Шесть причин, чтобы остаться девственницей - Харвуд Луиза (книга регистрации .txt) 📗
— Отлично, — одобрительно сказала Кэтлин, наблюдая, как Холли аккуратно складывает расчлененный пирог в единое целое. — Умница. Операция прошла успешно, швов не видно. — Она собрала в щепотку мелкие крошки и закинула их себе в рот. — И на вкус тоже ничего-вполне съедобный.
Кэтлин соскользнула со стула и подошла к огромному, сияющему безупречной белизной холодильнику. Приоткрыв дверцу, она принялась внимательно изучать его содержимое, затем, видимо приняв решение, вытащила непочатую бутылку вина.
— Ты не против?-все же спросила она у Холли.
В ответ Холли подтолкнула лежащий на столе штопор. Жест получился несколько более резким, чем ей хотелось. Кэтлин бросила на подругу встревоженный взгляд. Холли стояла, сложив руки на груди, и наблюдала за тем, как Кэтлин ввинчивает штопор в пробку.
— Что? — Кэтлин зажала бутылку между коленями. — Я только сказала, что мне нравится твой пирог.
— Пожалуйста, я тебя очень прошу, хотя бы сегодня оставь Эмили в покое, — умоляющим тоном сказала Холли. — Она уволилась с работы. Давай сосредоточимся на этом предмете и сделаем его темой вечера.
— Конечно, конечно, я буду мила и приветлива как никогда!
— Я знаю, присутствие Эмили действует на тебя угнетающе, и ты даже не пытаешься скрыть это. Но, по крайней мере, сегодня ты могла бы взять себя в руки.
— Миротворец ты наш, — усмехнулась Кэтлин. — Эмили меня не угнетает, скорее, смущает, — и не меня одну.
Холли не стала реагировать на замечание подруги. Она молча собрала грязные тарелки и миски, сложила их в раковину и щедро залила жидкостью для мытья посуды. Кэтлин выждала некоторое время и, поняв, что ответа не будет, сползла со стула и вышла из кухни. Проходя мимо выключателя, она погасила свет. Холли осталась в полной темноте.
Она включила маленькую лампочку над раковиной и взялась за мытье посуды. Холли улыбалась: странно, она не знает более независимого и уверенного в себе человека, чем Кэтлин, у которой на все есть свое твердое мнение и суждение, и все же в присутствии Эмили она словно теряется и не знает как себя вести.
Холли вытерла и убрала в буфет последнюю тарелку, затем, оглянувшись по сторонам, поискала только что открытую бутылку вина, догадываясь, что, скорее всего, она исчезла из кухни вместе с Кэтлин. Так и есть. Холли достала из холодильника еще одну бутылку, забралась на стул и плеснула себе в бокал немного вина. Подождем, Кэтлин недолго просидит в одиночестве: пять минут — и прибежит обратно.
Холли обвела взглядом кухню — идеальная чистота и порядок: сверкающие хромированные поверхности, на которых нет ни единого пятнышка, сделанная по специальному дизайнерскому проекту мебель — продуманные, чистые и свободные линии, пол из массивных стеклянных плиток, светло-сиреневые обои и кафель с изящным рисунком ручной работы. Холли обожала свою кухню, именно такой — аккуратно прибранной и в то же время готовой к началу вечеринки: пол подметен, посудомоечная машина ждет, когда можно будет приступить к работе, а в холодильнике нет свободного места, потому что все полки заставлены тарелками и салатницами. Холли знала, она допустила немало ошибок, создавая интерьер других комнат, но что касается кухни — тут все было сделано безукоризненно.
Она уловила легкий шорох у себя за спиной. Кэтлин виновато-шаркающей походкой прибрела обратно в кухню, пробормотала себе под нос: «Извини», выдвинула стул и уселась рядом.
Холли окинула ее суровым взглядом.
— Прости, прости, прости, я раскаиваюсь, — слезливым голосом запричитала Кэтлин. — Пожалуйста, не выгоняй меня на улицу, разреши остаться с вами.
Холли расхохоталась.
— Ладно, оставайся.
— Поверить не могу, что Эмили целый год просидела в этой дурацкой конторе, — Кэтлин снова вернулась к нормальному тону и, обхватив руками края сиденья, принялась раскачиваться на стуле. — Она просто не решалась признаться самой себе, что ошиблась с работой.
Холли пожала плечами.
— Обидно, — продолжила Кэтлин, — Эмили предпочитает страдать и мучиться, нежели честно сказать, что была не права. Тебе так не кажется?
— Да, пожалуй, — согласилась Холли и бросила подозрительный взгляд на подругу. — Но тебя-то почему это раздражает?
— Не раздражает, а беспокоит. И заставляет задуматься. Возможно, Эмили стоит спросить себя, а не заблуждается ли она по поводу еще кое-каких вещей. Например, своих железных принципов, от которых она не хочет отступиться.
В воздухе повисла напряженная пауза. Холли молчала, всем своим видом выражая полное несогласие.
— Холли, я очень хорошо отношусь к Эмили, — с нажимом сказала Кэтлин. — Поверь, я говорю искренне. Мне просто не хочется, чтобы лет через десять она сокрушалась: «О боже! И здесь я тоже ошиблась! Какой ужас!»
— Не вижу никаких ужасов. Но даже если она заблуждается, в любом случае тебя это не касается.
— Не понимаю, почему ты всегда уходишь от разговора об Эмили?! — взорвалась Кэтлин. — Почему мы должны ходить вокруг нее на цыпочках? Почему ее личная жизнь — запретная тема? Мы же обсуждаем других знакомых! Ты всегда затыкаешь мне рот, как только я произношу ее имя, а сама даже не знаешь, что я собираюсь сказать.
— Мне нет необходимости выслушивать, что ты собираешься сказать. Я и так прекрасно знаю — ты хочешь убедить меня, что Эмили совершает РОКОВУЮ ОШИБКУ. Но я так не считаю.
Кэтлин сокрушенно покачала головой:
— Надеюсь, если кто-нибудь в твоем присутствии станет осуждать меня, ты с такой же самоотверженностью встанешь на защиту моей чести и достоинства.
— В этом нет необходимости, — усмехнулась Холли. — Кто тот смельчак, который осмелится на тебя напасть?
Холли слезла со стула, включила верхний свет и подошла к холодильнику. Приоткрыв дверцу, она вытащила миску со взбитым кремом, выдвинула ящик стола, выбрала подходящую ложку и придвинула к себе блюдо с пирогом. Кэтлин тоже подсела поближе, обмакнула указательный палец в миску и, как довольная кошка, стала слизывать крем.
— Эмили ошибается, — спокойно произнесла Кэтлин, — самоотречение и целомудрие — не одно и то же.
— Возможно, она переедет в Корнуолл, — сказала Холли, делая вид, что не слышала философского высказывания подруги. — Переберется поближе к брату и откроет свой магазин.
— Тогда может сразу поставить на себе крест. Там она точно никогда не найдет своего Мистера Совершенство… или Полное Ничтожество. Вообще никого.
Холли подцепила ложкой крем и шлепнула его на пирог.
— Она уже и название придумала — «Морская волна». По-моему, отличная идея. Знаешь, мне кажется, у нее бы здорово получилось. Эмили давно разочаровалась в театре и уж точно никогда не любила Лондон. Она хочет открыть что-то вроде художественной лавки. Ну, всякие там картины, скульптуры, поделки на морскую тематику.
— Эмили закончила университет с отличием, — воскликнула Кэтлин с беспокойством в голосе. — С какой это стати ей уезжать в Корнуолл и возиться с какой-то захудалой лавчонкой. И почему она так стремится пропустить все самое интересное и захватывающее, что только есть в жизни? Я так говорю, потому что искренне люблю Эмили, — поспешно добавила Кэтлин, — и желаю ей добра.
Холли размазала крем по поверхности пирога и потянулась за чашкой, в которой горкой лежала клубника.
— Думаю, ты просто не понимаешь Эмили и заблуждаешься на ее счет. Ты изначально предполагаешь, что она несчастна, но это не так. Эмили прекрасно знает, чего она хочет, и четко представляет ту цель, к которой идет. На самом деле, она гораздо счастливее любой из нас.
— Вместо клубнички тебе следовало бы украсить пирог маленькой вишенкой — невинная ягода, как раз для нашей подруги, — вызывающе произнесла Кэтлин и, подхватив клубничину двумя пальцами, сладострастно впилась в нее зубами.
Эмили поднялась по каменным ступеням старинного йоркширского особняка, взялась за блестящее дверное кольцо и слегка постучала. Каждый раз, приходя к подруге и окидывая взглядом тяжелую входную дверь красного дерева, Эмили испытывала нечто вроде сомнения: туда ли она пришла? Ей просто не верилось, что сейчас на пороге появится именно Холли. Она до сих пор не могла осознать сам факт, что Холли живет в шикарном особняке стоимостью в несколько миллионов фунтов, где хватило бы места нескольким поколениям целой семьи, а не то что одинокой молодой женщине двадцати пяти лет. Дом находился в районе Ричмонд-Хилл и был окружен уходящими за горизонт заливными лугами.
