Влюблен до безумия - Гибсон Рэйчел (список книг TXT) 📗
– Тогда что же произошло сегодня в салоне?
Ник отворил тяжелую деревянную дверь.
– Ничего. Я менял ей дверные замки, вот и все.
– Сомневаюсь. – Луи сунул руки в рукава куртки и направился к лестнице. – Позвони маме. А чем скорее ты с этим покончишь, тем лучше.
– Сомневаюсь.
Ник покачал головой и вернулся в гостиную. У него не было настроения звонить матери, ему совершенно не хотелось выслушивать ее тираду по поводу Делейни. Он взял недолитую бутылку пива и через французские двери вышел из гостиной.
Над восьмиугольной ванной поднимался пар, Ник щелкнул выключателем и пустил воду. После работы в Гардене у него побаливало правое плечо. Он разделся и шагнул в бурлящую горячую воду.
Луи был прав по некоторым пунктам, а по некоторым – сильно ошибался. Первоначально Ник строил этот дом, чтобы показать себя перед Генри, но ему расхотелось что-то кому-то доказывать еще до того, как дом был готов наполовину. Что касается Делейни, то он не рассчитывал увидеть ее снова. С этой своей теорией брат попал пальцем в небо. Но насчет истории с велосипедными шинами Луи был близок к истине. Сначала Ник не собирался вести велосипед до самого дома Генри, но потом он увидел лицо Делейни, обнаружившей спущенные шины. Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется, и Ник почувствовал себя ужасно виноватым и помог ей. Он даже угостил ее печеньем, а она дала ему жвачку. Мятную.
По другому пункту Луи тоже был прав, только Ник бы назвал свое отношение к Делейни не помешательством, а острым интересом. Но в отличие от того, что говорил Луи, Ник не собирался заниматься с Делейни сексом. Возможно, ему не удастся контролировать реакции своего тела, но он был совершенно уверен, что уж поступки-то свои он контролировать сможет.
Про него много чего говорят. Часть из этого правда, часть – нет. И ему это по большому счету безразлично. Но не Делейни. Ей сплетни причинят боль.
Ник снова приложился к бутылке и посмотрел в окно на озеро, в котором отражались звезды. Он не хотел, чтобы Делейни Шоу пострадала. И поэтому ему нужно держаться от нее подальше.
В доме зазвонил телефон. Ник подумал, надолго ли у матери хватит терпения ждать. Он знал, что она хочет обсудить с ним сплетни, считая, будто у нее есть некие материнские права на его жизнь. Луи не так сильно возражал против постоянного вмешательства в его дела, как Ник. Луи называл это любовью. Возможно, он был прав, но Ник хорошо помнил, что в детстве мать иногда обнимала его так крепко, что он едва мог вздохнуть.
Он поставил пиво на край ванны и глубже погрузился в горячую воду. Его мать не любила водить машину в темноте, поэтому ее приезда можно было не опасаться. А утром он позвонит ей и закроет тему.
Гвен, наверное, уже в пятый раз за последний час набирала номер телефона дочери.
– Наверное, Делейни положила трубку рядом с телефоном.
Макс прошел по толстому обюссонскому ковру и остановился за спиной у Гвен. Он взял из ее руки телефонную трубку и положил на рычаг.
– Если и так, то у нее, видимо, есть на то причины. – Он помассировал плечи Гвен. – Ты очень напряжена.
Гвен вздохнула и склонила голову набок. Ее мягкие белокурые волосы коснулись пальцев Макса, он ощутил легкий аромат роз.
– Меня беспокоят последние слухи про Делейни и Ника… он испортит жизнь моей дочери.
– Она справится с Ником.
– Ты не понимаешь. Он всю жизнь ее ненавидел.
Макс помнил день, когда Ник ворвался в его кабинет. Он был в ярости, однако у Макса не сложилось впечатления, что он держит зло на Делейни.
– Твоя дочь – взрослая женщина, она способна сама о себе позаботиться.
Макс положил руки на талию Гвен и привлек ее к себе. При каждой их встрече всегда происходило одно и то же. Гвен суетилась из-за Делейни, а ему хотелось ощущать себя ее любовником. После смерти Генри он виделся с ней довольно часто и несколько раз получал наслаждение в ее постели. Она была красивой женщиной, и ей было что предложить мужчине. Но Макса раздражало, что она целиком поглощена делами дочери.
– Как? Устроив скандал?
– Это ей самой решать. Ты свое дело сделала, ты ее вырастила. Теперь отпусти ее, иначе опять потеряешь.
Гвен взглянула на него, и Макс прочел в ее глазах страх.
– Я боюсь, что Делейни от меня уедет. Раньше я думала, что она не возвращается домой из-за Генри, но теперь я уже в этом не уверена. Несколько лет назад, когда она жила в Денвере, я приезжала ее навестить, и Делейни сказала, что в ее детские годы я всегда принимала сторону Генри. Она считает, что я ее не защищала. Конечно, я бы встала на ее сторону, если бы Генри не был прав. Но ведь ей действительно нужно было хорошо учиться и поступить в колледж, а не бегать по городу как сорванец. – Гвен помолчала и глубоко вздохнула. – Делейни упрямая и очень злопамятная. Я знаю, в июне она уедет и больше не вернется.
– Возможно.
– Но она не может уехать! Почему Генри не заставил ее остаться на больший срок?
Макс опустил руки.
– Он хотел, но я его отговорил. Судья мог бы опротестовать завещание, если бы он установил больший срок.
Гвен подошла к камину, ухватилась за полку и посмотрела на отражение Макса в зеркале.
– Он должен был что-нибудь предпринять.
Генри сделал все, что мог, чтобы и из могилы управлять судьбами людей, с которыми был связан при жизни. Он подошел к самой грани того, что на судебном языке называется «разумными и справедливыми ограничениями». Вся эта ситуация вызывала у Макса неприятие, и его тревожило, что Гвен поддерживает манипуляции покойного мужа.
– Делейни нужно остаться в городе, она должна наконец повзрослеть.
Макс посмотрел на Гвен: прекрасные голубые глаза, надутые губки, безупречная белая кожа, волосы цвета жженого сахара. В нем шевельнулось желание. Он подумал, что, возможно, Гвен просто нужно переключить мысли на что-то другое, и обнял ее, чтобы дать ей это самое другое.
Утром Ник не позвонил матери. В семь утра она сама позвонила в его дверь.
Бенита Аллегрецца положила сумочку на белую мраморную полку и посмотрела на сына. По-видимому, Ник считает, что может ее избегать, но ведь она его мать. Она дала ему жизнь и потому имеет право поднять его с постели. И совсем не важно, что ему тридцать три года и он живет отдельно.
Ник натянул потертые джинсы и черный свитер, но остался босиком. Бенита нахмурилась, подумав, что Ник вполне мог бы позволить себе одеваться и получше, но он никогда особенно о себе не заботился. Он не ел вовремя, проводил время с женщинами легкого поведения. Возможно, Ник считал, что мать не знает о его женщинах, но она знала.
– Почему ты не можешь просто держаться подальше от этой neska izugarri?
– Не знаю, какие сплетни ты слышала, но у меня с Делейни ничего не было.
Спросонья голос у Ника был хриплый. Он помог матери снять пальто и повесил его в шкаф.
«По-видимому, он к тому же считает, что может водить меня за нос», – подумала Бенита. Она проследовала за сыном в кухню и стала смотреть, как он достает из буфета две кружки.
– Тогда почему ты там оказался?
Ник наполнил обе чашки кофе и только после этого ответил:
– Я ставил новые замки в ее салоне красоты.
Бенита взяла чашку и посмотрела на сына. Он стоял возле кухонного стола с таким видом, будто в том салоне красоты ничего не произошло. Но она-то знала, что это не так. Бенита знала, что чем меньше Ник говорит, тем больше он оставляет недосказанным. Иногда из него просто невозможно что-нибудь вытянуть. И он уже давно такой.
– То же самое мне сказал твой брат. Но почему эта девчонка не могла нанять слесаря, как делают все нормальные люди? Зачем ей понадобился именно ты?
– Я сам предложил ей сменить замки. – Ник прислонился к столу и пожал плечами: – Все это дело выеденного яйца не стоит.
– Как ты можешь так говорить? Об этом судачит весь город! Ты прятался от меня и не отвечал на телефонные звонки!
Ник нахмурился, его брови сошлись на переносице.
