Вирус ненависти = Измена в розовом свете - Алюшина Татьяна Александровна (библиотека книг .TXT) 📗
— У нас куча проблем! — возразила Ритка. — Как ты думаешь, зачем он объявился?
— Не знаю, но подозреваю плохое. Вот не верю я ему!
— Я тоже! Я вчера на него посмотрела и подумала: какое счастье, что я не вышла за него замуж, не связала с ним жизнь! Такой какой-то хитренький, глазки бегают, помятенький, потертый! А ведь думала — умру, когда он меня бросил!
— Вот и слава богу!
— Именно! Я, когда вчера тут напивалась, многое передумала. Надо в церковь сходить, Богу свечку поставить, что отвел его от меня! Была бы я сейчас замужем за ним, жила бы в родном городе, в одной квартире с мамой, концы бы с концами сводила, угождала бы этому огрызку. И ничего бы у меня не было — ни Москвы, ни любимой работы, ни денег!
— Вряд ли! — возразила Тина. — У тебя характер другой, сомневаюсь, что ты так растратила бы свой потенциал. И потом, чего гадать, что бы было! Есть так, как оно есть!
— Правильно! Я ему Дениса не отдам, даже близко не позволю подойти, я его по стенке размажу!
— Ну во-от! Слышу свою Ритку! Ты Денису даже отчество записала по имени своего папы! Каким боком к нам этот Славик? Мы же, слава богу, не в Америках живем, чтобы через тринадцать лет вылезали такие «папы» и что-то требовали!
— Что бы я без тебя делала?! — всплакнула Ритка, обнимая Тину за шею.
— А я без тебя? — ответила Тина и поцеловала Ритку в лоб.
— Тиночка, ты поезжай домой, отдохни, тебе надо выспаться. А я посплю до девяти, и за дело!
— Правильно!
Ритка вызвала такси, пока Тина умывалась и собиралась, и, провожая, все не могла выпустить подругу из объятий, как будто на фронт провожала или сама воевать уходила.
— Ну, все, Ритуль, держись!
— Я держусь…
Тина открыла дверь и вошла к себе в квартиру. Из ванной доносился шум льющейся воды и громкое фальшивое пение, заглушающее звук работающего душа.
— Кажется, господин Беркутов принимает душ, — улыбнувшись, сказала Тина.
Из ванной донеслась особо громкая рулада «Давай за жи-изнь!», выводимая Артемом.
— Как мило! — хихикнула Тина.
Она повесила на вешалку сумочку, бросила кофту на пуфик, сняла обувь и босиком обошла всю квартиру.
Дениса нигде не было.
«Спокойно! — сразу сказала она себе. — Все в порядке, иначе господин следователь не пел бы в ванных комнатах от полноты души!»
Тина прошла на кухню и включила чайник, собираясь сварить кофе. В ванной смолкло пение и шум льющейся воды.
— С легким паром! — прошептала Тина.
Она улыбалась, разговаривая сама с собой, настроение у нее стало просто замечательное!
Бог с ними, с неприятностями! Прорвемся!
Чайник закипел. Тина зажгла конфорку, потянулась к верхнему ящику взять упаковку с кофе и замерла, увидев, как говорят, «открывшуюся взору чудную картину»!
В кухню, вытирая голову полотенцем, вошел следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Артем Константинович Беркутов, гроза криминального элемента всей страны… совершенно голый!
— Доброе утро, — поздоровалась сразу севшим голосом Тина.
Он убрал полотенце с головы, посмотрел на нее, улыбнулся и, нисколько не смущаясь своей наготы, ответил:
— Действительно! Утро обещает быть добрым!
Ее тянуло к нему с какой-то пугающей силой!
Тине казалось, что прямо перед ней вертится огромный смерч, в центре которого находится Артем. Она оперлась о столешницу и крепко схватилась за нее позади себя двумя руками, понимая, что если разожмет ладони, то ее неминуемо затянет в эту воронку, прямо к нему в руки, не оставляя никаких шансов на сопротивление, разум и все умные и правильные мысли!
— А где Денис? — стараясь перевести разговор на нейтральную тему и ослабить эту силу притяжения, спросила Тина.
— В надежном месте, не волнуйся, с ним все в порядке, — ответил Артем.
Он проснулся рано, в отличном настроении. В ее кровати!
И понял, что это единственное правильное утро — в ее кровати! Вернее, в их совместной!
И какого черта!
Не будет он больше ждать! Ну не железный же он, в самом деле!
Поймает он этого «стрелка», и очень скоро.
А спать отдельно от нее и видеть невероятные эротические сны — он же не юноша восемнадцати лет! И просыпаться совершенно разбитым, и мучиться от того, что ее нет рядом! А хочется, и еще как!
«Все! Сегодня же затащу ее в постель, и хватит этого мазохизма!»
Приняв такое решение, он почувствовал себя тем самым юношей восемнадцати годов и от полноты чувств сделал несколько упражнений и побежал в душ.
Он пел во все горло, стоя под струями воды, радовался предстоящей ночи и все думал: как это будет?
Как это все будет у них?
То, что будет замечательно, он знал точно!
«Так! Хватит! Остановись, Беркутов! — уговаривал он себя. — Думай о работе, отвлекись, а то помрешь от чувств-с!»
Но отвлечься было очень сложно, практически невозможно. Он вытирался чистым полотенцем, от которого, совсем чуть-чуть, пахло ею. В ванной на полочке стояла ее косметика, шампуни, какие-то засушенные ароматические растения, к зеркалу приклеено бумажное сердечко с надписью «Я тебя люблю!», а внизу приписано почему-то черным фломастером: «Рита и Денис».
Он умилялся от всего этого, вдыхал запах ее дома, ее духов, ее жизни и тихо повизгивал про себя, как щенок, ему казалось, что он даже виляет хвостом от восторга.
«Все, остановись!» — приказал он себе в последний раз, выходя из ванной.
И увидел ее!
Артем не слышал и не понимал, что говорила она и что отвечал он сам, — только знал, что вот теперь действительно все!
Назад дороги нет!
Артем почувствовал, что она в панике и еще пара секунд их стояния порознь — друг против друга, — и она сбежит. Он видел, как Тина судорожно вцепилась руками в столешницу, как расширились ее зрачки и быстро, быстро поднималась и опускалась грудь от участившегося дыхания.
Он откинул в сторону полотенце, которое до сих пор держал в руке, и оказался возле нее, отрезая все пути к отступлению для них обоих, взял в ладони ее лицо, приподнял и заглянул в глаза, оттягивая всеми силами, хоть на чуть-чуть, неистовство, в которое впадал.
— Артем! — прошептала Тина, пытаясь что-то сказать, объяснить.
— Не бойся! — ответил он тоже шепотом.
И, прекращая все мысли, все «можно» и «нельзя», все ее попытки убежать от него, от себя, от обстоятельств, поцеловал!
Все! Все, слава тебе господи!
Он наконец сделал то, что давно хотел, о чем мечтал, что притягивало его магнитом с самого первого раза, когда он ее увидел, — поставил ее ступню себе на ладонь и умилялся, чувствуя, что вот-вот расплачется от счастья, — ножка была маленькая, нежная и, как он и предполагал, помещалась на его ладони целиком. Не только ее ножки, а она вся была в его руках — податливая, горячая, вызывавшая не испытанные им никогда, по своей глубине и накалу желания, чувства. Может, заслужил? Или ждал именно ее? Родная, узнаваемая и совершенно непознанная. Все это было его, пело созвучно с ним. Они дышали и двигались как единый механизм, как самая гармоничная музыка, сводя с ума своим полным, непостижимым совпадением! Бывает же такое! Ну бывает же! Ему и поверить трудно, почти невозможно! И он отбросил любые мысли, удивление, рассуждения! Пусть их!
Артем заспешил, чувствуя, что она близка к финалу, увидев в ее глазах потрясение и еще что-то!
Он несся, как литерный поезд, без остановок, прямо к смерти, и рвался познать нечто, о чем только догадывался! И все смотрел, смотрел, не отрываясь, в ее глаза!
Вот сейчас! Вдвоем, прямо сейчас!
А Тина вдруг испугалась силы и мощи накатывающих на нее ощущений. Он почувствовал, увидел, понял!
— Я здесь, я с тобой! Не бойся!
И она отпустила последнюю тонкую нить, которая держала ее! Отпустила все, позволив себе жить, как умирать, и кричала от наполненности и восторга!
Артем не мог двигаться, тяжело дышал, он пытался вспомнить, что должен сделать. Что-то очень важное в этот момент. Но поймать хоть какую-то мысль в голове оказалось невозможно, их просто не было! За отсутствием мыслительного процесса.
