Ненавижу, потому что люблю (СИ) - Соболевская Наталья (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Мария ринулась к холодильнику и через несколько минут мы сидели и выпивали как старые знакомые. Пробыв с ребятами, немного времени и убедившись, что Денис больше не смущается моего присутствия, пожелал им приятной ночи и ушёл.
Волосы Виктории рассыпались по подушке, одеяло она сбросила, и премило посапывала лёжа на боку. Бесшумно разделся и осторожно, чтобы не тревожить её сон, прилёг рядом. Аккуратно подтянул девушку к себе и она, закинув на меня ногу, поморщила носиком и, что-то пробормотав, опять погрузилась в сон.
Сквозь сон слышу мелодию. Поднял голову, рядом на тумбочке от вибрации плясал мобильник Виктории. Сбросил вызов и, убедившись, что ещё достаточно рано, уткнулся носом в затылок любимой и закрыл глаза. Телефон опять заиграл. Посмотрел на экран, пришло сообщение от Викиной мамы. Мало ли что случилось: прочитал. «Дочка, вчера было 30-ое число, а на моей карте пусто, нам нужны деньги». Не успел я убрать телефон под подушку, как пришло новое сообщение. «Почему трубку не берёшь и не перезваниваешь, правильно Гриша говорит, совсем обнаглела».
Собрав на будущую родственницу всё маты, я встал и оделся. По дороге на парковку позвонил Носову и узнал адрес Викиной матери.
Сыпет мелкий противный снег, завывает пронизывающий ветер. Погода под стать настроению — отвратительная. Ранее утро, а на дорогах уже начались бесконечные пробки, хотя может это и к лучшему, постою, в нервном и сигналящем заторе, поостыну. И когда доберусь до родственничков есть шанс не сорваться.
Мысленно-то я уже проломил подонку отчиму его нездоровую башку и как следует отчитал недалёкую мать, но еду исключительно с целью поговорить.
Прочитал сообщение Викиной матери и стало ясно в каком аду жила моя девочка. Какая мать предпочтет родному ребёнку мужика. Удивительно, Виктория жила бок о бок с такими людьми и не ожесточилась, не превратилась в озлобленную на весь мир похожую на её мать женщину. Бедная моя маленькая Вика, сколько же ей выпало пережить. Теперь понятно, почему она ушла из дома. Как я рад, что она встретила именно отца, несмотря на его ложь, он был порядочным человеком и уберёг Викторию от возможных неприятностей. Да и встретились бы мы с ней, если бы не он — неизвестно.
Мать ей не верила и упрекала во лжи, я делал также самое, отец и тот умудрился, хоть и с лучшими намерениями, но оклеветать её. Получается нет у Виктории близкого и перед ней неповинного человека. Печально. Хотя про отца — то она не знает и считает его святым. Может пусть оно так и остаётся. С одной стороны, оправдаться перед Викой конечно хочется, но с другой, прочтёт признание отца и разочаруется во всех и каждом окончательно. Да и оправдание у меня сомнительное — мне так сказали. У неё не спросил, не усомнился, не выяснил правду, а отрекся, уехал и в придачу ещё и оскорбил. Если бы я сам, без дневника поверил ей, это одно, а так я знаю. А верить и знать — разные вещи.
Навигатор оповестил что я на месте. Заглушил двигатель и огляделся. Окраина города, спальный район, обычная девятиэтажная панелька советской постройки. Типичный двор, небольшая детская площадка, у подъезда обшарпанная лавочка и переполненная мусором урна. Зашел в подъезд, поднялся на третий этаж, квартира 45 справа от лифта. Звонка нет. Постучал — тишина. Постучал сильней и дверь приоткрылась, оказалась не заперто. Зашёл и крикнул.
— Дома кто есть? — мне не ответили.
Судя по коридору квартиру держат в чистоте. Обстановка не шикарная, но вполне приличная. Всё портит стойкий запах перегара, протухшей рыбы и ещё чего-то непонятного, но очень вонючего. Разуваться не стал, просто вытер туфли об коврик и прошёл прямо по коридору. Первая комната что мне попалась оказалась кухней. Там, сидя на стуле, и положив голову на стол, спал мужик. На столе стояла почти допитая бутылка водки, порезанная колбаса на разделочной доске, в банке плавал солёный огурец. Отличный завтрак. Заглянул в остальные комнаты — пусто. В квартире только я и ханыжный мужик. Прошёл обратно на кухню и сел на стул, мужик продолжал спать. Пнул под ним табурет.
— Бутылку принесла? — продолжая лежать промямлил, как я предполагаю, отчим.
— Ага, и не одну.
— О-о-о, а ты кто такой? — подняв голову с одним открытым глазом, спросил мужик, и дыхнул на меня, стало ясно откуда этот мерзкий запах в квартире.
— Поговорить надо, — открывая настежь окно, сообщил я мужику.
— А водка у тебя есть? И вообще ты кто тако-о-ой? И Маринка где? Мари-и-ина, — заорал мужик. — Вот дура баба, послал её в магазин, а она… У тебя точно бутылки нет, а?
Дюзнуть бы ему пару раз — в чувства привести.
— Я Титов Игорь, ваша падчерица моя невеста.
— А-а-а Викуся, — оживился мужик, состроил довольную морду и причмокнул.
Схватил подонка за шиворот.
— Слушать, не перебивать. Виктория моя невеста и ваша лавочка, по вымоганию у неё денег, прикрылась раз и навсегда. Я сейчас доходчиво объясняю?
Мужик напрягся.
— Да как же так, я эту стерву растил, на ноги поднял, а она себе значит хахаля завела и помогать теперь отказывается. Так не пойдёт! На что мы жить будем?
— Слушай Гриша, ты меня сейчас выбесишь, я тебе всю… разобью, понял. Еле сдерживаюсь, так что сиди и внимай, что тебе говорят.
— Ладно, ладно, — мужик поднял руки. — Отпусти, — он взял со стола бутылку и вылил себе в рюмку остатки. Замахнулся и выпил.
— Зятем значит будешь угу — угу. Вика девка красивая, видная, за какую и не грех налить тестю, а? — не угомонился Гриша, а у меня уже во всю чесались руки. — Мы тебе своё родительское согласие ведь не давали. А ты свои ручонки к моей Викусе тянешь, не хорошо. Ой как не хорошо, — мужик ударил по столу кулаком. — Верну поганку домой, а то ишь ты разгулялась, по мужикам пошла, я ей покажу… А-а-а ты чего, куда меня тащишь, — завопил тестюшка, болтая ногами.
— Мыться, голову остудим, да и рот твой помоем, воняет аж глаза ест.
Дотащил до ванной и впихнул туда родственника.
— Смотри как повезло у нас и мыльная водичка уже налита, — показал я на тазик с замоченным бельём. Гриша даже ответить ничего не успел, как оказался засунутым в этот таз головой.
— Один, два, три, четыре… десять, — очень медленно просчитал я, и вытащил голову мужика из воды.
— Не надо. Я всё понял. Пошутил же я, так, по-отечески, — вопил испуганный отчим.
— Нет отец, воняет ещё, — и опять окунул голову мужика в таз.
Он брыкался, пытался пнуть, куда там, силёнок совсем нет, попей её родимую.
— Ну как мозги на место встали или ещё купаться хочешь?
— Всё, всё! Как там тебя, Игорь же да. Я всё понял, отпусти ты меня, — и вот чего я точно не ожидал, «тесть» заплакал, вернее завыл как белуга. Жалостно так.
— Гриша, Гришенька, — услышал я из коридора озабоченный женский вопль.
— А вот и мама пришла, мы и с ней сейчас воспитательную работу проведём.
Дверь в ванную распахнулась, и на пороге появилась миниатюрная женщина. Худая, бледная, одни глаза и живот. Просто огромный живот.
— Вы что делаете? Я сейчас полицию вызову, — прижимая к груди пакет, как-то не убедительно угрожала женщина.
— Мариночка, скажи ему чтобы отпусти, он меня чуть не утопил, — простонал Гриша, выплёвывая мыльную воду.
— Мы можем поговорить? — обратился я к Марине.
— Гришу отпустите, — жалобно попросила Викина мама, и я, вопреки желанию засунуть пьяную морду мужика обратно в таз, отпустил его.
Отчим почувствовал свободу, выхватил у жены пакет и, не оглядываясь, убежал. Через мгновение хлопнула входная дверь. Рыцарь сделал ноги.
— Меня зовут…
— Я знаю, кто вы. Вика рассказывала о вас и показывала фотографии. Идемте — женщина прошла в комнату, я последовал за ней. Викина мама, подложив подушку под поясницу, села на диван и жестом предложила присесть мне в кресло.
— Вика вам говорила, что мы собирается пожениться?
Марина искренне удивилась и, горько усмехнувшись, отрицательно помотала головой.
— Могла бы, и сказать, — упрекнула она дочь.
