Любовь Дикого (СИ) - Ангелос Валерия (читать книги без сокращений TXT, FB2) 📗

– Ты знаешь, что делать, – бросаю.

Каримов отдает нужные распоряжения своим людям.

– Босс, к вам… хм, посетитель, – докладывает помощник.

Тот самый “посетитель”, который следил за Батуровым до отеля и после. Человек из его близкого круга.

– Проведите так, чтобы никто не видел, – говорю. – Пусть подождет.

Кивает и удаляется.

Каримов взгляд не отрывает от экрана. И это уже явно не по Батурову. Вижу, как брови сдвигает, как мрачнеет, как сдавливает телефон.

И на выход направляется. Ничего не замечает перед собой.

– Стой, – выдаю. – Рамиль!

Оборачивается.

– Чего?

– Мы вроде решили все.

– Решили.

– Дела свои закрыл?

– Почти.

Пиздит. И даже не пробует это скрыть. Хер он клал на все мои предупреждения. Тормозить не намерен. Вперед рвется.

– Выебут, – говорю.

– Сам выебу.

– Ну смотри.

Валит.

И мне бы хуй забить. Своих проблем дохрена. Только я же этого упертого ублюдка потом вытягивать из дерьма буду.

Довыебывается.

Опять показывается мой помощник.

– Босс.

– Да?

– Провели, – отчитывается. – Но она настаивает на том, чтобы срочно с вами поговорить. Это не может ждать. Так сказала.

Дочь Батурова здесь. Жена губернатора. Вчера она лично следила за отцом, хотела понять, с кем он встречался.

Первое, что приходит на ум – вот крысы бегут с тонущего корабля.

Правда, ждал я кого-то другого. Одного из сыновей. Или младшего брата Батурова. Заядлого картежника, которому вечно требуются деньги на игры. Да хотя бы его высокопоставленного зятя.

А тут вдруг – дочь.

Пришла отца сливать. Опасается потерять привычное благополучие.

Но стоит мне увидеть ее, понимаю, не все так просто. Что-то есть в ее глазах. Что-то такое. Неуловимое. Не могу объяснить.

Только чую, не за деньги она боится. Не за потерю положения, которое есть у нее сейчас.

Тут другое. Глубже.

Или это обманчивое впечатление?

Внешность у нее такая. Не выглядит стервой. Вот и подкупает. Но кровь-то у нее с Батуровым одна. Какая дочь может быть у такого типа?

– Мой отец заказал вас, – говорит она, как только за моей спиной закрывается дверь и мы остаемся наедине. – Его человек что-то сделает с вашей машиной. Не взрывчатка. Но… все будет выглядеть как несчастный случай.

Об этом мне известно.

Каримов отследил.

А вот откуда известно ей? Батуров бы не стал обсуждать такое при свидетелях. И при дочери так точно.

Ее брови дергаются, когда она видит, что озвученная информация меня не удивляет.

– Вы знаете, – роняет глухо. – Если знаете, то…

Замолкает. Обнимает себя руками. Смотрит в сторону. А после опять резко поворачивается. Ее черты ожесточаются.

– Это не первое заказное убийство, – говорит она, глядя в глаза. – Мой отец и раньше убивал. Иногда лично.

Шагает ко мне.

– Доказательства есть, – бросает.

Вкладывает что-то в мою руку.

– Надеюсь, этого вам хватит, – выпаливает. – Должны же его хоть когда-нибудь посадить.

Переворачиваю в пальцах пластиковый прямоугольник. Кассета. Как на камерах прошлого поколения.

– Почему вы пришли ко мне? – спрашиваю.

Она неуверенно пожимает плечами.

– А кто еще его остановит? – невесело усмехается. – Вчера я впервые видела своего отца… таким.

– Готовы дать против него показания?

– Да, но только… – осекается. – Вы доведите все до конца. Одна наша журналистка пыталась. Собирала материал. И… он ее убрал. Сердечный приступ. Хотя никаких проблем с сердцем у нее не было.

Доведем до конца.

Оставлять Батурова на свободе никто не планирует. Пусть и нищим. Не для того начинали игру.

Он слишком опасен. Даже без своих активов.

Только вряд ли до тюрьмы доживет.

Уберут. Леонид Аркадьевич отдаст приказ, как только всплывут детали текущей ситуации.

– Спасибо, – роняет дочь Батурова.

– Я ничего не сделал.

– Ошибаетесь, – ее губы дергаются, а взгляд опять направлен в сторону, и не глядя на меня она бросает: – Берегите себя.

Уходит.

А я переворачиваю кассету в пальцах.

Доказательства.

Сейчас выясним, что дополнит архив Воронцова.

Распоряжаюсь достать устройство через которое можно просмотреть эту кассету. Модель устаревшая. Требуется время.

– Вот, босс.

Помощник приносит все, что нужно, и удаляется.

Включаю запись.

В кадре Батуров. Моложе лет на двадцать. Но конечно, узнаваем. Его лицо искажено яростью. В руке он сжимает пистолет.

Камера отъезжает назад.

Теперь понятно, куда Батуров целится.

На полу лежит человек. Мужчина. Только лицо разглядеть невозможно. Кровавое месиво. Замечаю его стиснутые кулаки.

А после камера дергается. Теперь фокус на одного Батурова.

– Хотел наебать меня на моей же территории? – ревет тот. – Здесь я царь и бог. Понял, уебок?

Врезает по лежащему человеку ногой.

Тот не стонет. Пощады не просит.

– Да, блядь, – рявкает Батуров. – Царь зверей, сука. Вот кто я. А знаешь, что делает хищник, когда кто-то посягает на его территорию? Когда охуевший ублюдок лезет на самое святое?

Еще один удар. И еще.

Батуров избивает ногами лежащего. Но тот лишь крепче стискивает кулаки. Только это и показывает – он живой.

– Хищник жрет!

Гремит выстрел.

В лоб.

Запись обрывается.

По этому делу вышел срок давности. Наверняка. Но сейчас это сути не меняет. С тех пор Батуров стал лучше себя контролировать. Только методы не поменял.

Хищник, блять.

Это нужно оцифровать и отправить Воронцову.

Чутье говорит такая запись может на многое повлиять. Но не на судьбу Батурова. Ему при любом раскладе пиздец.

+++

– Демьян… Александрович?

Батуров даже не способен скрыть эмоции. Удивление пополам с разочарованием прорывается на волю.

Он смотрит то на меня, то на машину за моей спиной.

– Вы как будто не ждали, – замечаю.

– Почему же…

– Вот и я думаю – почему?

– Ждал, – бросает Батуров. – Сам вам встречу назначил.

Ну разумеется. Стоит же отвести от себя подозрения. На всякий случай.

Прошли времена, когда Батуров мог себе позволить избивать врагов ногами. И расстреливать в упор тоже теперь не в его правилах.

Молча наблюдаю за ним.

И он молчит.

А что сказать? Когда перед тобой тот, кто должен быть трупом, тяжело подобрать слова. Батуров же не собирался разговаривать.

– Пройдемся, – выдает он, чтобы потянуть время. – Парк у нас хороший. Не хуже столичных.

Выворачивается, конечно. Как может.

– Вы передали мое предложение? – спрашивает.

Знает, звучит это все глупо и жалко. Но ничего другого в голову не приходит. А ярость приходится старательно гасить.

– Вам нравится, когда говорят прямо, – замечаю.

– Да.

– Так говорите.

– Боюсь, я уже…

– Нет, не боитесь, – обрываю. – И зря.

– Что?

Батуров останавливается.

Наши взгляды сталкиваются.

– Ты же умный, – прибавляю. – Вроде. Чем думал, когда отдал своим приказ меня грохнуть?

– Вы, – сглатывает. – Это что за обвинения?

Оглядывается по сторонам.

Чует подвох. Только поздно.

Бледнеет, осознав, что охраны не видно. Еще пару секунд назад его мордовороты вышагивали следом за нами, а теперь пропали.

И главное, в парке как назло ни души.

Мы вдвоем.

– Клевета, – поджимает губы. – За такое можно в суде ответить.

– Да?

– Да, я на вас…

Подавляю порыв схватить его за шею и впечатать рожей в колонну неподалеку. Раньше бы так и решал вопрос. Но теперь не на зоне.

Бить буду иначе.

– В суде ответишь ты, – обрываю.

Царь зверей нашелся, сука.

Подрывает меня от той записи. До сих пор. Много дерьма видел, но чтобы лежачего избивать.

Должны быть границы. Принципы. Хотя бы какие-то.