Окольцованная птица - Копейко Вера Васильевна (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Какая коварная Зинаида Сергеевна, надо же! Ульяна никогда не думала о свадьбе, никогда не представляла себя участницей такого события. Но с тех пор, как тетка сделала свой подарок, она то и дело ловила себя на мысли о… нем.
Кто он? Какой он должен быть?
Ну а если всерьез, спросила себя Ульяна, кто из тех, кого она когда-то знала, мог бы подойти на роль ее мужа?
Она перебирала в голове знакомых мужчин, а их было много, потому что у нее была мужская профессия. Ее признали только потому, что она дочь своего отца.
Не только память о том, что он здесь работал, как славился заказник при нем, какие охоты для начальников здесь устраивались, сыграло свою роль. Отец ее и по сей день на хорошем посту в Москве, он может помочь заказнику и деньгами, и распоряжениями в его пользу. И ее он выручит всегда. Мог бы даже расплатиться с кредитом. Наверняка. Только она никогда об этом его не попросит.
Так что же, столько мужчин прошло перед глазами, и ни на ком не задержался взгляд?
Задерживался. На время. А потом соскальзывал. При ближайшем рассмотрении все было одно и то же: «Ты — женщина, стало быть, марш на кухню. А я, мужчина, — на твое место».
Губа не дура, усмехалась про себя Ульяна. Такого места, как у нее, поискать. Но оно не с неба ей упало прямо в руки. Быть дочерью своего отца — это, конечно, подарок, но вроде Зинаидиного — и есть подарок, а ты попробуй его возьми. Ей самой пришлось много перепахать и многому научиться.
«Ты не от женщины родилась, бор породил тебя по весне». До сих пор не забыть ей строчку из стихов, которую нашептывал ей самый упрямый мальчик, который ходил за ней по пятам в институте. Милый мальчик, но разве он мог быть партнером такой, как она?
Он очень нежно целовался, у него был прелестный голос, он учился на экономическом отделении. Но она-то училась на охотоведении!
Бедный мальчик, как он прав, хотя и сам не знал насколько. Она действительно родилась, наверное, не от женщины, не от своей матери — это точно. Она родилась от отца. Иначе откуда бы взялись все ее способности и умение? Она стреляет так же метко, как отец, у нее водительские права трех категорий, а это значит, что, если надо, Ульяна Кузьмина может управлять хоть танком, — она немного не догнала отца, потому что он спокойно чувствует себя и за штурвалом маленького самолета, который его фирма недавно купила, и, как она понимает, в угоду ему. Она носится на любом снегоходе — будь то блестящий и сверкающий канадский «Бобкэт» на двух лыжах или наш могучий «Буран» с одной лыжей впереди, совершенно спокойно раздвигающий кусты. Она стреляет из лука и арбалета, правда, коллекция этого оружия у отца в Москве. У него есть специальная комната с «мужскими игрушками», как он говорит, счастливо улыбаясь. Она завистливо вздохнула. Впрочем, если она захочет, похожая будет и у нее.
Будет. Захочет. Она скривила губы и наклонилась, чтобы закрыть поддувало печки. Без доступа кислорода, как она усвоила еще на уроках физики, угли прогорят до золы. Дика недовольно взрыкнула: мол, сколько можно мешать спать?
Ульяна улыбнулась:
— Прости, дорогая. Я больше не буду.
Теперь ей надо думать не о коллекциях и развлечениях, а как вынырнуть из проблем с прудом и карпами. Черт бы ее побрал, мало ей контрольного пакета акций «Русского сафари» — охотничьей фирмы при заказнике, мало ей… «Человеку никогда не бывает как раз, ровно столько, сколько надо его конкретной натуре», — вспомнила она слова отца, когда рассказывала ему о желании завести карпов. И тогда отец познакомил ее с кредиторами.
Точнее, с одним из них.
— Все, вставай, дорогуша, — сказала девушка решительно, вытаскивая ноги из-под Дики.
…Она вспомнила лицо кредитора, скорее, его глаза, которые бесстыдно раздевали ее. И это при том, что их только что познакомил отец, в ту секунду отошедший в сторону ответить по мобильнику на звонок.
— Мы могли бы договориться… о процентах…
— Мы уже договорились о них, — сказала она таким тоном, словно не услышала ничего в его голосе, кроме слов, имеющих совершенно определенное значение.
— Ульяночка, — он втянул воздух, — от вашего имени веет такой же незамутненной свежестью, как от весеннего бора… — Он провел ладонью по совершенно лысой голове и обежал взглядом ее всю, с головы до ног.
Она почувствовала, как липкий пот покрывает тело.
— Обычно мое имя ассоциируется с ульем пчел.
— Ох, я не рискнул сказать этого. Но коль вы сами заговорили об этом, я замечу, что они целебны во всех своих проявлениях. А их укусы целительны. Прикосновение милых жалец молодят дух и душу. — Он облизнул губы и уставился ей на грудь.
— А вы не слышали, что укус десяти пчел смертелен? — ехидно заметила Ульяна.
— Что вы говорите? Но я бы не стал приманивать к себе целый десяток. Мне вполне хватило бы одной милой сладкой пчелки… Так я начал о процентах?..
— А я закончила о них. — Ульяна стиснула зубы и посмотрела в масленые желтоватые глаза. Она не была уверена, что именно сейчас выпалила бы этому типу, если бы не подошел отец.
— Ну так что, по рукам? — Он положил руки на плечи ей и кредитору, посмотрел сначала на нее, потом на него. Она еще не пришла в себя, и по ее напряженному лицу отец решил, что она переживает, влезая в долги. — Ничего, дочка, тебе это раз плюнуть, обернешься. Главное, у тебя уже есть рынок сбыта, ты права, его надо окучить раньше всех. — Потом он повернулся к мужчине: — Ну а ты, мой милый, не переживай. Я поручитель. Так что если моя дочка зажмет, — он ей подмигнул, — на стрелку вызывай меня.
— Все понял, Кузьмин. Но я предпочту иметь дело с твоей дочкой. — В его голосе прозвучало нечто, заставившее Ульяну вздрогнуть. Перед ней стоял совершенно другой мужчина. Жесткий, сильный и безжалостный.
После, когда она увидела мертвых карпов в пруду, первое, что пришло в голову, — не его ли рук дело? Но потом, поразмышляв, она решила, что для него это слишком мелко. Имея миллионы, стоит ли заводиться из-за тысяч? А потом узнала про кислотный дождь, который выпал не только над ее прудом, но и над огородами и над рекой.
Дика осталась лежать перед креслом, видимо, снилось ей что-то настолько приятное, что она не хотела выныривать из сна и возвращаться на свой коврик в прихожей. Ульяна подошла еще раз к окну. Небо прояснилось, на нем были мелкие звездочки, они мерцали так уютно, так спокойно, что ей захотелось пойти спать.
Она укрылась легким пуховым одеялом и свернулась клубочком — любимая с детства поза, утробная поза, самая защищенная в мире.
Перед тем как уплыть в сон, она снова подумала: «Ах, Зинаида Сергеевна, а не обладаете ли вы какими-то особенными талантами, скажем, даром внушения? Может, для того-то вы и подсунули эту шкатулку, чтобы мучить? Заставлять думать о ней, а через нее — о разных мужчинах, тем более что весна на дворе?»
3
На крыльце раздался топот, и в дверь постучали.
Ульяна проснулась мгновенно, она выпрыгнула из постели, посмотрела краем глаза на часы. Десять! Вот это да! Ночные бдения не доводят до добра. Конечно, нет никакой срочности бежать в контору, но она не любила тратить время попусту.
В пижаме в мелкую розовую клеточку она протопала к двери, покрутила ручку и толкнула.
На пороге стояла Надюша, жена директора заказника и ее непосредственного начальника и компаньона Сомова. Ее старшая и любимая подруга.
— Ох, Ульяна, ты могла бы оказаться на ее месте! — не здороваясь, протараторила она, глаза ее блестели так, будто она с утра выпила две бадейки крепкого кофе, который любила, кажется, больше всего в жизни.
— Н-на чьем это? — покрутила головой Ульяна, никак не придя в себя со сна. — Да ты входи, входи. — Она поежилась от утреннего морозца, который наобещали, и не обманули, ночные яркие звезды, похожие на сладкую кукурузу из банки.
— Погоди, потом. Быстро, давай быстро сантиметр. Я хочу убедиться.
— Сантиметр? — Ульяна нахмурила брови, густые и ровные, как рысий хвост. — Черт знает, где он. Может, тебе складной метр подойдет?
