за работой. Прилетел на площадку к Фельдману, долго бегал по палаткам искал Макса, а когда нашел в трейлере у Индиры, окончательно понял, что с романтикой в голове упустил пульс ситуации. Самой богатой дочурки внутри не было, зато звездун развалился на ее кровати вполне по-хозяйски.
– Да ты с ума сошел, – зашипел я на Старовойтова, едва стало понятно, что этот поганец уже и здесь отметился. – Ее папочка с тебя шкуру сдерет!
– Не сдерет, – Макс парировал самодовольно, при этом отрывая виноградину с большого блюда и забрасывая себе в рот. – Индира обо всем договорилась.
– Что значит договорилась? – не понял уже я. – Ты остался один на площадке на пару дней и уже успел натворить бед.
– Ну-у… – пространно протянул Макс. – Понимаешь, Саня. Тут все просто. Я Индире сразу понравился, да и она ничего такая. Вот барышня-красотка и предложила мне сделку. Мы играем с ней страстную любовь так, чтобы поверил ее отец, а я просто обязан потом на ней жениться.
Как я не выплюнул легкие от кашля, не знаю. Мне захотелось курить, много, и желательно самого термоядерного табака в мире. Чтобы мозги вышибло окончательно.
– Ты здесь на солнышке перегрелся? – спросил, понимая что Рыбкиной не хватает как никогда. Она бы приложила руку ко лбу этого придурка и вынесла свой диагноз. – Какое жениться? Ты хоть соображаешь, что это значит?
– Однозначно, – улыбка в тридцать два зуба ослепляла своей неотразимостью. – Для меня – много денег, спонсорство ее папочки во всех проектах, чтобы звездным зятем можно было хвастаться на видных мероприятиях. А для Индиры – свобода от старого хрыча, который ее сватал. Ты только сам прикинь, Саша, какой это толчок на Олимп для мой карьеры!
– Либо со скалы и головой вниз. Как в Спарте, – хмуро озвучил я. – На месте отца этой девчонки, я бы тебя прикопал.
– Ты не на его месте, и завтра мы с Инди едем к нему знакомиться.
Если до этой фразы я думал, что в моей жизни наступил звиздец, то ошибался. В моей жизни полный Армагедец, иначе я не мог объяснить то, что творилось вокруг.
Я и Рыбкина, Макс вот жениться собрался…
Придвинув к себе ближайший стул, я опустился в него и устало поднял на Старовойтова взгляд.
– Если твой план сбудется, боюсь, мои услуги станут ни к чему. Такой брак откроет для тебя многие двери кинематографа. – Как профи, я не мог этого не признавать. – Пусть я и не плохой агент, но и не самый выдающийся. А с деньгами Индиры ты сумеешь позволить себе гораздо более опытного специалиста.
– Пф-ф, скажешь тоже, – отмахнулся Старовойтов. – Куда я без тебя и Рыбкиной? Кстати, где она? Только не говори, что отпустил ее с Фельдманом.
Покачал головой.
– С Давидом у нее ничего не получилось.
– Тогда где? Или ты совсем загнал работяжку, и теперь она даже не поднимается с постели?
До боли прикусив щеку с внутренней стороны, невольно выдал:
– Никого я не загонял, просто… – язык сам споткнулся. – Просто она устала после вчерашнего.
А в следующие десять минут меня словно прорвало. Словно бывалому приятелю я выложил Максу все, умолчав только о найденном дневнике. Потому что не был уверен, что имею право рассказывать мысли Ульяны другому человеку.
– М-да, – резюмировал Макс, спустя минуту, как я закончил. Он явно долго переваривал информацию. – То бишь то, что вы, как два идиота, искрили все это время, замечал только я?
– Ничего не искрили… – словно школьник отбурчался я.
– Ага, рассказывай. Мне чуть задницу током не пропалило. Но это полбеды, когда вы наконец дошли до самого интересного, она заснула, а ты сбежал? Саня, скажи мне честно, ты придурок?
Помотал головой.
– А я думаю, придурок. Ты сейчас с ней должен быть, а не здесь. Ты хоть представляешь, что творится в женской голове, когда утром она засыпала с тобой, а проснулась одна?
Если честно, не то что не представлял, но даже приблизительного понятия не имел. В свое оправдание произнес только:
– Но мы ведь не спали…
– Точно придурок, клинический. В голове таких, как Уля, поцелуй приравнен по важности к сексу, если не сказать больше. Это же не девочка с дискотеки. Это ж Рыбкина…
Он набрал побольше воздуха, чтобы продолжить дальше, но в этот момент вернулась Индира, и вместо выговора и ликбеза по женским чувствам я услышал:
– Беги, Саня, и молись, чтобы Уля еще не проснулась. А главное, цветы не забудь. Красивые!
“Маки!” – мелькнула первая мысль.
Впрочем, как мелькнула так и пропала. Где я в Израиле отыщу эти цветы, разве что где-то неподалеку найдутся опиумные поля.
Назад в город я ехал, погруженный глубоко в себя, и совершенно не заметил, когда авто остановилось, и водитель, один из статистов съемочной бригады, кивнул на вывеску цветочного магазина:
– Приехали. Вроде бы этот довольно приличный.
Я вышел из машины словно сомнамбула. Попытки представить мой разговор с Рыбкиной проваливались после первой же примерной фразы: “Я вот тут тебе цветы купил…” Или: “Эти розы под цвет твоих глаз”.
Зайдя же внутрь, я окончательно растерялся среди пестрого ассортимента. Ко мне подбежала консультант, поприветствовала на иврите, а я совершенно неожиданно понял: “Ну какие цветы, Саня! Это же Рыбкина, нестандартная, острая на язык, и которую ты так и не сводил на дайвинг. Хоть и обещал. К черту эти пестрые лепестки, ты знаешь гарантировано иное средство, которое ей понравилось бы гораздо больше. Сам ведь в дневнике вычитал”. (6896)
