Цена притворства (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка" (библиотека книг txt) 📗
— Твой брат несовершеннолетний, а женщина, которую ты считаешь матерью, ничего не наследует. Пока твой брат не подрастёт, ты — единственная наследница, Ася.
И снова без перехода:
— Ты спала с ним?
Ошалело моргнув, я лишь с некоторым опозданием поняла, что речь идёт всё-таки о Тохе. Бультерьер сканировал меня прищуренным взглядом, в то время как сама я еле держалась, чтобы не прыснуть со смеху.
— Нет, — ответила, взяв себя в руки, — но предложение руки и сердца получила.
— Согласилась?
— Это уже второй вопрос. Сейчас моя очередь, — ответила я, твёрдо для себя решив ковать железо пока горячо. — И что же им всем нужно? Деньги, акции, фирмы?
— И деньги, и акции, и фирмы… И ты им всё это отдашь.
— Ты с ума сошёл? — спросила на полном серьёзе. — Они отца убили и вместо наказания получат своё? Это, по-твоему, справедливо?
— Не уверен, что со свернутой шейкой тебя ещё будет интересовать какая-то справедливость.
Возможно, Бультерьер и говорил разумные вещи, но признать его правоту я была не готова.
— А как насчёт тебя? — спросила я с вызовом. — Мой отец считал тебя членом семьи. Мне даже иногда казалось, что тебя он ценил больше, чем меня. Уверена, ты и сам это знаешь. Совесть не мучает? Отомстить не хочется?
— Ты фильмов насмотрелась? — скептически поинтересовался Бультерьер и добавил после паузы: — Про писарей.
Действительно, кому я все это говорю? Мои слова не доходят до его мозга, а ударяются о череп, как горох, кидаемый в стену.
— Это всё Бестужевы, да?
— Бестужеву не было резона убивать твоего отца, если ты об этом. После того, как ты вышла бы замуж за его сына, он и так получил бы всё что хотел. Но сейчас он твой враг номер один. Как и все остальные. У тебя всё?
— Ещё последний вопрос. Как именно умер мой отец и почему на тебе самом не было даже царапины?
Я не специалист по бандитским разборкам, но то, что конкурентов устраняют часто вместе с телохранителями, знала даже я.
Он снова чуть прищурился… и этот взгляд — я не могу понять, что он означает, — но от него становится не по себе
— Тебе пора спать, — сказал как-то сухо, и в его тоне отчетливо проскальзывала угроза.
— Но…
— Я.Сказал.Иди.Спать.
Перепрыгнув через поваленное дерево, я на ходу вскинула руку и сделала два выстрела в сердцевину красной отметки на кедровом стволе. И снова бег к следующей цели. Это была игра в наугад — как морской бой, только вживую. Под шелест листвы, гулкое биение сердца и моё сумасшедшее дыхание. Вдох — Выдох. Выдох — Вдох. В один из таких забегов закончились патроны. Присев, я прислонилась спиной к гладкому стволу берёзы, чтобы немного отдышаться. Попутно вытащила из кармана куртки новую обойму и, вставив её, передёрнула затвор. Осторожно выглянула и прислушалась – ничего подозрительного. И в этот момент за спиной неожиданно раздалось тихое:
— Ася.
Резко развернувшись, я вскинула руку с зажатым в ней «глоком» и замерла… уставившись в чёрное дуло пистолета.
Прозвучал выстрел, грудь обожгло вспышкой боли, да так, что искры с глаз посыпались. А саму меня откинуло и припечатало к дереву, как наклейку «Радио Шансон» к лобовому стеклу.
Задыхаясь от разрывающего грудь огня, я сползла по стволу прямо на золотой ковёр из сухой шелестящей листвы. Я не могла выдавить из себя ни звука. Хватая ртом воздух, я лишь уставилась на мужчину широко открытыми глазами.
Надо мной в трёх шагах стоял Данила. Вернув оружие за пояс своих брюк, он равнодушно наблюдал за тем, как я корчилась на земле.
Я не верила своим глазам! Как? Почему?
— Ошибка первая, — безэмоционально произнёс он, — ты не следила за тылом и дала к себе приблизиться.
— ?!
Он подошёл вплотную, присел, вынул из моей руки «глок» и как ни в чём не бывало продолжил:
— Ошибка вторая — плохая реакция: я дал тебе достаточно времени.
— Да пошёл ты… — выдавила из себя, задыхаясь от боли и глотая слёзы. А боль его предательства раздирала всё внутри не меньше, чем жгучий огонь от выстрела. Растерянность и ошеломление сменились раздражением. Без его нравоучений тошно. Нет бы дать девочке спокойно ласты склеить!
— Ошибка третья, — прожигая меня своим стальным взглядом, он расстегнул куртку на моей груди. — Если навела оружие на цель — стреляй! Без колебаний и раздумий. Сомневаешься — не направляй ствол в того, кто может быть тоже вооружён.
Сказав это, он оголил мне грудь и окинул взглядом открывшуюся картину. Приятный ветерок прошёлся по голой коже, охлаждая её, гася обжигающий огонь чуть ниже ключицы, отчего она покрылась мурашками, а соски вмиг затвердели. Плевать! Я ведь всё равно умру! Пусть я лежу перед ним распластанная и обнажённая по пояс, зато как приятно… а небо какое! Синее-пресинее! И кроны деревьев, переливаясь яркими красками, будут качаться над могилкой моей…
— Синяк останется, — ворвался в мысли его голос.
Мои ресницы дрогнули. Оторвавшись от созерцания ясного неба, я непонимающе уставились на сидящего передо мной Данилу.
— Ты же не думала, что я дам тебе играться с боевыми патронами? — прокомментировал он мой ошарашенный взгляд.
— ?!
Если бы взглядом можно было убить, он бы уже умер на месте, причём самой ужасной смертью. Но увы, это лишь мечты. Жаль, что оружие забрал — хитрый, гад! Потому что в душе разбуженным вулканом заклокотала ярость. Мне вдруг, сильнее чем когда-либо, захотелось его убить! Просто взять и расстрелять в него всю обойму, пусть и холостых, как оказалось, патронов. Причём в упор — так, чтобы наверняка.
На ютюбе я смотрела видео, как от выстрела таким вот холостым в упор арбуз раскололся на части, а в ведре из нержавейки образовалась вмятина. Да с долей везения им и человека вполне можно убить!
Я была зла. Очень. По мере того, как жжение в груди утихало, злость, наоборот, расцветала буйным цветом. Придурок! Больно ведь! Да я уже с жизнью попрощалась!
Нет, с меня хватит! Я, чёрт возьми, не суперагент НикитА!
Мягкий ковёр подо мной зашуршал, стоило мне только пошевелиться.
Не понимаю, как он мог так бесшумно подкрасться, сама я шуршала сухой листвой, словно слон в посудной лавке.
С горем пополам я поднялась на локтях и облокотилась спиной о ствол. Следом попыталась принять вертикальное положение и чуть не свалилась назад, в опавшие листья.
— Давай помогу.
— Не смей! — простонала я, пытаясь удержаться на ногах. — Не смей меня трогать!
Отвернувшись, свела полы рубахи и молча поплелась прочь. Не оборачиваясь и не проронив больше ни слова.
Видеть его не хочу!
Так и шла, загребая ногами листву, давясь слезами и боясь вдохнуть поглубже. Сама не знаю, почему обида меня душила настолько сильно. Не ноющая боль под левой ключицей, не жалость к самой себе, а именно обида. Дикая и нестерпимая. Она разливалась по телу горячей волной, рисуя в голове картины жуткой мести. Мне казалось, он тот, на кого можно положиться! Кому можно доверять! А он…
«Твоему отцу тоже так казалось», — вклинился в размышления противный голосок внутри.
И тут же, словно обухом по голове, вспомнились слова охранника, стоявшего в тот вечер на вахте:
— «Ваш отец всех отпустил. С собой взял одного Данилу».
Страшная догадка молнией пронзила мозг, и я, пропустив вдох, чуть не рухнула на землю. Перед глазами яркой вспышкой озарилась картинка: Данила, с этим пустым взглядом, направляющий в меня зияющее чернотой дуло. А следом воображение любезно предоставило другую картинку, где на моём месте был отец.
Кровь в висках стучала отбойным молотком, а в ушах звучали его слова: « Япришёл за тобой».
Я застыла как вкопанная. Знала, что он сейчас прямо за моей спиной. Он половину моей жизни, так или иначе, был за моей спиной. Всегда крутился неподалёку. Его незримое присутствие, его энергетика ощущались на уровне инстинктов. Не понимаю, как я могла этого не замечать раньше!
