Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ) - Шолохова Ирина (серии книг читать бесплатно TXT, FB2) 📗
— А в чем проблема, Серёжа?
— Проблема в том, что меня уже, без моего согласия, перевели в престижный лицей в Москве. Будут платить за учебу приличные деньги, но после окончания, с хорошими оценками, гарантированно поступают в университет. В этом проблема, меня отправляют в Москву уже этим летом.
— Как этим летом? — у Юльки навернулись на глаза слёзы, — а, как же наша любовь? Как так, тебя не спросили, взяли и перевели? Ты же не глиняный болванчик, которого можно взять и запросто переставить с одного места на другое.
— Да вот так, взяли и перевели и телефон отобрали, — вдруг, разозлился Сергей.
Юлька поняла, он разозлился не на родителей, а на неё, на её непонятливость.
Он поставил стакан на пол, резко встал, пошёл к дверям:
— Ну, всё пока!
— Уже уходишь? Сережа! — она тревожно заглянула ему в глаза, — не уходи! Ну, пожалуйста! Побудь ещё немножко, пока родители не вернулись с работы.
— Собираться надо, завтра улетаем. Зашёл к тебе попрощаться, сказать, что неизвестно когда увидимся, может быть, вообще, никогда больше не увидимся.
— Никогда? — трепеща от волнения, от того, что они, возможно, больше никогда не увидятся, срывающимся голосом спросила она. Голос дрогнул, но она сдержала слёзы, впилась ногтями в кожу ладоней, чтобы не разреветься. Боль отрезвила её. — Значит, всё? Прошла любовь - завяли помидоры! — прыгающими губами, произнесла она, пытаясь пошутить, показать себя сильной.
Он небрежно пожал плечами:
— Неизвестно вернусь я сюда когда-нибудь или нет.
— Значит, ты не любишь меня, — горько прошептала она, ей надоело изображать из себя сильную, свободную женщину, — если бы любил, ты бы боролся за наши отношения. Значит, не любишь! — она прислонилась к дверному косяку и больше не вымолвила ни слова и даже не смотрела на него.
— Так получилось! — он открыл дверь, — не всегда получается, так как думаешь.
— Ну, да! — она уже хотела, чтобы он ушёл как можно быстрее, чтобы наконец-то закончился этот спектакль под названием: "Похороны любви". Хотя о чём это она, какой - такой любви? — Не было никакой любви! —произнесла она вслух. Она только сейчас поняла, что сказала вслух эту фразу. — Просто тебе нужен был секс и всё!
— О! Начинается! Вынос мозга! — он шагнул за дверь. А она просто закрыла за ним дверь. Тихо закрыла дверь и опустилась тут же у дверей на пол. В глазах - темнота. Обида рвала сердце в клочья. "Почему он так со мной поступил? Просто уезжает и всё! И даже не пообещал написать!" Она поднялась с корточек, надо спрятать пустую бутылку, стакан поставить на место, чтобы родители ничего не заметили. Она убрала следы преступления, тщательно вычислила зубы, долго умывалась холодной водой. Села за письменный стол, раскрыла учебник. Ей надо отвлечься, учёба лучше всего отвлекает от невесёлых мыслей. Но не получилось.
ГЛАВА 18
Закончился учебный год. Родители Юльки во время отпуска отправились на дачу. Дачей они называли небольшой участок земли в коллективном саду, обнесённый плотным дюралевым забором: небольшой домик, качели под тентом. Беседка, внутри её круглый стол из белого пластика и такие же стулья. Несколько кустов ягод, яблонька, груша, вот, пожалуй, и всё -краткое описание садового участка. Им нравился небольшой участок земли, нравился забор, укрывающий от любопытных глаз соседей. Юлька зашла в дом, выпить минералки и переодеться в купальник. На улице жара, ей хотелось как следует загореть, стать похожей на мулатку-шоколадку. Она всё время ждала весточки от Сергея. Нет, ну, не могла она поверить в то, что он вот так запросто отказался от их отношений. Не могла и всё! И не хотела! «Он, обязательно даст о себе знать, — убеждала она себя, ни на секунду не позволяя себе усомниться в этом, — прошёл всего лишь месяц, после нашей последней встречи. Если бы ему было плевать на меня, он бы не пришёл ко мне попрощаться. Конечно, расстались мы по-дурацки. Я себя вела тупо, не адекватно и он тоже хорош, мамочку боится, будто детсадовец, а не взрослый парень». Она сняла шорты, футболку, натянула купальник, взглянула в зеркало: о, боже! Она безобразно растолстела и только сейчас это заметила. Когда успела набрать столько жира? Она взглянула на раздавшуюся в ширину талию - вот что значит носить свободную одежду, даже не заметила, что растолстела. Вроде бы и не ела больше обычного, всё как всегда! Да, уж! Она ужасно огорчилась из-за того, что растолстела и решила немедленно прекратить есть, как бы ни мучил её голод. Она надвинула кепку на лоб, чтобы не слепило солнце, и вышла на участок, помочь матери обрывать усы у клубники. Села на низенькую скамеечку напротив матери и принялась за работу. Солнце в зените ослепительно сияло, щебетали птицы, казалось бы, радуйся теплу, солнышку, изумрудно-зелёной траве, но у Юльки резко испортилось настроение - не было печали - растолстела, а что будет дальше, если она так быстро набирает вес.
Мать поднялась, распрямила затёкшую спину:
— А не пора ли нам пообедать? Есть хочется! Ты хочешь кушать, Юленька?
Юлька отрицательно помотала головой:
— Я, вообще, больше не буду есть! Никогда! — она решительно тряхнула головой, как бы подтверждая своё решение.
— О, как! С чего бы это? Не хочешь - не ешь, а мы с отцом пойдём обедать.
Она позвала Юлькиного отца, и они ушли в домик, а Юлька осталась на участке. Ей надоело обрабатывать клубнику, она отбросила ножницы, ножницами она отрезала усы у клубники, пошла в дом за покрывалом - решила расстелить покрывало на травку и лечь позагорать. Родители сидели за столом и с аппетитом ели окрошку.
— Доча, садись, поешь с нами, — позвал отец.
Юлька почувствовала острый приступ голода, можно сказать - зверский. Она побыстрее схватила покрывало, чтобы не соблазняться едой и вышла из домика.
— Не приставай! — хохотнула мать, — она у нас на похуданиях! Нам больше достанется! — она взяла поварёшку и подлила себе ещё немного окрошки.
— Ну, хоть чаю попей, доча! С чёрным хлебушком! — они с матерью прыснули от смеха, представляя, как их дочка сидит в уголочке и пьёт чай без сахара с корочкой чёрного хлеба. — Отрезать тебе корочку-то?
Юлька фыркнула, ничего не ответила, расстелила покрывало и легла загорать. Мучительно хотелось есть, она пыталась отвлечься, не думать о еде, но чем старательнее она отвлекалась, тем сильнее и сильнее хотелось есть. Она не вытерпела: «Может, на самом деле, чаю выпить с чёрным хлебом, от него же не толстеют. Родители начнут подтрунивать. А, ну и пусть подсмеиваются, я безумно голодная!» Она вошла в дом. Родители уже пили чай.
— Что надумала поесть, голодающая ты наша… — пошутила мать и осеклась. Отставила чашку с чаем в сторону, ещё раз внимательно взглянула на погрузневшую фигуру дочери, — ты, что беременна?
Юлька вытаращила глаза на мать:
— Ты что? — ей, вдруг, стало дурно. Так дурно, что пришлось схватиться за дверной косяк, иначе она бы не устояла на ногах. Перед глазами всё поплыло, завертелось в бешенной пляске. — Жарко! Я, наверное, перегрелась на солнце, — она соскользнула на пол, держась за дверной косяк, в ногах не было сил.
Отец вскочил, подхватил её на руки и отнёс на диван, мать принесла стакан воды. Юлька, словно это было не с ней, отстранённо наблюдала за происходящим: отец подложил ей род голову две подушки, чтобы было повыше и легче было дышать, распахнул настежь дверь и окна. Мать поднесла стакан с водой к Юлькиному рту, она, клацая зубами о край стакана, выпила.
— Холодно! — Несколько минут назад ей было жарко, а сейчас стало безумно холодно, — укрой меня одеялом, мама и налей горячего чая, я от воды совсем замёрзла! — Она обессилено закрыла глаза.
Мать укрыла её одеялом, налила горячего чая. Юлька, захлёбываясь, всё также клацая зубами о стакан, жадно выпила обжигающе горячий чай. Откинулась на подушки и задремала. Ей снился океан, огромные волны то поднимали её на страшную высоту, то резко бросали вниз, в бездну, но отчего-то ей не было страшно. Она хохотала, точно безумная, когда волна поднимала её вверх, и замирало сердце, когда волна бросала её в пучину. Она проснулась также внезапно, как и заснула, словно кто-то толкнул её, хлопнул легонько по плечу. Она огляделась: мать с отцом тихонько, боясь её разбудить, переговаривались о чём-то. Мать увидела, что Юлька проснулась:
