Воскресный роман (СИ) - Светлая et Jk (книги хорошего качества .TXT) 📗

- Твою ж мать! – закатил глаза Кир, глядя, как Кудинова весело машет ему рукой, подвигаясь на диванчике, чтобы освободить для него место. Мысленно застонал, но тут же ухмыльнулся. При плохой игре надо делать хорошую мину. Правило намба ван.

Он решительно направился к столу, все так же со шлемом наперевес. И плюхнулся задницей на диван – на свободное место с другой стороны стола от Каринки Кудиновой.

- Привет, - буркнул он соседке.

- Здравствуй, Кирилл, - сказала Лера, выставив руку, защищаясь от его шлема.

- Здрасьте, здрасьте, - Вересов завозился, устраивая свою ношу на подоконнике позади себя. Потом обернулся. И наткнулся на серый взгляд до боли знакомых глаз. Прическа на мгновение сбила с толку. Но все-таки не удержался, изрек: - Митрофанушка!

- Смешно, - кивнула Лера и отвернулась к Климову, который сидел с другой стороны от нее.

Кирилл приподнял бровь, уставившись на ее затылок, но решил не мудрствовать. Произнес, обращаясь ко всем сразу и ни к кому одновременно:

- Кормят тут чем?

- Разным, - сообщила с другой стороны стола Иванова. – И байками тоже. Тебя давненько видно не было. Уезжал?

- Нет.

- Почему не приходил?

- Некогда. Так заказ уже делали или не? Или каждый себе сам?

- Ты так обеспокоен едой, - повернулась Лера и спросила без иронии или сочувствия. Просто для поддержания разговора. – Дома не кормят?

- Судя по его виду, еще вопрос, есть ли у него дом, - неожиданно звонко рассмеялась Карина Кудинова, начавшая, судя по голосу, выбираться из состояния шока, в котором оказалась после откровенного игнора Вересова. Пухлые губы (по сравнению со школой слишком пухлые) растянулись в улыбку. И она добавила: - Ты юрфак бросил так же, как и свою международку?

- Не бросил, - ухмыльнулся Кирилл. – Продержался до конца.

- И где сейчас?

В это мгновение он очень сильно пожалел о том, что ушел из правоохранительных органов, и гордое слово «следак» к нему не применимо. То-то полюбовался бы Кудиновской физией. Но делать было нечего:

- По папиным стопам.

- Нравится? – спросила Лера.

- Вроде, нравится, - улыбнулся Кирилл, разглядывая Митрофанушку. И почти уже собрался произнести вежливое «А ты?», как снова вмешалась Кудинова.

- А почему никто не спросил, где Митрофаненко девять лет пропадала? Или это я пропустила?

- Кому было интересно – тот знает, - встрял Климов.

- Мне интересно, я не знаю, - заявил Кир. – Опоздал!

Лера улыбнулась. Это было что-то новенькое – Вересов делает вид, что интересуется ею. Она снова перевела взгляд на Кудинову. У той на лице читались любопытство и уязвленность одновременно.

- Я не пропадала, - сказала Лера. – Иногда не получалось выбраться. Иногда настроения не было.

- Знакомо, - рассмеялся Кирилл. – Так где ты сейчас?

- На макаронной фабрике.

Вот тут Кирилл дважды пожалел, что ушел из органов. Стоило видеть лицо Каринки, стоило. Отличница Митрофаненко, которая на всех языках говорит, и макаронная фабрика – это сильно.

- Макароны делаешь? – ошалело спросила Кудинова.

- Нет, делают другие.

Операционка в голове Карины явно подзависла. Потому что в течение следующих пяти минут признаков заинтересованности разговором она не подавала. Зато слегка вернулся в мир живых Кирилл.

- Только не говори, что директором, - усмехнулся он, внимательно ее рассматривая. И то, что видел, ему явно нравилось. Вот уж кому девять лет пошли на пользу. И дело не в платье или прическе. Просто Митрофанушка с цыплячьей шеей и ногами-макаронинами (парадоксик), писавшая за него сочинения и диалоги, превратилась в неожиданно привлекательную девушку, которую он, наверное, и не узнал бы, если бы увидел не на встрече выпускников, а где-то просто на улице. Нет, в ней всегда было что-то такое… черт его знает, что… Но сейчас оно проявилось куда ярче.

Лера чувствовала себя неуютно под разглядывающими взглядами Вересова и Карины. Из-за таких смотрин она и не хотела идти. Будто стоишь в витрине, и каждый прохожий считает долгом рассмотреть в подробностях. Но пять лет факультета психологии не прошли совсем даром.

- О, Лерка, привет! – подошел Новицкий и шаркнул ножкой в сторону Кудиновой: – Рина Батьковна, мое почтение. Ты мне место занял, друг? – хлопнул он Кира по плечу.

- Ну, ты же мне не занял, - хмыкнул Вересов. – Вот и садись, где найдешь. Или давай я тебе уступлю и поеду, а? Я спать хочу, честное слово.

- Спать нужно по ночам, - многозначительно изрек Дрон. – Да и на вокзале хрен выспишься.

- Андрей! Ну придешь ты ко мне разводиться!

- Та я еще не женился! – хохотнул Новицкий.

- На вокзале-то зачем? – спросила Лера.

- Ну негде мне ночевать сегодня, негде! – нехотя пробурчал Кир. – Ключи посеял, завтра разбираться буду.

Три. Два. Один. Кудинова включилась. Оторвала взгляд от стакана с водой и заинтересованно посмотрела на Вересова.

- Тоже еще проблему нашел! – непринужденно выдала она. – Если кое-кто будет себя сегодня хорошо вести, то переночует у меня.

- Кое-кто уже очень давно разучился хорошо себя вести, - оскалился в улыбке Кир.

- Кое-кто никогда и не умел, - негромко сказала Лера.

Вересов даже подпрыгнул на диванчике. Митрофанушка. Разговаривает. И даже не по-французски.

- Мне нравилось, - пожала обнаженными плечами Кудинова.

То, что ей нравилось, тоже было понтами. И тоже бесило по-страшному.

- Может быть, поговорим о чем-то другом, не о моем поведении? – жалостливо протянул он, подняв руки вверх. – Бензин, вон, подорожал. Дрона в театр берут.

- Антипова замуж собралась, - добавила в тон Иванова.

- Ты же говорила – она замужем, - удивленно сказала Лера.

- Это она второй раз собралась. С первым разошлись.

- Лихо!

- А тут в первый никак не женишься, - уныло протянул Дрон и, пихнув Вересова к Лере, расселся на диване. – Может, все же пора заказ делать? Я б тост толкнул.

- Слава яйцам! – обрадовался Кир. И тут же посмотрел на Митрофаненко и зачем-то пояснил: - Я сегодня без обеда.

- Сочувствую, - сказала Лера и отодвинулась от него к Климову.

- Только без спиртного, я коня не брошу, - сообщил Кирилл Новицкому. Вообще-то желание надраться никуда не пропало, но он слишком хорошо понимал, что если начнет, то не остановится. А с утра, чтобы не остаться без крыши посреди зимы, нужна свежая голова.

- Вот какой от тебя прок, Вересов?! – Дрон демонстративно отвернулся от друга и пригласил официанта.

Потом все дружно ели, пили, слушали Новицкого и прочих, желающих высказаться по существу. Разбредались по несколько человек на перекур, снова возвращались и пересаживались с места на место. Лера говорила с Климовым, подсевшей к ним Ивановой, слушала Антипову, опоздавшую на полтора часа, ловила на себе частые взгляды Карины и посматривала на часы, размышляя, когда уйти будет прилично или незаметно.

Время шло. Минутная стрелка медленно ползла, увлекая за собой часовую. Было слишком шумно и слишком много всего. Будто она встретилась не с людьми, с которыми семь лет в одном классе просидела, а с абсолютными, за редким исключением, незнакомцами. И от этого дурацкого ощущения хотелось куда-нибудь деться. Едва она собралась это сделать, оставшись на какое-то мгновение без компании так, что можно было улучить момент для побега, как возле самого ее уха раздался голос Вересова:

- То есть вести я себя не умел, да?

- Ты хочешь убедить меня в обратном? – посмотрела на него Лера.

- Еще ни разу ни одному человеку не удалось убедить другого в том, с чем он не согласен. Потому даже пробовать не буду. Мы с тобой сегодня вроде боксерских груш.

- Не думаю, что только мы. Каждому досталось.

- Ага. Два прогульщика, - хохотнул Кирилл. – Ты так и не сказала, кем работаешь.

- Ты много прогулял?

- Партизанка! – поморщился он. – Нормально прогулял. Лет шесть точно. Может, семь.

- Я не партизанка. Но, честно говоря, не понимаю, какая разница – бухгалтер я или библиотекарь? Или менеджер по персоналу. Или методист.