Бабушка на сносях - Нестерова Наталья Владимировна (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— Сибирь! Будь она неладна! — простонала Люба.
Прилетев в Барселону, Люба не пересела на московский самолет, а отправилась в меховой салон.
Как будет «шуба» по-испански, а также «норка», «песец» или «каракуль», она не знала. Поэтому таксисту объяснила: вези меня в самый дорогой магазин, где много толстых пальто из кошек и собак (эти слова она знала). Взгляд таксиста, который Люба поймала в зеркале, был полон почтения и ужаса. Он пролепетал, что в Барселоне не шьют пальто из кошек. А вы, сеньора, из какой страны? Из России?
Там ходят в одежде из домашних животных? Люба не знала, как сказать про диких животных, но решила, что «ядовитые» (а ядовитый плющ она отлично помнила) — это недалеко от диких. Услышав о странных привычках русских носить пальто из ядовитых животных, таксист еще более впечатлился.
Он привез Любу к дорогому салону, где были выставлены меховые модели по астрономическим ценам. Внес туда вслед за Любой ее чемоданы, тепло попрощался, получив щедрые чаевые.
Люба фасоны не рассматривала, для нее главным были теплосберегающие данные.
— Эту, эту и эту! — указала она последовательно на шубы из черно-бурой лисы, белого песца и норки, комбинированной с соболем.
Примерила — годятся. А дальше состоялся диалог, в котором участвовали три продавца, хозяин салона и Люба. Ее требования приводили меховщиков в состояние, близкое к обмороку. По мнению Любы, шубы — мех, шелковая подкладка и более ничего — годились на теплую португальскую и испанскую зиму. Люба полагала, что в них околеет в Москве. И просила подшить под подкладку двойной слой синтепона или ватина. Интересовалась, нельзя ли подбить шубы пухом, при этом использовала словосочетание «подушка и одеяло из утки».
Ей говорили про эксклюзивность моделей, в которых каждый шов — произведение искусства. А сеньора хочет все изуродовать?
— Зима! Инбьерно по-вашему. Понимаете? Сибирь! Холодильник! (Люба употребила слово, обозначающее именно холодильник как кухонную мебель).
— Импосибле (невозможно)! — заламывал руки хозяин ателье.
— Знаю я ваше импосибле! Посибле! Посибле!
Плачу! — достала платиновую кредитную карточку и выразительно помахала ею в воздухе.
У хозяина загорелись глаза. Но гордость кутюрье страдала, он чуть не плакал. Три продавца наперебой что-то втолковывали Любе. Они говорили быстро, она ничего не понимала, да и не старалась понять то, что не считала важным.
Любе пытались объяснить, что без вреда для изделия нельзя пришить к нему слой ваты, подкладку стянет, ее потребуется надставлять, а это значит — насмарку вся изысканная прежняя работа.
— Ну, вы меня утомили, олухи! — в сердцах проговорила Люба. — Бой а отро лугар (пойду в другое место)! Си 6 но (да или нет)? — Она снова показала кредитку и сделала вид, что прячет ее в сумочку.
— Си (да)! — сдался хозяин.
— Квандо (когда)? — спросила Люба.
— Эн дос семанас пуэдэ сэр (через две недели, может быть).
— Маньяна (завтра)! — непререкаемо заявила Люба.
— Но сэ пуэдэ (никак нельзя)!
— Нельзя слону жениться на блохе.
— Поркэ (почему)? — переспросил хозяин.
«Блохе» он услышал как «поркэ» и принялся быстро объяснять.
— Маньяна о нунка (завтра или никогда)! — перебила Люба. — Кэ прэсио (какая цена)?
Хозяин ателье достал калькулятор и принялся давить на кнопки. Он волновался, сбивался и повторял расчеты снова и снова. Наконец, робко протянул Любе листочек с окончательной цифрой.
Люба на нее не взглянула, чтобы не расстраиваться, отдала карточку и попросила вызвать ей такси.
Она поехала в отель. И совершенно забыла, что еще из аэропорта Барселоны позвонила мужу:
— Встречай, сегодня вылетаю!
— Что-то случилось? — напрягся Антон. — С детьми?
— Да. Но не с нашими, а которые еще не родились.
— Встречу! — пообещал Антон, у которого не было времени искать смысл в речах жены.
Антон встречал жену в Шереметьеве, даже купил цветы. С борта сошли пассажиры первого, бизнес-класса, прошли из экономического. Любы не было. Стюардесса сказала, что больше никого нет. Проверили списки пассажиров. Любовь Хмельнова в них не значилась.
Антон набрал ее телефон:
— Ты где?
— В Барселоне.
— А какого лешего я торчу в Шереметьеве?
— Не обижайся. Я решила шубку купить, то есть три шубки. Ты же знаешь, как я ненавижу морозы. А они недоделанные.
— Морозы?
— Шубы, какой ты непонятливый?
— В Москве плюс десять!
— Ужас! — передернулась Люба. — Завтра прилечу и такое тебе расскажу! Но у меня уже есть план!
— До завтра! — Антон сердито нажал на кнопку отбоя. — Возьмите! — сунул он букет в руки стюардессе.
На следующий день новый букет полетел на пол, потому что Любы опять не было. Два дня Антон ездит ее встречать! С учетом пробок на дорогах теряет по три часа времени! А жена не соизволит даже позвонить и сказать, что не прилетит! Ее сотовый телефон отключен. От злости собственный телефон Антон отправил вслед за букетом. Развернулся и зашагал к выходу. Охранник, сопровождавший Антона, поднял телефон и потрусил за шефом. По правилам охранник обязан идти впереди и высматривать подозрительные личности. Но когда Антон Егорович во гневе, ему лучше свою спину не показывать. Замешкаешься, может ниже спины пинка дать.
Телефон Люба не отключала, просто забыла подзарядить батарейку. Не вылетела в Москву, потому что шубы не были готовы. В меховом магазине она высказала, на русском и испанском, что думает о горе-портных. И пригрозила: если к вечеру шуб не будет, то сюда придут юристы. В странах с большим капиталистическим прошлым более всего боятся юристов, как усвоила Люба.
Она решила не терять времени, пройтись по магазинам и купить необходимое для младенцев. Два ребенка — это уйма вещей. Тот факт, что ныне в Москве все есть, глупо тащить из-за тридевять земель, Люба принимать решительно отказывалась.
— Это же импортное! — обычно говорила она, вручая подарки Кире.
— Отечественного давно никто не видел.
— Вот и я о том же!
Наука ухода за малышами и облегчения материнского труда с тех пор, как выросли Любины дети, шагнула далеко вперед. Появилось много диковинных приспособлений. Например, прозрачная пластиковая кастрюля, на дно которой кладутся бутылочки и соски и наливается немного воды.
Кастрюлю ставят на три минуты в микроволновку — и готово, все стерильно, никакого тебе нудного мытья и кипячения. Люба ходила по отделу товаров для новорожденных и спрашивала: это для чего? Прекрасно! Дайте две штуки. Продавец, которая сопровождала Любу, почуяв выгодную клиентку, заливалась соловьем. Да и безо всякой агитации Люба пришла в восторг от обилия веселых, трогательных вещичек. Ах, какие бутылочки для молочных смесей и пустышки! А распашонки, ползунки, кофточки, чепчики, одеяльца, простынки!
Костюмчики, комбинезончики, шапочки, пинеточки, ботиночки, носочки, слюнявчики! Памперсы, памперсы и еще раз памперсы. Специальная парфюмерия для новорожденных: шампунь, мыло, пена для ванн, присыпки, лосьоны, кремы, масло и даже дезодорант! Впрочем, такую глупость, как дезодорант. Люба не купила. Груднички пахнут сладко! Маникюрный набор для младенца, ватные палочки, салфетки сухие, салфетки влажные…
Люба давно не испытывала такого азарта при покупке вещей. Ей хотелось расцеловать каждый миниатюрный башмачок, трясти в воздухе погремушками. Точно вернулась в детство, играет в куклы, подбирает им наряды. И она остро завидовала Кире, которая на живую куколку будет все это надевать.
От собственных детей внуков не допросишься.
Наверное, начнут рожать, когда матери девяносто стукнет, она будет сидеть в инвалидном кресле и пускать слюни изо рта.
Продавец подвела Любу к отделу, где были выставлены прогулочные коляски. Это было чудо инженерной и дизайнерской мысли! В сравнении с ними луноход — колымага. Но Люба в сомнении покачала головой: коляски были достаточно большими. Точно подслушав ее мысли, продавец сказала, что они продаются упакованными в коробки, которые могут доставить вместе с остальными покупками прямо в отель; Люба приобрела две коляски.
