Неудачница (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша" (лучшие книги .TXT) 📗
Смотрю на будильник: у меня есть ещё десять минут. Взгляд сам собой скользнит на телефон с так и не отвеченным сообщением, но я одергиваю себя, встаю и иду в душ. С Бесовым я встречусь уже сегодня вечером, так что суетиться, бегать по комнате и биться головой о стенку — будет явно лишним. Сама не знаю, с чего вдруг на меня напало такое спокойствие, ведь ещё вчера вечером я кое-как справилась с желанием ответить ему… да ответить ему хоть что-нибудь! Другое дело, что желание его было невыполнимо, хоть и заставило меня едва ли не прыгать на кровати от радости — после всего, что наобещал мне Глеб, я просто не могла выйти и сказать ему: «Ну, славно, что ты прибрал свои монстрячьи повадки, а теперь я пойду, пожалуй, на ночь глядя встречаться со своей мечтой. Будь здоров!»
Нет, после таких послаблений со стороны своего начальника, я просто не имела права его расстраивать. Понимаю, что в этом нет логики, но почему-то чувствую: шеф именно расстраивается, когда я ухожу из дома. Странно всё это, но, должно быть, так сказывается его желание всё и всегда контролировать.
Плетусь в ванную, открываю дверь и сталкиваюсь нос к носу с полуобнаженным шефом.
Что за чертовщина?.. Мы ни разу за почти четыре недели не пересекались с ним в этой зоне! Почему он решил разрушить все свои шаблоны и занять ванную тогда, когда… а во что я одета?!?!
Осознание того, что на мне лишь длинная футболка, в которой я привыкла спать, приходит так неожиданно, что я стою в полном ступоре, не зная, что мне делать: ретироваться из ванной, делая вид, что меня здесь и не было, или вежливо попросить Бондарёва освободить помещение (в его собственном доме, ага). Так или иначе, у меня было полное ощущение, что я негласно закрепила за собой это время для водных процедур и действительно ни разу не сталкивалась с шефом до этого дня…
Так…
А что это в ванной такое гробовое молчание?..
Поднимаю глаза на Бондарёва и стараюсь не показывать своего удивления: у шефа под глазами тёмные круги. У Мистера Совершенство появился дефект на лице!!!
Не удивляться, не удивляться…
Держись, Мила!
Блин…
Он что, не спал?!
— Ты ознакомилась с контрактом, Мила? — спокойно спрашивает Бондарёв, и мне его почему-то становится очень жалко.
Ну, нельзя моему идеальному шефу выходить из формы! Даже ненадолго… Люди же перестанут бояться…
А о чём он там спросил?
— С контрактом? Вы уже успели его отредактировать? — с лёгким удивлением спрашиваю у него, почему-то поправляя свою футболку… (точнее, пытаясь натянуть её хотя бы до середины бедра!)
Как такое произошло, что мы реально первый раз с ним в ванной сталкиваемся?!
Может, он не выспался ночью, потому проснулся поздно?
Так… Ну, не контракт же он редактировал, зарабатывая себе тёмные круги под глазами?..
Не-е-е… Бред.
— Для этого у меня есть юристы, — спокойно и холодно (в своей привычной манере) отвечает шеф.
— Ясно… — топчусь на месте, не зная, что делать дальше, — А вы… скоро? — спрашиваю у него, чувствуя себя невероятно неловко.
— Что скоро? — непонимающе смотрит на меня шеф.
— Ну, закончите… Мне тоже нужно умыться и зубы почистить… — продолжаю мяться, начиная неистово краснеть от мысли, за каким ещё занятием я могла его застать, ворвавшись в (по какой-то причине) не закрытую дверь.
Меня начинает пробивать на нервный ржач. Держусь из последних сил. Блин… вот это утречко!
— Во-первых, мы договорились, что ты должна обращаться ко мне на «ты», — ровным голосом замечает Бондарёв, — А во-вторых, здесь хватит места для двоих.
Э… Он что, предлагает мне вместе с ним зубы почистить?..
Стою, моргаю, офигеваю.
Может и впрямь — радиоактивная муха?.. Чёрт… а она по дому, часом, всё ещё не летает? Как бы на неё не напороться…
Вновь поднимаю взгляд на шефа — стоит, выжидающе смотрит, блестя на свету своими кубиками пресса. Нет, совместные утренние процедуры с Бондарёвым — это перебор. Реально. Не в этой жизни.
Так что тихо ретируюсь, задом выскальзывая из ванной со словами: «я зайду попозже», пересекаю коридор и скрываюсь в своей спальне.
Это. Что. Сейчас. Было.
?
Странное дело, но с шефом в это утро я больше не сталкивалась. Он не спустился на завтрак, а я в это время была занята изучением контракта. Подпись свою не ставила, потому как все бумаги требовали тщательного анализа, на который я в данный момент была неспособна: утро, кошмары с участием шефа, мысли о сегодняшнем вечере и встрече с Бесовым, мысли о кубиках пресса моего босса… Мама дорогая, что за спам у меня в голове?!
В общем, до работы мы доехали молча, каждый в своих мыслях. Но самое интересное началось потом, когда мы припарковались, пересекли подземную парковку и вошли в кабину лифта. Я по привычке сняла верхнюю одежду (на этот раз — новенькую укороченную шубку, которая выглядела дороже моей жизни/Лина, кажется, превратно поняла мои слова «какую-нибудь дублёночку на зиму») и осталась в строгом черном платье с высоким воротом, сделавшем меня моделью с подиума, благодаря плотному утягивающему материалу. Сложно передать моё удивление, когда Бондарёв, тоже успевший снять своё пальто, взял из моих рук норковую шубку и перевесил через свой локоть. Чтобы понять уровень моего шока, нужно вспомнить, что пару дней назад я открывала перед ним дверь, держа по тяжелому пакету с едой в каждой руке. Этот новый контракт мне уже нравится. Надо ставить подпись. Без размышлений. Так я думала, пока на моей спине в районе талии не очутилась горячая мужская ладонь.
— Глеб… — широко раскрыв глаза, выдавила я, едва не подавившись его отчеством, но вовремя вспомнив, что отныне он просто «Глеб».
— Ты теперь для всех — моя девушка, — наклонившись к моему уху и (Боже, скажи, что это не со мной происходит?!) вызывая толпу мурашек своим теплым дыханием, отвечает Бондарёв, — Так что привыкай. Прикосновений теперь будет… много.
И на этой расчудесной, для моих расшатанных нервов, ноте, дверцы лифта раскрылись, выпуская нас на сороковой этаж.
Иду к приёмной… всё с той же ладонью на спине… и понимаю, что это будет не так просто, как я думала… В смысле — не так просто претворяться его девушкой и при этом в мыслях курить бамбук, не напрягаясь от своих обязанностей. Так что, когда заходим внутрь помещения, я первым делом разворачиваюсь к Глебу и говорю:
— А прикосновения — это обязательно?
Бондарёв смотрит на меня внимательно, и что-то в его взгляде меня начинает сильно напрягать.
— А как ты собираешься убеждать окружающих в том, что мы встречаемся, если я даже не буду к тебе прикасаться? — спрашивает он каким-то странным (предупреждающим, что ли?) голосом.
— Ну… я думала, им будет достаточно твоего слова и моего кивка?.. — с надеждой смотрю на шефа, но тот непробиваем.
Даже не улыбнулся. Повесил нашу одежду в шкаф, прикрыл дверь в приёмную и повернулся ко мне.
— Мила, я даю тебе час на решение: если ты отказываешься подписывать новый контракт, всё останется по-прежнему; я тебя не неволю. Но если ты поставишь свою подпись, ты должна быть готова к тому, что доказывать наши отношения придётся всем. В том числе и моему отцу. И доказывать — наглядно. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит.
Стою и хлопаю ресницами. Это с чего это у него вдруг такой тон появился?.. И причём здесь его отец?
Впрочем, не это самое важное…
— Глеб, я уже просмотрела контракт, и у меня только один вопрос…
На самом деле их намного больше, и в числе «ТОПовых» самый главный: почему я?! Но об этом позже.
Смотрю на Бондарёва и спрашиваю очень серьёзно:
— Зачем тебе это нужно?
Глеб смотрит на меня также прямо, но отвечать не торопится. Это меня слегка смущает. У меня такое ощущение, что я пытаюсь залезть в его личную зону — куда мне хода нет, — но…
Но если он не ответит, я не подпишу контракт.
Развлекать золотого мальчика (хоть я и знаю не понаслышке, какой он работяга — при всех своих деньгах и связах) у меня желания нет. Уверена, ему стоит только свистнуть, и позади меня тут же выстроится очередь из тех, кто готов стать его фиктивной девушкой. Но ведь Глеб по какой-то причине вцепился в меня! И у меня почему-то странное чувство, что он специально выбрал такую, чтоб отличалась от всех представительниц слабого пола в его окружении. Уж не знаю, чем они его так оттолкнули от себя, но пары приёмов в «высшем свете» мне хватило, чтоб удостовериться: Глеб действительно страдает от внимания дам, охочих до его сердца. Или до его денег. Или до того и того.
