Сын моего мужа (СИ) - Гринвэлл Ольга (лучшие книги онлайн .txt) 📗
И жалюзи, ненавистные жалюзи, закрывавшие солнечный свет! О, он с радостью избавится и от них. Кевин бросился к окну, с дикой яростью вцепился в гремящие дощечки.
Как он мог так ошибаться в той, с которой так долго делил свою жизнь? Которая со страстью отдавалась ему каждое утро и каждый вечер, с которой вместе вырастили прекрасного сына, и с которой он разделил все, что имел… Теперь ему придётся продать этот большой особняк, который, в принципе, ему больше не нужен. Он один. Один на старости лет.
Мужчина подошёл к зеркалу, не сразу узнав в отражении полубезумного растерзанного человека себя. Нет, он не старик! Он ещё возьмёт своё, ещё наверстает. Есть силы и даже средств после развода осталось достаточно. Поднимется, как птица Феникс, и ещё заставит Айрин пожалеть о содеянном. Кулак со всей силы врезался в зеркало, разбрасывая уродливые трещины. Боль в руке вмиг привела мужчину в чувство.
Такси выстроились стройным рядом вдоль выхода из здания аэропорта, и Марку не пришлось потратить и минуты на поиски автомобиля. Увидев молодого человека, явно торопившегося, пожилой пакистанец с оранжевым тюрбаном на голове моментально открыл для него заднюю дверцу. При упоминании района Маунт Ройал не успел скрыть довольную улыбку — клиент явно при деньгах.
Всю дорогу до отцовского дома Марк упрямо молчал, хмурясь и глядя в окно на стелившиеся полотно шоссе.
Ничего здесь не изменилось. Калгари по-прежнему оставался ковбойским городом. Достаточно спокойный, без безумных торонтовских пробок, без толпы торопившихся куда-то людей, и немного прохладный даже при температуре плюс двадцать пять. Уже на подъезде к особняку молодой человек почувствовал волнение. Старался не думать о разводе родителей, уговаривал себя, что его это не касается. Родители — взрослые люди, и сами знают, что делают. Да и сам Марк уже далеко не мальчик — много испытал, перевидал, закалился и покрылся твердой коростой.
Он одинаково любил обоих родителей, которые подарили ему прекрасное детство, дали отличное образование и положили начало его карьеры. Именно поэтому, когда мама звонила ему и, плача пыталась поведать о подлеце-отце, Марк старательно переводил разговор на другую тему. А когда отец униженно оправдывался и просил понять его, Марк старался поскорее попрощаться и с ним. Ему надо разобраться во всем самому. Неприятно, конечно, копаться во всем этом дерьме, но Марк был упрямым. Он обязательно их помирит, если представится такая возможность.
Расплатившись с таксистом, Марк подхватил свой небольшой чемодан и прошёл сквозь ворота. Он не был здесь уже года три, и если бы не развод родителей, то вряд ли бы появился в этом городе. Несмотря на то, что вырос здесь, его родным городом считался Торонто — шумный, неспокойный, современный по сравнению с Калгари. Сами калгарийцы называли свой город cow-town, а жителей звали red-necks, и хоть город и считался одним из самых больших, он все равно для Марка оставался провинциальным. И никакие долины и горные ландшафты не в силах были переманить молодого человека обратно.
Поднявшись на ступеньки, Марк вздохнул. Последний раз, когда он разговаривал с отцом, тот еле ворочал языком. За всю свою жизнь, молодой человек не мог припомнить случая, чтобы родитель напивался. Он всегда был уравновешенным и чересчур правильным, и поэтому было вдвойне сложно поверить, что причиной развода родителей стала его измена. Ну что ж, Марк специально взял отпуск, чтобы побыть рядом и разобраться, где правда, а где ложь.
Дверь оказалась не заперта, а в доме холодно и неуютно. Первое, на что напоролся взгляд Марка — это валявшийся ботинок отца. Один. Нахмурившись, молодой человек прошёл в гостиную. Одежда отца была разбросана по полу, на стене криво болталось на одном гвозде зеркало, выглядевшее так, словно по нему лупили бейсбольной битой. Под ногами что-то хрустнуло, и Марк отскочил — осколки маминой любимой вазы. Да что за фигня? Что здесь произошло? Грабители? Хулиганы?
— Пап! — крикнул Марк. Прислушался. Откуда-то сверху доносился храп.
Взлетев по винтовой лестнице, мужчина остановился перед спальней родителей, нерешительно взявшись за дверную ручку.
— Пап? — Тот лежал, раскинувшись на кровати, и это на мгновение испугало молодого человека. Только когда из недр достаточно широкой груди вырвался громкий рокочущий звук, Марк с облегчением выдохнул. — Поднимайся!
Тот зашевелился, приподнял голову, старательно пытаясь сфокусировать взгляд на вошедшем.
— Ба! Марк, раздери меня дьявол! — попытка встать с кровати оказалась безуспешной, и Марк, подхватив отца под руки, поставил его на ноги.
— Ты с ума сошёл? — зашипел, глядя в глаза своего родителя. — А ну-ка приводи себя в порядок! Что, вообще, здесь произошло? Торнадо?
— Мне всё равно — дом идёт на продажу.
Пока отец выбирался из спальни, Марк пошёл в кухню:
— Где у тебя кофе?
— А давай, сынок, выпьем за встречу?
— Не думаю, что это хорошая идея. По-моему, тебе уже хватит. Лучше позвони своей уборщице и вели ей быть здесь с раннего утра. — Марк прошёл к широкому окну и раздвинул тяжёлые портьеры. — Чем тут воняет? Невозможно дышать.
Отец молчал, пытаясь прийти в себя, а Марк воспользовался этим, чтобы как следует обдумать, что спросить, сказать, да и как вообще вести себя с ним в такой неординарной ситуации.
Впервые о разводе родителей он узнал из газет. Его секретарь принесла вместе с утренним кофе свежую газету и, поджав губы, ткнула пальцем с длинным фиолетовым ногтем в колонку новостей. Он только прочитал первую строчку и тут же махнул девушке, чтобы она оставила его одного. Мозг отказывался воспринимать информацию, и Марку пришлось раз десять перечитать напечатанное. Это был шок. За всю свою жизнь он не мог вспомнить ни одного случая, чтобы родители ссорились, а тут развод. Может быть, он был слеп и слишком невнимателен, слишком занят своими делами и личной жизнью? В конце концов, отчий дом Марк покинул, когда уехал в Торонто для поступления в Университет. Это сколько же лет прошло? Семь? Восемь? Вполне возможно, отец с матерью что-то скрывали от него, ведь даже когда молодой человек приезжал в Калгари погостить, он ничего не замечал. Впрочем, заметить было сложно, потому как он в основном пропадал на вечеринках, в пабах или был занят с очередной красоткой.
Наполнив чашку крепким кофе, Марк сделал глоток и повернулся к отцу.
— Ну? В чем дело? Что это вы с матерью учудили на старости лет?
Кевин крякнул, приосанился:
— Я тебе не старик.
Сын окинул его долгим взглядом с головы до ног.
— Ну-ну, это я уже понял. Слухами земля полнится. Только какого черта тебе надо было лезть на какую-то вешалку на глазах у всех? Чем тебя не устраивала мать? Я думал, вы всегда любили друг друга...
— Я тоже так думал, сын.
— В русском языке есть такое выражение: седина в бороду, бес в ребро. С тобой что, именно это и произошло?
Кевин махнул рукой, отворачиваясь:
— Да устал я уже все объяснять. Сначала твоей матери, потом всем знакомым. Все бестолку. Что ты-то от меня хочешь, Марк? Ведь скажу — не поверишь. А у меня уже это все в печенках сидит. И Айрин все равно. Она не хочет ничего слушать. Всё что ей надо — это развод и деньги.
— Да, я разговаривал с матерью. Она настолько потрясена, что слегла в больницу. А сейчас ходит к психологу. Как ты мог с ней так поступить?
Кевин Вилсон прошёл к бару и, достав бутылку виски, плесканул в широкий стакан:
— Ну, теперь ты понимаешь, что мне нечего тебе сказать, сын? Ты слушаешь только себя. Зачем мне метать бисер перед свиньями? Понять ты меня не захочешь — уже заранее выстроил своё мнение. И все.
— Ты много выпил, пап. Иди ложись спать, а завтра мы поговорим. Думаю, тебе немедленно надо увидеться с матерью и, стоя на коленях, молить ее о прощении. Если ты, конечно, этого хочешь.Кевин хмыкнул, ничего не ответив.
