Следы на битом стекле (СИ) - Нарская Рина (книга жизни txt, fb2) 📗
СF: «Такая же фигня. Только я получаю от мамы. Иногда повеситься легче, чем соответствовать её требованиям».
Я: «Вешаться грех»
«Боженька не училка по физике не ставит невыполнимых задач».
СF: «Ха-ха! Ты стебёшься?»
Я: «Вряд ли».
СF: «Ты что, верующий?»
Я: «Местами».
СF: «Какими?)))»
Я: «Не теми на которые ты намекаешь»
«Крестик к телу бог в душе»
«В церковь по воскресеньям не хожу если ты об этом».
СF: «Ясно. А то я уже напряглся, что ты религиозный фанатик. Не куришь, не пьёшь… не слишком ли для идеален для своих семнадцати? Или ты фейк?»
Я: «Я фейк самого себя»
«И у меня достаточно пороков»
СF: «Например?»
Я: «Например я не вписываюсь в идеалистическую картину мира»
Глава 5
*Он*
Здарова, пройдохи, знакомтэс! Это — Карына! Единственный жэншин, с которым Мистер Он изменяит сваэй дэвушке…
Пачиму жэншин?.. Да патаму што такой капрызный… вааай!..
Понедельник, вечер. Мы с Севой, как обычно, в «преисподней». Сева, как обычно, по пояс в Карине, я, как всегда, монтирую видос и отвлекаю друга от дела.
Севе уже восемнадцать, у него есть права, и всё своё свободное от учёбы, танцев и Петровны время он зависает здесь.
Карина — тюнингованная серая «чистапацанская» тачка, с модифицированным движком, спортивным спойлером и, — барабанная дробь, — профессиональной аэрографией в виде акулы из культового ужастика на капоте, ради которой мы впахивали всё прошлое лето.
Это была Севина мечта. И, хотя я настаивал на Спанч Бобе, совместно накопленные деньги мы вбухали в М Е Ч Т У.
— Сев, чего бы ты хотел? — Покончив с видосом, я растягиваюсь в кресле, которое когда-то даже пахло кожей, а теперь покрыто затхлым куском гобелена. — Ну, вообще, после «Челюстей». Какая теперь у тебя мечта?
Мне приходится беседовать с той частью друга, которая видна с моей позиции. И это далеко не лучшая его часть.
— Чтобы родители бухать перестали.
— А ещё?
— Чтобы папка снова вышел на работу.
— А ещё?
— Чтобы я пришёл домой, а там чисто, и никого постороннего, и пирожки с повидлом... И морс ещё... как в столовке.
— А ещё, Сев?
— А ещё?.. — Наконец он выбирается из потрохов Карины, захлопывает капот и разворачивается ко мне лицом, дико порадовав чёрной полоской прям под носом. — Не знаю… На море съездил бы. Никогда там не был.
— Зигани, — шепчу я.
— Чего?
— Зигани, Сев…
Сева долго не догоняет, чего я от него требую, а так как я спецом говорю сначала шёпотом, потом всё громче и громче и, постепенно перейдя на крик на лже-немецком, мастерски пародирую экспрессию Гитлера, в итоге выбешивается так, что кидается на меня сверху и пытается утрамбовать всеми своими, лучшими и не лучшими частями, в кресло.
При этом чопорную краснокирпичность гаража сотрясает такой дикий ржач, что если бы это была чья-то хата, соседи бы точно вызвали скорую.
Когда беспочвенный угар отпускает, Сева отваливается во второе такое же кресло.
— Давай после выпускного на моря дикарями?
— Давай, — отрешённо киваю я. — На Карине?
— Ну а как! Только чур ничё с собой не берём. Только самое нужное. Ну, зубную щётку там… или пасту… Или зубную щётку с пастой… Чё там ещё?
— Туалетная бумага, — добавляю я.
Я не вижу, и не слышу, как он давит смешок, но точно знаю, что он это делает.
А потом мы долго медитируем под доносящиеся извне звуки: шум дождя, лай собак, рёв моторов, чьи-то отдалённые маты, — пока в этой щемящей сердце тишине не раздаётся монофоническая мелодия Севиного рингтона.
У Севы самый годный аппарат из всех, что я видел, каким-то чудом уцелевший с начала столетия. В нём нет тысячи камер, 4G, «Ю-тьюбов», ватсапов, инсты, прочих пожирателей "душ человеческих"… а потому он не вызывает к себе никаких других чувств, кроме… зависти.
Да, даже у таких совершенств, как я, порой бывают сбои. Настолько всё утомляет, что хочется сделать себе виртуальное харакири и снести все акки с различных сервисов и соцсетей. Причём, не только для того, чтобы избавиться от поработившей нас всех грёбаной зависимости. И даже не для того, чтобы скрыться от вездесущего ока Большого брата. А скорее затем, чтобы просто вспомнить себя настоящего и жить реальной жизнью.
Сева — единственный знакомый мне представитель Homo sapiens, у которого это неплохо получается. И потому он мой кумир.
Но никто не говорит, что жизнь кумиров проще.
Я слышу пьяный голос тёть Тани, Севиной матери.
— Тёмааа! — вопит она в трубу, которую Сева держит на расстоянии. — Ну, имей совесть, сынок! Ну кто, кроме тебя, должен это делать? Ну, эта же твоя обязанность, Тёмчка!..
«Обязанность» Севы — бегать за бухлом, когда его родители уже сами ни на что не способны. А потом убирать за ними дерьмо. А потом досыпать на уроках, закидываться пилюлями от головной боли и угорать вместе со мной над шутками Сквидварда*…
Сева — мой кумир.
Но, к сожалению, я мало что могу для него сделать.
Если только время от времени напоминать о мечте.
*персонаж из мультфильма «Губка Боб Квадратные штаны»
**
Следующий день. Пыточная. Мы с Севой слегка перегнули с бесиловом в спорзале и случайно устроили там пенную вечеринку посредством огнетушителей. Естественно, получили головомойку от моего врага намбер ван, а после уроков самозабвенно искупали вину с помощью швабр и тряпок.
Но самый поучительный разговор ожидал меня дома.
Прихожу, переодеваюсь, суюсь на кухню в поисках пропитания.
И тут на мою территорию ступает нога ррродственницы.
— Вернулся, бездельник?
— Здаров, Ленка! — отвлекаюсь от холодоса. — Дай пятюню, братан!
Протягиваю ей ладонь, буквально ощущая, как от напряжения накаляются бигуди на его белокурой головке.
Она не Ленка, и не Галька, и не Ирка… я вообще не помню, как её зовут.
— Как хошь! — возвращаюсь к исследованию запасов провианта.
— Вот скажи, Алекс, тебе сколько лет?
Приходится отложить своё увлекательное занятие. Выпрямляюсь в полный рост, разворачиваюсь к ней лицом, провожу взглядом по «ничё-так» фигурке в отвратительном строгом костюме.
— Много… много… много меньше, чем вам, мадам. Примите мои соболезнования.
Бигуди уже дымятся, однако родственница всё ещё держит марку. Её холёное личико спокойно, и лишь чуть более плотно сжатые, напичканные чем-то губы выдают её подавленную агрессию.
— Да уж действительно, намного меньше. Наверное, лет семь-восемь, судя по выходкам и умственному развитию. Надеюсь, у тебя есть деньги, чтобы заправить школьные огнетушители, потому что твой отец тебе их точно не даст.
— О, нет! Только не это!!! — Плюхаюсь на колени, хватаю её за лодыжки и бьюсь в эпичной, достойной, кстати, «Оскара», истерике: — О, это так ужасно! Пожалуйста, не надо! Пощадите, ваше святейшество! Позвольте мне кровью искупить свою вину!..
Бигуди, естественно взрываются, родственница, с трудом вырвавшись из западни и обложив меня матами, спешно ретируется в тыл, громко бахает дверь их с батей комнаты.
А я наливаю себе кофейку, заправляю бутер мазиком и запрыгиваю на подоконник, чтобы спокойно поужинать.
В ближайшее время ко мне точно никто не сунется.
Глава 6
*Он*
Конец учебной недели. Пятница. Ливень, периодически затихающий, но так и не прекращающийся с начала времён, наконец настигает и меня.
Приношусь ко второму уроку, до нитки мокрый.
— Ааа! — злорадствует Хоббит. — Вот оно, как прогуливать, Свирид! Искупался? Говорила тебе мама, бери с собой дождевик и резиновые сапожки!
Игнорю тупой сарказм, прохожу за свою парту, на которой возлегает неподвижное тело друга.