Жена без срока годности (СИ) - Горышина Ольга (книга жизни .txt, .fb2) 📗
Сейчас она не смеялась. Вела свой Мазерати в аэропорт очень напряжённо.
— Я не хочу тебя отпускать, — выдала она тихо. — Жопой чувствую, что не надо тебе туда ехать.
— Надо, Романна, надо. Я не знаю… Это старость, наверное. Постоянно вспоминаю Андрея…
— Молодость вспоминаешь, а не Андрея, — отрезала Романна.
— Вот увижу его старым, лысым, с пивным животиком и… Успокоюсь. Найду себе молодого любовника, буду водить его в Старбакс по праздникам… Ты там когда с Эдди разводишься? Чтобы за компанию…
— Мы с ним дом купили, я тебе не сказала?
— Нет. Какого фига? Ты ж разводиться собралась.
— Не знаю. Хозяева решили продать, а мы как-то обжились уже в нем. Купили у них вне маркета. Вписались оба. Жалко мне старого дурака. Тут челлендж был в сети, облиться из ведра холодной водой. Вот я над ним прикололась. Сказала: если любишь, докажи. Облился ж на камеру и выложил в свой Фейсбук. Ну куда я его брошу, кому он нужен будет… Шестьдесят лет уже. И собака у него старая. Кто с ней гулять будет?
— Может, любишь?
— Может, и люблю. Он хороший. О моей раздолбайке великовозрастной очень переживает. С ее отцом тут каждый вечер почти общается по телефону: решают, как отправить Илону в колледж. И это американец! У них же детям все можно!
— Детям все можно — это к индусам. Сунил тут сам заявил, что это он во всем виноват. Типа, избаловал дочь. Говорит, будет за все платить… Ну, деньгами. А раз она не хочет его видеть, то он не станет настаивать…
— А что, Элис не хочет? Чего не сказала ничего?
— Ну… Чего тебя грузить. Элис так решила, ее право. Считает, что папа кукухой поехал, раз в Индию слинял. Ну, я тоже так думаю… Не хочу думать, что от меня оба мужа из-за денег сбежали. Типа там они больше себе позволить могут. Короче, Романна, они ебнутые все. Извини, другого слова нет.
— Есть, есть… — рассмеялась Романна. — Я их много из спортивной школы знаю.
— Я тоже… Только из полиграфического института… Какой же английский мат примитивный.
— Ну, он давно не мат у них… Моя дочь убеждает Эдди, что теперь это нормативное слово. Но если вокруг все ебанутые, ты ж не обязан быть таким же?
— Знаешь, когда Мирра на иврите с родителями разговаривает, мне кажется, что она чисто матюгается…
— А что? Она на иврите говорит у вас в доме?
— Ну… Я ей разрешаю. У неё должны быть от нас секреты. Это нормально. Хотя не удивлюсь, что Алекс уже выучил иврит.
— Если вспомнить, что он на мове болтал через полгода лучше моей дочери, то не удивлюсь.
— Говорю ж, у него талант к языкам и не только к С++. Он немецкий в школе лучше немецких детей знал, а Сунил по-немецки с ним почти не говорил. А Элис, сколько я ни таскала ее по русским друзьям, трёх слов связать не может. Как настоящая американка заявляет, зачем мне другой язык, когда весь мир знает английский! У меня чувство, что не потянет она колледж.
— Потянет. Она хороша с детьми. Очень хороша. Она будет замечательным учителем для особенных деток.
— С особенным отцом-то не справилась, — усмехнулась я грустно.
— Он не особенный, а обыкновенный… Идиот. Хотя, знаешь, я тут подумала… Твой Андрей тоже мог тайком развестись и жениться. Ну там, семья, дети и тут ты приперлась… Как бы тебя за волосы не оттаскала его стерва.
— Я только порадуюсь за него. Я, кстати, тоже думаю, что он развёлся со мной. Я же внутренний паспорт не обновляла… Да, конечно, женат и дети есть. Алекс просто никогда не был ему нужен.
— Так зачем ты едешь?
— В Эрмитаж сходить и в Мариинку. Там балет «Анна Каренина» дают.
И я прилетела… Домой? Нет, в гости.
— Я все здесь знаю. Я снимала эту квартиру пару лет назад, — остановила я объяснения девушки, передавшей мне ключи.
Квартира в самом центре, с евроремонтом и пустым холодильником, который я не собиралась заполнять: вокруг полно кафешек и ресторанов. Да и готовить для одной себя нонсенс, булшит, как говорят в наших заокеанских краях.
Еще в квартире есть большая мягкая кровать, а это единственное, в чем мое уставшее тело сейчас нуждалось. Вот завтра уже будет кофе и в дополнение к нему прочая неполезная еда. Еще будет ванна — я точно ее приму, потому что в засушливой Калифорнии мне не позволяет это сделать совесть, а так порой хочется! Счетчик на воду в наших апартаментах стоит лишь у меня в голове. Все эти годы фиксированная сумма за пользование водой включена в общую квартплату, но я приучила себя выключать воду даже между чисткой зубов и ополаскиванием: ответственность за сохранение природных ресурсов должна контролироваться не высокой ценой воды и штрафами за перерасход, а совестью… Этой ненужной в современном мире составляющей души.
Может, правда, Романна виновата, что совесть в отношении природы включилась у меня по полной? Договор аренды запрещал нам держать животных, но мы с детьми ездили в местный приют выгуливать собачек, радуясь, как дети, когда им находились хозяева. Первые карманные деньги Алекса тоже животного происхождения: он выгуливал соседских собак и навещал кошечек в домах отпускников. Интересно, не проживи мы всю жизнь в квартире, у меня тоже был бы уже домашний приют, как у Романны?
Нет, не в квартире дело. Сунил не любил животных… Нет, не так. Ему не нравился беспорядок, ими вызываемый. Детей он тоже скрупулезно приучал к чистоте. Давали о себе знать его немецкие корни. Нет, его немецкая среда обитания. После второй мировой индусский дедушка остался на подвластной Британии территории, но по крови Сунил даже через три поколение “немцев” оставался чистокровным индусом. В Штаты он приехал просто поучиться и так тут и остался.
Предложение записать детей в немецкую школу изначально было шуткой: Сунил пытался убедить меня, что русский язык в Штатах такое же бесполезное знание, как и знание немецкого, но наши дети по моей инициативе продолжили в субботу ходить в русскую школу, а по воскресеньям пошли в немецкую. Правда, Элис это не помогло… Она понимает русский, но не говорит, а знания немецкого папочка давно уже не тестировал. Ему было неинтересно.
— Оставь ее в покое. Дай ей просто жить.
Я оставила — перебивается с четверки на тройку и ладно. Все равно Элис не будет конкурировать с целеустремленными индусами в технической сфере, а американские девочки такие и есть. Мягкие, добрые, улыбающиеся и — ну и все.
Маленький же Алекс болтал со мной на немецком, не задумываясь о том, что я ни слова не понимаю. Однажды по этому поводу даже вышел конфуз. Мы выбирали книжки в русском отделе местной библиотеки, и Алекс рассказывал мне какое-то стихотворение, судя по конечным звукам и ритму. Рядом просматривала книги русская бабушка и подозрительно на нас поглядывала. Убедившись, что я русская, она спросила, откуда ребенок знает немецкий? Алекс ответил за меня: от папы. Да, он никогда не называл Сунила папой дома, но за пределами нашей квартиры в разговоре этот его титул проскальзывал постоянно.
— Как ты могла выйти замуж за немца?
В свой вопрос русская бабушка вложила высшую степень обиды.
— Он немецкоговорящий индус, — добила я ее окончательно, а если бы рассказала историю нашего знакомства, то из библиотеки бабушка уже бы не вышла никогда, и я ее пожалела.
Хорошо, у меня не осталось родственников в России, которые бы меня за что-нибудь осуждали. Бабушка, которая меня воспитывала, умерла, когда я только начала встречаться с Андреем, а мать с отчимом так и не приехали с Севера, даже на похороны. Приватизация в девяностые целый год проходила с досадной ошибкой, в собственники тогда не вписывали несовершеннолетних детей. Поэтому у матери потом не возникло проблем с продажей. Мне только пришлось прислать ей доверенность из российского консульства, чтобы меня выписали из квартиры, официально оформив ПМЖ в Штатах. Это случилось еще при Андрее, когда он не думал возвращаться.
Собственно, двухкомнатная хрущевка сейчас меня все равно бы не устроила — с Сунилом я привыкла к хорошим условиям жизни. Он не снимал дом как раз таки потому, что под рукой не было бы тренажерного зала, бассейна, джакузи и садовников с дворниками. Немец, что с ним сделаешь! Чего мне стоило найти для него приличное жилье во время чемпионата мира по всей России! Мы спустили на это половину состояния, но Сунил никогда не жалел денег на комфорт. Лучше съемная новая квартира, чем старый дом в собственности. Лучше машина в лизинг и каждые три года новая, чем своя на десять лет, пусть и дешевле.
