Гений и куколка (СИ) - Манукян Галина (электронная книга .TXT) 📗
Мои ещё влажные глаза высыхают. Я решительно поднимаюсь и, не задумываясь, отвешиваю звонкую пощёчину. С размаху. От души. Так, что он чуть не падает со стула, этот здоровый мужик. Роман хватается за скулу и орёт.
- Обалдела?! Ты неадекваная!
- Да, неадекватная. И не тебе меня учить! - бросаю я и ухожу к выходу. Ладони больно. Пофиг. Шаг за прозрачный металлопластик, и ветер бьёт в глаза ледяной крупой. Скользко. Я втыкаю каблуки в снег и иду прочь от огненно-красного массива отеля. Меня закручивает метелью, жутко холодно, но я счастлива. Внезапно. Чихать я на всех хотела. Я буду писать глупые милые истории. Для таких же, как я - куриц и Барби. Я не хочу сливать на читателей дерьмо моей жизни. Золотарей от литературы хватает. А тёмные стороны души.... Да, они у меня есть. Валом. У кого нет?
Я захожу в тёплый светлый холл нашего дома, вытираю мокрое лицо платком, поправляю волосы. Консьерж, увидев меня, поднимается и выдавливает улыбку:
- Вас Олег Петрович дожидается. Ищет. С ног сбился.
- Хорошо, - я подхожу к лифту.
Тот же брюнет с газетами под мышкой спешит за мной:
- О! Это вы! Добрый вечер!
Двери лифта закрываются, и он, воображая себя мачо, упирается одной рукой в полированную стенку, нависает надо мной:
- А вы были не совсем вежливы. Таким богиням это, конечно, прощается... Но что если нам с вами выпить за знакомство?
- Руку уберите. Я замужем, - резко отвечаю я.
- Ну, зачем же так? Все мы не одиноки, - его глазки масляно тают. - У меня есть прекрасное вино. Только привёз из Франции.
- А у меня есть хорошо отточенный маникюр. Слово в таком тоне, и получишь в морду, - отвечаю я, с удовлетворением отмечая, как обиженно вытягивается смазливое лицо. Он замолкает.
Я выхожу из лифта и думаю: всё же оттачивание - не такая плохая штука! И для тупых Барби, и для крутых чувих.
Не успеваю воткнуть ключ в скважину, дверь распахивается.
- Где ты была? - гремит бас Олега. - Я же сказал: будь на связи! Я звонил! Искал!
- Решила прогуляться, - спокойно отвечаю я и прохожу мимо него в кухню.
- В такую погоду?! - орёт муж. - Это ж надо быть такой...
- ... тупой. Представь, болонка сорвалась с цепи, потому что у неё русский язык не родной, и эротические фантазии тянут только на домохозяйку. Заметь, тупую домохозяйку, - я с пафосом поднимаю палец.
Он краснеет и застывает в проходе.
- Куколка...
Я бросаю палантин на диванчик, скидываю туфли и, откусив эклер - всё-таки я чертовски вкусно готовлю - говорю с полным ртом:
- У меня имя есть - Дарья. Ты знаешь, познавательный был вечер - одному мужику вмазала по морде, второму пообещала. Вот стою и думаю: запустить в тебя сковородкой или достаточно сказать, что твой новый текст нуднятина и дерьмо? Что лучше, милый?
- Ты пьяна?
- Трезва, как стёклышко. Но зла, как собака. Умный поймёт.
Он садится напротив меня. Сердитый, но растерянный:
- Ты слышала...
- Ненавижу тебя, - я запихиваю в себя следующий эклер и подтягиваю вверх вечернее платье, чтобы забраться на диван с ногами.
Олег молчит.
- Гении на извинения не способны?
- За что извиняться? За то, что ты врёшь, а я говорю правду? Или за это...?
Он нервно, рывками достает из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу и швыряет на стол. Не вытирая измазанные в креме пальцы, я хмыкаю и тянусь к ней:
- Хочешь удивить меня тем, что научился распечатывать фай... - слова застревают у меня в горле.
На титульном листе написано:
"Договор на неисключительное использование авторских прав... Кинокомпания "Супернова"... Дарья Доронина... идея рассказа... телефильм"
Олег вскакивает и пытается протереть очки полой своего пиджака. Напяливает их криво на переносицу. Опять снимает. Роняет на пол... Совершенно для него не типично.
- Ты же высмеивал его... издевался, как полный придурок...Олег!
- Прости, но писать надо лучше. А это не искусство... Это пошлятина... Но точки зрения коммерции - хороший продукт...
- Ты сказал "прости". Уже достижение.
Олег проводит рукой по волосам и добавляет:
- И по твоей Ан.Доре. Напишешь синопсис. Они хотят снимать сериал... Для центрального канала.
У меня пропадает дар речи. Кусок эклера падает в желудок, не прожёванный. Я закашливаюсь. Олег снова садится напротив:
- А мы с тобой что будем делать?
- В смысле?
- Ты сказала, что меня ненавидишь... И что тебе не нравится, как я пишу... И что... Это конец? Конец нашим отношениям, да? Куколка... Дарья?
Его голос дрожит. Руки тоже. Это мило. Чёрт возьми, а ведь я люблю его, гада!
Только в "куклы", пожалуй, мы больше играть не будем...
