Помни об алиментах - Тру Бетани (книги полностью txt) 📗

– Одна. Тысяча. Долларов, – пропела Фиби. Дилани задумалась. А почему бы ей не попробовать?

Она провела всю свою жизнь, делая то, чего ожидали от нее другие, и к чему это привело ее? В двадцать семь она разведена и во цвете лет чувствует себя как выжатый лимон. В детстве она была помощницей матери. Не то чтобы это не нравилось ей, вовсе нет. Но когда младшие девочки играли и познавали мир, она была дома, мыла посуду, складывала полотенца и помогала готовить ужин. Когда она попала в круговорот конкурсов красоты, каждое ее движение было продуманным и рассчитанным – любая мелочь могла стоить ей короны. После того как она вышла замуж, подразумевалось, что ей следует быть идеальной «призовой» женой. Дилани могла носить оригинальные дизайнерские наряды, но ей никогда не позволялось быть оригинальной. Она никогда не делала ничего сумасбродного или спонтанного, как Мейси и Фиби. Она всегда только слушала рассказы об их эскападах. И неожиданно для Дилани ее вдруг оглушило осознание: Дилани Дэниелз до тошноты устала быть Дилани Дэниелз.

Подошедшая официантка поставила перед ними напитки. Дилани сделала большой глоток, потом поймала «лисичку» за хвост прежде, чем та обогнула стол.

– Где комната с костюмами?

Глава 3

Его звали Лукас Черч. [3] Но в этом мужчине не было ничего от святого. Ни в его греховно привлекательной внешности, ни в небрежном поведении и уж тем более ни в одной из мыслей, мелькавших в его голове относительно девушки, танцующей в настоящий момент на сцене. Именно тогда, когда он был уже готов заявить, что это худшая холостяцкая вечеринка, на которой он когда-либо был, и уйти, какой-то парень в охотничьем костюме (да, в красном камзоле и брюках для верховой езды) объявил о начале еженедельного состязания непрофессионалов.

Лукас подумал: «Какого черта?» Погрязшие в домашней рутине мамаши и эмансипированные девицы, жаждущие пятнадцати минут внимания? Над этим стоило посмеяться.

Первые несколько девушек, невыносимо юные, с плохой координацией, крутились, копируя движения попсовых девиц с MTV. Им, наверное, казалось, что они выглядят сексуально, но, на его взгляд, выглядели они так, будто поели испорченных креветок или чего-то в этом роде. Лукасу было неприятно даже смотреть на них. Пара следующих была чуть старше, наверное, лет двадцати пяти. Они были приличными танцовщицами, но уже через несколько секунд обнажились, не оставив ничего воображению.

А потом на сцене появилась она. Она была воплощением секса и стиля. Красавица с глазами лани, которую он до этого заметил за соседним столиком. Она выглядела здесь неуместно со своими туго связанными в узел волосами, дизайнерским костюмом и невероятно высокими каблуками. Ее подруги были одеты в удобные майки и джинсы. Было совершенно ясно, что, не считая явного наслаждения каждой каплей своего ядовито-розового напитка, она чувствовала себя неуютно в этом клубе. Даже когда она улыбалась, приподнимались только уголки ее идеально накрашенных розовых губ, но улыбка не затрагивала темно-шоколадных глаз.

Поэтому Лукас очень удивился, когда, подписав чек и отвернувшись от барной стойки, он увидел ее на сцене. Но сейчас она была совсем другой. Из ультраконсервативной дамы она превратилась в воплощение великолепия и непредсказуемости. Это подчеркивалось и сексуальным розовым бикини, и тиарой. На белой ленте, переброшенной через ее плечо, было написано «Мисс Паинька», что заставило Лукаса ухмыльнуться. А интересно, что осталось на ней, что можно было бы снять? Она была старше, чем остальные девушки, – не то чтобы она выглядела старше, но у нее были самообладание и уверенность в себе, которых не хватало другим конкурсанткам. И теперь, когда она улыбалась – сексуально и соблазнительно, – она улыбалась для зрителей. Завлекала их. Сирена.

Высокая и светловолосая, с роскошной грудью и упругой округлой попкой, как у Джей Ло, она была именно такой, какую он бы отвез домой, и Лукас вдруг решил, что именно это он и сделает. Отвезет ее домой.

Она умела танцевать. Не дергалась под музыку, как двадцатилетние, насмотревшиеся музыкального видео. Нет, Лукас был уверен, что она изучала классику – балет, джаз, степ. И ее выбор музыки заставил его задуматься. Другие девушки танцевали под раздражающие мелодии поп-принцесс, на которых, как им казалось, они были похожи: она же выбрала главную песню из популярного бродвейского блюз-ревю – только сейчас она звучала медленнее и сексуальнее, чем он помнил. Эта девушка не только танцевала под нее, она еще и пела. Низко и с придыханием. Дьявольски возбуждающе. Достаточно громко, чтобы ее было слышно поверх волн криков и свиста. Его мгновенная эрекция удивила Лукаса. Он уже давно взял свое с женщинами и не реагировал на них, как школьнике бурлящими гормонами.

В этой женщине было что-то особенное. Конечно, она красива, но в ней было и нечто еще – не просто сексуальность, но и поразительная соблазнительность. Ее танец был медленным и методичным. Что-то напоминающее пятидесятые – дразнящее, манящее. Она замысловато двигалась. Она раскачивалась. Она плавно скользила. Опускала подбородок и смотрела в публику. Лукас мог бы поклясться (вместе с половиной присутствующих тут мужчин), что она посмотрела прямо на него из-под тяжелого веера ресниц, наморщила свои губы Анджелины Джоли и поцеловала воздух. Всего лишь легкий поцелуй. Но Лукаса словно захватил водоворот, его пенис восстал. Дважды она лениво провела пальцем по языку, вниз по шее, по ключице, по округлости груди почти до соска, затвердевшего и торчавшего от потока холодного воздуха, направленного на сцену. Он знаком попросил у «лисички» за барной стойкой стакан воды и осушил его в два глотка.

Девушка почти закончила песню, когда Лукас вдруг осознал, что она не сняла с себя ни единой нитки. Хотя это было не совсем так. В какой-то момент она сняла тиару и встряхнула волосами, более длинными, чем это считалось сейчас модным, и в ней это было ошеломляюще сексуально. Сняла она и ленту. Должно быть, это произошло тогда, когда она опустилась на колени и обвила ее вокруг шеи лысого мужчины в центре перед сценой, но Лукас не помнил этого движения, он только жалел, что не может повернуть время вспять: тогда бы он не оставил свой стул, который покинул, когда пошел оплачивать счет.

При последних аккордах песни девушка повернулась спиной к публике и очень медленно уронила верх своего бикини. Дыхание застряло у Лукаса в горле: в этот момент ему больше всего на свете хотелось повернуть ее. Но она не повернулась. Оглянувшись через плечо, она опустила густые ресницы, качнула бедрами, улыбнулась, подмигнула (ему, он был уверен) и сделала знак опустить занавес.

Наступила тишина, и Лукас понял, что он не единственный в зале, у кого член настолько тверд, что им можно резать бриллианты. Он промучился еще два или три выступления, прежде чем одетый охотником ведущий вывел на сцену сразу всех девятерых девушек. Одна из официанток-«лисичек» указывала на каждую из них и поднимала какой-то «измеритель аплодисментов». Когда она остановилась перед «королевой красоты», толпа словно обезумела. Две девушки, с которыми королева раньше сидела за столиком, кричали во всю силу своих легких:

– Давай, Лэни!

– У-хуу! Лэни!

Было совершенно очевидно, что Лэни победила, но «лисичка» и «охотник» продолжили двигаться вдоль ряда теперь уже мрачных конкурсанток.

– Похоже, что у нас есть победительница! – объявил «охотник» и, как будто вспугивая птиц, прогнал со сцены «лисичку» и проигравших конкурсанток.

Лукас улыбнулся. Вот уж действительно победительница.