Начбез и его Бес (СИ) - Волкова Дарья (читаем книги онлайн без регистрации TXT, FB2) 📗
Впрочем, разговор – это цель Миланы. А что хочет и думает сама Танзиля – понять совершенно невозможно. Милана не ждала, что эти встреча и разговор будут простыми. Но все же сейчас оказалась в совершенной растерянности и не знала, с чего начать.
– Как дела у Рустама? – наконец сообразила Милана первый вопрос.
– Все хорошо, – ровно отозвалась бывшая жена Марата. – Совсем поправился, ходит в институт. Скоро собирается пойти заниматься в тренажерный зал – отец приучил.
– Гульнара рада, что брат вернулся домой? – Милана пыталась нащупать почву для продолжения разговора.
Танзиля бросила в ее сторону короткий взгляд, в котором вдруг промелькнула какая-то эмоция – но Милана не заметила, какая.
– Конечно, – ответила она с нажимом. А потом вдруг спросила прямо: – Зачем вы хотели видеть меня, Милана Антоновна?
Даже по отчеству… Что же. И на что, в самом деле, рассчитывала Милана? На то, что станет с этой женщиной лучшими подружками? Это невозможно. Да и не хочется, собственно. Наверное, самое правильное сейчас – попросить у нее прощения за то. За прошлое. Но слова категорически не хотели выговариваться. Да и разве могут слова исправить то, что произошло? Убрать ту боль, что причинила Милана этой женщине? Теперь Милана не могла не понимать, что боль там была. Сильная.
– Я подумала, что нам имеет смысл познакомиться и установить нормальные отношения, – Милана говорила и не верила, что произносит эти слова. Звучало, будто протокол встречи государственных деятелей двух стран. Она прокашлялась и добавила тихо: – Ради Марата.
– Вы ждете ребенка? – резко спросила Танзиля.
– Нет.
На лице у бывшей жены Марата промелькнуло облегчение. А потом она уставилась на свой десерт – словно пытаясь взглядом разобрать его на ингредиенты. Так и начала говорить – глядя в тарелку.
– Поначалу я вас ненавидела. Очень. Я знала, что это вы разрушили мою семью. Я знала, кто вы. Ваш отец рассказал. Он был у нас дома. Я ненавидела вас сильно. И долго.
Танзиля говорила тихо, размеренно, не поднимая головы. Но Милане стало страшно. По-настоящему. Как будто даже за себя страшно. Как будто эта женщина могла что-то ей сделать, очень нехорошее. Но больше всего Милане было страшно за то, какую бомбу она сама заложила десять лет назад – по молодости, глупости, неопытности. Попытайся кто-нибудь у нее сейчас отнять Марата – как бы она сама действовала?
– А потом? – словно со стороны услышала Милана свой вопрос.
– Потом… – эхом повторила Танзиля за ней. – Потом я поняла, что невозможно жить все время в ненависти. Это сжигает человека.
Танзиля подняла глаза и посмотрела Милане прямо в лицо. По ее взгляду было совершенно невозможно ничего сказать. Но Милана почувствовала, что ее страх отступает.
– А теперь тебя любит отец моих детей. И мне просто нельзя тебя ненавидеть.
Это было тоже сказано тихо, ровно. Но с такой обреченностью, что Милана не выдержала.
– Прости меня. Пожалуйста, прости. Я… я… не…
Милана не смогла закончить. Она вдруг отчетливо поняла, что если скажет еще хоть слово – то расплачется. А этого делать ну никак нельзя.
Танзиля как-то неопределённо дернула плечом – словно давая понять, что услышала. Потом вдруг резко отвернулась, демонстрируя на удивление изящный профиль. А потом таким же резким движением снова повернулась, отломила сразу половину десерта, заснула его себе за щеку и принялась яростно жевать – так, словно дела важнее не было.
Милана смотрела на женщину напротив. Женщину, которая сказала, что ненавидела ее, Милану. Женщину, которую и она сама тоже, наверное, когда-то ненавидела. Завидовала. Желала быть на ее месте, а чтобы она, эта женщина, куда-то исчезла – вместе со своими детьми. Женщину, с которой они делят одного мужчину. Но сейчас, с одной округлившей щекой, торопливо жующая, Танзиля напоминала маленькую девочку. И немножко хомячка. В общем, что-то умилительное.
Дурдом.
Принесли заказанный Миланой кофе, и какое-то время две женщины молчали. Танзиля яростно уничтожала десерт, будто он ей чем-то лично навредил. Милана прихлебывала горячий и крепкий американо.
– Скажи, а чем ты занимаешься? – голос, наконец, снова стал слушаться. И разговор все-таки надо было как-то продолжать. И желательно – пока на нейтральную тему.
– Не поняла вопроса, – Танзиля облизала ложку и положила ее на край пустой тарелки.
– Какое у тебя образование, профессия?
– Никакого.
– Как?!
– А вот так, – теперь Танзиля принялась яростно выскребать пенку из кружки. Милана посмотрела на это – и, обернувшись, окликнула официантку, попросив повторить капучино. А Танзиля продолжила хмуро: – Нет у меня ни образования, ни профессии. Я замуж вышла в восемнадцать, сразу после школы. Потом Марат как-то сказал раз – что мне надо пойти учиться. Но какое там учиться – дети маленькие, то одно, то другое.
– А потом?
– А потом и совсем не до образования стало. А сейчас, – Танзиля вздохнула. – А сейчас дети уже выросли, я им и не нужна вовсе. Будто даже мешаю больше – особенно Рустаму. Да и Гульнара скоро… такой характер… вся в Марата… – она покачала головой. – Детям я уже не нужна. Да и… никому. Так, сама себе придумываю какие-то занятия. Вот, за тетей ездила ухаживать, сестрой отца.
Слова и тон Танзили были абсолютно искренними. И совершенно точно не были попыткой вызвать жалость – Милана явно не тот человек, у которого Танзиля стала бы искать утешение. Но… Но почему-то вдруг очень захотелось хоть как-то помочь. И тугой комок в горле вот-вот вернется.
– Ну, а что тебе нравится самой? Чем бы хотела заниматься? – Милана вдруг запоздало сообразила, что они с бывшей женой Марата как-то незаметно и окончательно перешли на «ты».
Танзиля неожиданно протянула руку и коснулась кончиками пальцев руки Миланы. Это было так неожиданно, что Милана вздрогнула, а Танзиля поспешно убрала руку.
– Я имела в виду ногти, – торопливо произнесла она. – Маникюр. Я, когда делаю ногти у девочек, смотрю, как они работают, какую красоту делают… И думаю: эх, вот бы мне так. Я люблю все такое… красивое, – закончила она совсем смущенно.
Милана смотрела на руки Танзили – маленькие, полные, изящные, со сложным и ярким маникюром. Вот напротив сидит женщина, которая мечтает научиться делать гель-лак. Такая… такая странная мечта. Это же кажется таким… ну, совершенно обыденным. Подумаешь, ногти. Милана покосилась на свои ногти с простым красным маникюром.
А чем, собственно, плоха такая мечта?
– Ну и за чем дело стало?
Танзиля растерянно моргнула. Вцепилась в принесенную ей еще одну чашку с капучино.
– Но я не умею…
– Так научись. Курсы же по этому делу наверняка есть.
– А материалы? Я слышала, как девочки говорили, что материалы дорогие…
– Возьмешь кредит.
– А где я буду это делать?!
– Аренда, коворкинг, – пожала плечами Милана, тоже отдавая дань своему едва теплому кофе.
– А… а… а кто будет ко мне приходить?
– Клиенты. Объявления, реклама, социальные сети.
Танзиля смотрела на нее совершенно ошарашенно.
– Но… но… – кажется, она искала еще хоть какой-то аргумент. – Но Марат не разрешит!
– А зачем его спрашивать? И потом, я уверена, что он не будет возражать.
Танзиля смотрела на Милану так, будто та предложила совершить что-то совершенно непристойное. Например, раздеться догола и колесом пройтись по кофейне. А потом откинулась на стуле и сложила руки на груди.
– Ты хочешь, чтобы я сама зарабатывала своим детям, а Марат не давал нам денег.
Милана смогла ничем не выдать, каким абсурдом показались ей эти слова. Ей вообще теперь казалось, что она очень многое понимает про Танзилю. Хотя, возможно, что это на самом деле только кажется. Но ничего не делать – нельзя. Лучше рискнуть. Ради Марата. Ради их будущих детей.
– Нет, Марат будет поддерживать тебя и твоих детей как прежде, ничего не изменится, – уверенно произнесла Милана. – Я просто не понимаю, как взрослая умная красивая женщина может просто сидеть дома и ничего не делать. Тем более, если есть дело, которое ей по душе.
