Исцеление (СИ) - Сойфер Дарья (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
— А когда она?..
— Через три дня.
— Договорились. Завтра только метнусь домой, возьму кое-какие вещи, — она нарочито бодро расправила плечи.
— Ника? — окликнул он ее, когда она уже шагнула в коридор.
— Да?
— Только если не хочешь ничего не усложнять, сделай, пожалуйста, чтобы я больше не видел тебя в красном.
Ника поторопилась исчезнуть в полумраке коридора. Больше никаких намеков! Она здесь ради ребенка, обычная человеческая взаимопомощь. Просто она давно ни с кем не встречалась, а тут весна, гроза, замкнутое пространство и вполне себе симпатичный Паша. Предсказуемо, но не смертельно.
Однако на следующее утро, после ночи, разбитой на короткие урывки сна и качания ребенка, сбежав домой за вещами первой необходимости, Ника решила обеспечить себе дополнительную безопасность. Ей нужен был буфер. А кто мог отбить Паше всякое желание что-то затевать? Кто бы неустанно напоминал о неприятностях из прошлого? Кто был против их общения с Исаевым? Конечно, Лена Макарычева. И, довольная своей находчивостью, Ника пригласила подругу к Паше на вечерние посиделки.
День еще можно перетерпеть: то прогулка, то игры с ребенком, то готовка… А вот вечер она уже провела с ним наедине, и больше не собиралась. Лена наверняка поругается с Пашей, они друг друга на дух не выносят, и некогда будет присесть, их разнимая. Никакой романтики. Так надежнее.
Лена согласилась с явной неохотой. Она бы предпочла после работы завалиться с девочками в караоке, а не сидеть дома, да еще у Исаева, да еще и с маленьким ребенком. Но дружба для нее всегда перевешивала остальные доводы.
Вдобавок Ника позаботилась о своем внешнем облике. Убрала всякий намек на соблазнительность: залезла в недры гардероба, извлекла мамины подарки, которые та исправно подносила каждый праздник, чтобы дочь рано или поздно встала на путь добропорядочной девицы. Байковые и ситцевые ночнушки до пят, теплые носки с начесом, домашний костюм с подсолнухами, призванный задавить либидо на корню, и даже милейшие тапки с задником. Словом, все, что согревало женщину и остужало мужчину. Белорусский трикотажный бромозаменитель. Туда же пошло и заботливо купленное на рынке нижнее белье. Последний рубеж, который непременно спас бы Нику от грехопадения, если бы Паша вдруг сорвал с нее просторную сорочку в мелкий василек. Практичное, телесного цвета и без косточек, с трусами из самого что ни на есть натурального хлопка, которые при желании можно натянуть до груди. В этом облачении Нике было не страшно даже идти домой темной безлунной ночью через подворотню.
Заплела сиротскую косу, косметику для верности оставила дома, и отправилась обратно к Исаеву, уверенная, что теперь-то между ними за эти три дня ничего не произойдет.
Фокус сработал: Паша окинул ее насмешливым взглядом, буркнул что-то себе под нос, и они поволокли Никиту на улицу. Лифты, которыми был оснащен дом советских времен, походили скорее на барокамеру. Вероятно, инженеры планировали заменить морально устаревшую технику на прозрачные капсулы телепортов, когда нагрянет светлое коммунистическое будущее. Но оно не настало, и скрипучие узкие кабинки остались на своих местах.
Проблема в том, что затолкать в них коляску не представлялось возможным. Ника с Пашей корячились и так, и эдак, запихивая шасси то под одним, то под другим углом. Затея выглядела провальной с самого начала, но ведь раз есть в доме лифт, грех им не воспользоваться. Исаев отказывался верить, что ему придется спускать племянника по лестнице, поэтому из чистого упорства минут двадцать корпел над устройством шасси и научился-таки его складывать. Потом двумя ходками спустил сначала Нику с колесами, потом съехал с ребенком в люльке сам и еще четверть часа, изобилуя фольклором, собирал конструкцию обратно. Вопрос о том, не было бы проще просто аккуратно отнести коляску по лестнице, он ответом не удостоил. Просто вышел из подъезда, красный, мокрый, но гордый, как двухглавый орел, и невозмутимо покатил перед собой ребенка.
За время прогулки Паша будто впервые увидел свой район. Все рассказывал взахлеб, что не было раньше этой детской площадки, и вместо булочной почему-то открыли фотоателье, и скверик он помнит еще саженцами. Не будь Никиты, он не скоро бы еще прогулялся пешком.
В хлопотах о малыше день пролетел незаметно. Ника даже не успела накрыть стол с закусками к приходу Лены, чего с ней отродясь не случалось. Уж если кто и был в этой жизни мисс Пунктуальность, то только Карташова. Ей порой в кошмарах снилось, что она куда-то опаздывает. Просыпалась в холодном поту и заводила будильник на полчасика пораньше. И тут вдруг Макарычева трезвонит в дверь, Паша пытается втиснуть ребенка в загадочный комбинезон с миллионом кнопок, а Ника стоит посреди всего этого безобразия с одной лишь сырной тарелкой на столе.
К счастью, все утряслось быстро. Лена подхватила инициативу на кухне, Ника выпутала ножку детеныша из рукава, и не прошло и часа, как вся компания разместилась в большой комнате за журнальным столиком, предоставив Никите наблюдать за пиршеством из-за сетки.
Карташова просчиталась в одном. Сама она в трикотажном костюме могла бы слиться с пейзажем в широких русских полях, а Лена после работы готова была сию секунду пойти пить кофе на Елисейских полях. Узкие синие брючки, летящая шелковая блузка из последней коллекции, нарочито небрежная укладка на золотистых локонах… И все бы ничего, но Паша вдруг принялся вести себя по-джентльменски. Ни разу не назвал Ленку Макарихой, не подколол, с интересом слушал ее мелодичную, но совершенно беспредметную болтовню, подливал вина и накладывал закуски. При этом еще и сам, сославшись на срыгивание Никиты, переоделся в рубашку, закатал рукава и не упускал случая поиграть мышцой.
Ника опешила. То и дело ловила пристальные взгляды подруги, устремленные на Исаева. И неплохо было бы напомнить ей о договоре насчет неприкосновенности чужих парней, но Ника даже себе еще не призналась в каких бы то ни было чувствах к Паше. Конечно, целовался он, как Бог, но кто знает, вдруг этому всех учат в меде? Может, она просто путает благодарность с романтикой? Он ведь не стал ее разубеждать в том, что им не стоит продолжать позорную сцену на кухне, значит, ему и самому не уперлось. Ей, что ли, должно быть больше всех нужно? Вот еще! Не станет она вести себя, как собака на сене, и мешать людям, если между ними начинается что-то серьезное.
Ника попыталась представить себе Лену и Пашу парой. И смотрелись они, к ее вящему недовольству, гармонично. Он — высокий, крупный, настоящий добрый молодец, она — хрупкая, невесомая, как балерина из сказки про оловянного солдатика. Тонкие запястья, выпирающие ключицы, о которых Ника всегда мечтала, аристократичная шея. Он бы одним движением поднял ее на руки, чтобы вынести из ЗАГСа в белом кружевном платье… И как бы ей пошел аккуратный букетик с синими ирисами!
Ника тряхнула головой и осознала, что вот уже несколько минут зверски терзает кусочек хлеба.
— А ты что думаешь про Тунис? — переспросила ее Лена.
— В каком смысле?
— Ты где витаешь? — удивился Паша. — От отпуска еще осталось время, я советовался, куда лучше ехать.
— Ты уезжаешь? — Ника растерянно поморгала.
— Никогда не думал, что скажу это, но ты, кажется, вообще меня не слушаешь… — Паша отправил в рот кубик маасдама и взглянул на Лену. — Так куда, говоришь, в Тунисе лучше брать путевку?
— Мне, если честно, больше понравился Сусс, — та закинула ногу на ногу жестом из «Основного инстинкта». — Хотя мои друзья в этом году собираются в Хаммамет, им там нравится. Я поспрашиваю, может, они поделятся опытом. Как раз на днях собираются. Присоединяйся, всяко лучше, чем одному. Чем черт не шутит, может, и я соберусь. А то все Европа, Европа, сто лет не загорала как следует. Но у меня кожа белая, красиво не получается, — она оттянула ворот блузки, демонстрируя розовое плечо. — Видишь? Была у коллеги на даче на девятое мая. И лицо не лучше, просто попался хороший тональник.
