Учебный роман - Волкер Кристин (читать книги полностью txt) 📗
Не слишком я гоню?
Можете не отвечать.
Глава двадцать восьмая
Все выходные я репетировала речевки и «русский прыжок». В понедельник в школу снова пришла мама с группой активистов. «Противники Обязательного Маразма», или ПОМ, так они себя назвали. (Мне показалось ироничным, что этот акроним по-французски означает «яблоко», символ образования. Зануды вроде меня на такое обращают внимание.) Сегодня у пикетчиков был такой слоган: «Учим жить в браке – непонятно, кого забраковать на экзамене!» На этой неделе у них добавилось еще мегафона четыре, слышно было хорошо, и, честно говоря, это довольно сильно отвлекало.
Но я как-то пережила учебный день, а потом пошла на тренировку. Я переоделась в спортивный костюм в раздевалке и, как ни в чем не бывало, вошла в зал. И лишь тогда – когда увидела стоящую миссис О’Тул, указывающую и приказывающую, а также обезумевшие лица носившихся туда-сюда черлидеров – до меня дошло.
Что районные соревнования уже в конце этой недели.
И что у нас оставалось лишь пять жалких дней, чтобы привести программу хотя бы в какое-то подобие приличного вида. Хотя, если называть вещи своими именами, это не программа была не готова, а я сама.
Я – слабое звено, по которому будет измеряться сила всей цепи. И я это понимала. И все остальные ребята из команды это понимали. И в тот самый момент на том самом месте я дала себе слово: хоть мне и нужно было готовиться к экзаменам, которые предстояло сдавать уже на следующей неделе, хоть мне и хотелось дочитать «Гордость и предубеждение», хоть кто-то на меня и злился или ждал извинений… на этой неделе я – в первую очередь черлидер.
Ну, ладно, это, может, перебор. Но ведь прикольно делать вид, что ты вся такая жертва-и-герой. Хоть и противно это признавать, но двигало мной вовсе не благородное чувство долга, а перспектива эпического публичного унижения. Эпического, говорю я вам.
– Эй, Принцесса, – позвал Тодд. – Ты опаздываешь.
Правда? Я посмотрела на часы. Наверное, я несколько лишних минут провозилась в раздевалке.
– Извини! – крикнула я и побежала к остальным.
– Давайте начинать. Строимся на «Болей с нами!», – скомандовала Аманда.
Прикольно. Надо будет Мар сказать. Командир Аманда. Аманда Приказанда. Аманда Пан…
– Фиона! – рявкнула она.
Ой. Да. Не отвлекаться. Я прыгнула на свое место в ряд.
И всецело отдалась танцу. На полную. Я как бы говорила – только осмельтесь не болеть вместе с нами за Орлов. Когда Орел в небе реет, каждый заболеет. Либо присоединяйтесь, либо сразу же сдавайтесь.
Голос у меня шел из живота, как и учили. Я лыбилась как умалишенная. Я не отклонялась от своей позиции, я не уронила Симону, к концу я просто ликовала. Та-да!
Так что представьте, каково было мое удивление, когда миссис О’Тул заорала:
– Позорно! Мисс Шихан, выучите номер как следует!
– Что? – воскликнула я. Я думала, что сделала все превосходно.
– Она права, – сказал Тодд. – Смотрелось тошнотно. Никуда не годится, Фиона.
Тодд, наверное, пошутил. Хотя, с другой стороны, он же снова назвал меня по имени.
– Ноги согнутые, кисти болтаются, прыгнула поздно, хлопала опять невпопад.
– Я старалась, как могла! – заорала я.
За этим последовала гробовая тишина, и я поняла, что даже лучшее, на что я способна, для команды еще недостаточно хорошо.
– Мы понимаем, – тихо ответила Симона.
Ох.
Аманда вздохнула:
– Ладно. – Она посмотрела на потолок, словно надеялась почерпнуть некое божественное откровение между флагов баскетбольной команды. – Фиона, пойдем в раздевалку, порепетируем перед зеркалом. А остальные все продолжают.
В третьем классе у нас одного пацана вывели из класса, потому что он никак не мог освоить деление. Училка посадила его в коридоре с дополнительным заданием. Я тогда думала, что ему повезло уйти с урока. А теперь понимаю, насколько неловко ему тогда было.
Я шла за Амандой в раздевалку с видом нашкодившего щенка. Она поставила меня перед большим зеркалом и велела начинать.
Я начала. Тодд действительно был прав – смотрелось тошнотно.
– У меня дома нет такого большого зеркала, – пробормотала я. Как будто это меня оправдывало. Если честно, мне даже в голову не пришло танцевать перед зеркалом. Ну я и дура.
– Попробуй еще раз, – сказала Аманда. – Давай я встану впереди, и сделаем все медленно. Старайся делать все точно, как я.
Мы прогнали «Болей с нами!» в восемь раз медленнее, чем надо.
– Прочувствуй положение тела, – повторяла Аманда снова и снова. – Пусть мышцы в нем застынут, как цемент. – Что бы эта фигня ни значила.
Она объяснила, что мышцы запомнят, как двигаться. Типа, такое чувство-память. Я сомневалась, но все равно цементировала, как могла.
Потом мы перешли к «Пару». Потом к следующему номеру. К тому времени, как мы повторили каждый номер по меньшей мере тысячу раз, тренировка уже закончилась. И опять Аманда сказала лишь:
– Ну, получше.
Как человек, гордящийся своим умением воздавать благодарность, я сказала «спасибо».
За ее – хоть и крошечный – комплимент. А она, похоже, подумала, что я благодарю ее за частную тренировку – потому что ответила: «Да не за что». И добавила: «Меня саму так учили. У меня такие же сложности были, как у тебя». Потом Аманда пошла обратно в зал, к Тодду, даже не оглянувшись.
Я испытывала странное ощущение, как будто мне какую-то полупочесть оказали.
Аманда Лоуэлл только что передала мне тайны черлидерского сестринства. Да еще и своим личным секретиком поделилась как бы между делом. Плюс, отметила я, она на меня даже ни разу не наехала. Я точно попала в какое-то параллельное измерение.
Я схватила свои вещи и направилась домой. Я гнала на велике по холоду и мраку, думая о том, что если повезет, то и родители у меня в этом параллельном измерении окажутся поприличней.
Но, блин, кого я пыталась обмануть?
Глава двадцать девятая
Когда на следующее утро мы с Тоддом пришли к Мэгги Кляйн на очередную консультацию, мы просто в дверях застыли.
Казалось, что в ее кабинете произошло какое-то жуткое преступление. Пол был засыпан мусором. Одна из флуоресцентных ламп перегорела. Всюду лежали письма маминых сторонников. А Мэгги Кляйн, по-моему, как-то… ну, если называть вещи своими именами… воняла. Мы нерешительно вошли и сели. Она не поздоровалась. Даже по имени нас не назвала. Сказала лишь:
– Что касается вашей последней сметы.
Я косо посмотрела на Тодда. Он же все сделал сам, а мне даже в голову не пришло спросить, что он выбрал. Мэгги Кляйн подняла с колен три листка с таким видом, словно каждый весил по пять кило.
– Буду говорить начистоту. В сентябре вы смогли отложить двадцать долларов. – Она с хлопком положила листок на стол. – В октябре вы заработали значительно больше, чем потратили, купили крутой телевизор и отложили 807 долларов 50 центов на ноябрь… – Так же с хлопком она положила второй листок. И подняла третий. – И эта сумма указана тут как доход за ноябрь. Это верно?
– Да, – сказала я, снова бросив взгляд на Тодда, надеясь понять, что происходит. Но он сидел, как истукан, плотно сжав губы, чтобы не улыбнуться.
Блин, дерьмо. Что он сделал?
– Так, в ноябре вы заработали… – она помахала нашей сметой перед лицом, – ноль реальных долларов. – Мэгги посмотрела на нас поверх листа: – Но вместо того, чтобы затянуть пояса и попытаться уложиться в эти восемь сотен и… сколько там у вас было еще, вы потратили все на… – она снова уставилась в наш отчет, – пятидневную поездку на Ямайку по системе «все включено». – Рука Мэгги упала, как каменная. – А потом вы объявили себя банкротами.
Тодд закрыл рот кулаком, изо всех сил стараясь не ржать.
– Как вы это объясните? – спросила Мэгги.
Я и не пошевелилась. Это игра Тодда.
Он взял меня за руку.
