Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗

Мы поцеловались, наш поцелуй был горячим и страстным, но коротким, прежде чем он быстро чмокнул меня, сексуально улыбнулся (что на самом деле было сексуально), пожелал спокойной ночи и пошел к своей бордовой «Инфинити».

Какое-то время я смотрела ему вслед, а потом вошла, закрыла и заперла дверь.

Я пошла на кухню и включила свет, прежде чем вытащить телефон, и сделать то, что делала не раз с тех пор, как она не ответила на мой последний звонок.

Я написала Робин:

«Привет, кое-что происходит, и мне нужно многое тебе рассказать. Ты не отвечаешь, и это меня беспокоит. Назови мне время, когда я могу тебе позвонить, и я позвоню. Люблю тебя!»

Я приготовилась ко сну, делая это немного мечтательно, потому что Брэдли был немного мечтой, и было ясно, что я ему нравлюсь, но к тому времени, когда я была готова ко сну, я поняла, что Робин снова не ответила.

И вот, наконец-то повзрослев, я позвонила ей.

Я попала на голосовую почту и оставила сообщение.

«Ладно, теперь я действительно волнуюсь. Дорогая, нам нужно наладить контакт. Есть некоторые вещи, которые мне нужно тебе объяснить. Пожалуйста, позвони мне».

Я взяла книгу и подошла к своему мягкому кожаному креслу, но читать не стала и постепенно растеряла всю мечтательность.

Потому что моя подруга не связалась со мной.

*****

На следующее утро, когда я спешила в «Дом Голубки», я услышала, как мой телефон подал сигнал о входящем сообщении.

Я доставала его из сумочки, открывая входную дверь, и посмотрела на Рут, сидевшую в приемной.

Я помахала ей рукой и сказала: «Привет», а она улыбнулась мне и сказала: «Доброе утро, Амелия», — и впустила меня.

Я толкнула боковую дверь, что запиралась от пожилых людей, и вошла, глядя на свой телефон.

Я остановилась как вкопанная, услышав за спиной щелчок двери.

Я лихорадочно провела пальцем по экрану, чтобы прочитать весь текст.

«Ключ от гаража у меня, — писал Оден. — Как и было сказано в твоей записке, я припаркуюсь в гараже. Подумал, ты должна знать, что я его получил».

На этом всё. Ни «до скорого». Ни «пока, мама». Ни «я люблю тебя».

Но мне было все равно.

Я приняла это.

Широко улыбаясь, я снова двинулась вперед, и тут услышала крик:

— Нацистка!

Я посмотрела направо и увидела миссис Макмерфи, сидевшую в гостиной и сердито смотревшую на меня, подняв кулак над головой и высунув язык, что означало смерть через повешение.

— Доброе утро, миссис Макмерфи, — поздоровалась я.

Она ткнула в меня пальцем.

— Я слежу за тобой.

Я продолжала улыбаться, но потом отошла и начала хихикать.

И пусть миссис Макмерфи думает, что я нацистка. Я все равно была счастлива.

*****

Я находилась в своей спальне, пакуя сумку с вещами для ночевки, пытаясь не умереть от паров краски, когда зазвонил телефон.

Я боялась, что это Алисса, у которой было очень хорошее свидание с ее мужем, начавшееся и закончившееся в номере мотеля с бутылкой бурбона и шоколадным соусом, поэтому она хотела повторить его снова.

Скоро.

Все это время я провела с их детьми, оказавшимися потрясающими, но шумными, и они почти меня доконали.

Я хотела быть хорошим другом. Мне нравилось быть рядом с ее детьми. Но мне нужно делать это дозированно, иначе ее дети могут меня убить.

Я увидела на экране незнакомый номер, но он был местным и смутно знакомым, поэтому я взяла трубку, теперь надеясь, что это не маляры хотят мне сказать, что проект покраски Голубого Утеса займет две недели, а не одну.

В тот день они закончили мою спальню, покрасив стены в красивый голубовато-серый цвет с элегантным синим акцентом. Вот почему я собирала вещи. Я не могла там спать, я не хотела спать в комнатах детей, а гостевая спальня была в полном разгроме, потому что маляры переходили туда на следующий день. Гостиная была выкрашена накануне и там все еще стоял запах краски, поэтому диван тоже был вынесен.

Так что одну ночь я провела в Лавандовом Доме со Спирами.

Я взяла трубку и ответила:

— Алло.

— Эми, — отрезал Микки.

Я сразу же отреагировала на его тон и ответила:

— Думала, мы не разговариваем.

— Проблема с этим дерьмом в том, что мои дети этого не знают, а у Эш есть какой-то рецепт, который она хочет, чтобы ты попробовала. Она хочет, чтобы ты пришла на ужин завтра вечером.

Бедствие.

Катастрофа, которую нужно избежать.

— Думаю, тот факт, что мы с тобой явно не ладим, может означать, что тебе следует оградить от этого своих детей.

— Думаю, раз ты уже выросла, то можешь быть достаточно взрослой, чтобы вести себя соответственно, даже если я тебе не нравлюсь, чтобы мои дети, которым нравишься ты, могли пригласить тебя к себе, чтобы моя девочка могла готовить для тебя, а мой мальчик повиснуть у тебя на ушах, — ответил он.

Обидно, но он оказался прав.

— Отлично, — отрезала я.

— Да, — отрезал он.

— Время? — я стиснула зубы.

— Шесть, — отрезал он.

— Замечательно, — прошипела я.

— Потрясающе, — выдавил он.

С этими словами он повесил трубку.

И с этими словами моя голова взорвалась, а большой палец двинулся по экрану, не только сохранив его номер, чтобы Микки Донован больше никогда не застал меня врасплох, но и чтобы я могла кликнуть на него и перезвонить этой заднице.

Что я и сделала.

— Что? — коротко спросил он в знак приветствия.

— Я не люблю, когда бросают трубку, — язвительно поделилась я.

— Заметано, — проворчал он так, словно ему даже не хотелось издавать какой-либо звук при общении со мной.

— Мне также нужно знать, хочешь ли ты, чтобы я что-нибудь принесла, — сказала я ему.

— Плевать я хотел на то, что ты делаешь. Развлекайся как хочешь, — сказал он мне.

Трудно в это поверить!

— Очаровательно, — пробормотала я.

— У меня есть «Форд» и работа, для которой на моих бедрах висит пояс с инструментами, Эми. Очарование просто не про меня. Я не мужик на «Инфинити» с плохими манерами, который целуется с женщиной на крыльце дома в семейном квартале.

Он видел нас с Брэдли. Я почувствовала, как мои глаза превратились в щелочки.

— Ты шпионишь за мной.

— Амелия, вы делали это прямо на крыльце, — резко ответил он. — Вас трудно не заметить.

— Нечего смотреть, — возразила я.

— Убрались бы внутрь, — огрызнулся он в ответ.

— Я так и сделаю, Микки, — отрезала я.

— Отлично, — выпалил он таким тоном, словно вовсе не считал это отличным. — Раз уж мы ведем этот милейший разговор, пожалуйста, скажи, что сегодня ты не будешь спать в этом доме.

Это меня смутило, и я спросила:

— Что, прости?

— Нет, не будешь, — сообщил он мне. — Ты придешь сюда и будешь спать в моей постели.

Мое сердце пропустило удар, а колени ослабли.

— Я буду спать на диване, — продолжал он. — Но ты не будешь спать в парах краски. Это дерьмо может тебя добить.

О Боже, теперь он вел себя как властный и милый придурок.

— Я уже направляюсь в Лавандовый Дом, — заверила я его.

— Хорошо. А теперь, берегись, делай то, что делаешь, чтобы подготовиться, но я бросаю трубку.

Теперь он вел себя просто как придурок.

— Не будь идиотом, Микки, — огрызнулась я.

— Если ты угощаешь меня сладеньким, детка, то получишь это обратно, — ответил он тихо, сердито, и это было возмутительно, но бесспорно невероятно сексуально, что придавало уверенности в том, что я сошла с ума. — Готова к тому, чтобы я положил этому конец? — спросил он.

— Я была готова к этому еще пять минут назад.

— Пока, Эми.

— До свидания, Микки.

Он отключился.

Я бросила телефон на кровать, и он подпрыгнул на пододеяльнике с тонким цветочным орнаментом в нежном сером, фарфорово-голубом, нежно-коричневом и приглушенном яблочно-зеленом цвете.

Мой разум вызвал образы длинного, большого, твердого тела Микки, запутавшегося в этом одеяле, и я закричала: «Аааааа!» прежде чем протопать в ванную комнату за косметикой и туалетными принадлежностями.