Жизнь после измены - МакНейл Джил (электронные книги бесплатно TXT) 📗
— Ты же вроде вегетарианка?
— Да. Но для Бернарда сделаю исключение.
— Я в самом деле завидую тебе. Это, должно быть, так замечательно — быть беременной.
— Чертовски мерзко, да, Элис?
— Абсолютно. Пока Альфи не родился.
Меня это весьма задевало.
— Да, я помню это чувство.
— И я тоже. Но оно скоро проходит, поверь мне.
— О, не будь такой ужасной, Элис, ты ведь обожаешь Альфи.
— Да, конечно, я его люблю, но никогда не думала, что это может быть так трудно. Я хочу сказать, твоя жизнь полностью меняется. Полностью. Я уже и вспомнить-то не могу, как это было, когда он еще не родился. Будто мне сделали какую-то операцию, и кусочек мозга навсегда потерялся. Тот кусочек, который мог часами читать или сосредотачиваться на каком-нибудь деле. И с памятью тоже что-то происходит. Раньше мне удавалось планировать и держать все в голове, а теперь приходится записывать на бумажку. Говорят, люди возвращаются к нормальной жизни, но я не могу.
— Я тоже, и мне все хуже. На днях я едва не заблудилась, когда ехала домой: проехала мимо поворота к нашей деревне. Почему? Одному богу известно.
— Да, я понимаю. Все эти разговоры о детях изрядно портят настроение. Ну, что еще?
Молли рассмеялась.
— Извини, это действительно прекрасно, правда, но меняет твою жизнь. Ты больше никогда не сможешь думать только о себе. Дети выходят для тебя на первое место. Навсегда.
— И ты так сильно любишь их, что все время боишься. Ужасно боишься. Иногда я смотрела на Альфи, когда он был крохой, и понимала, что люблю его так сильно, что мне больно. Физически больно. Они такие хрупкие, и только ты можешь их защитить. Иногда мне снятся кошмары, что я не могу спасти его, и это ужасно, словно с тебя сдирают кожу. Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь.
— Звучит довольно мило, ну, если не считать пассажа о куске кожи, пожалуй.
— Да, но Элис права, чувство действительно похожее. И потом, конечно, еще мышцы таза.
— Прошу прощения?
Мы объяснили насчет мышц таза и строжайших запретах чихать на публике, если, конечно, ты не делаешь упражнения каждые десять секунд до конца своих дней. Все мы посидели немного молча, с довольно напряженными лицами, сжимая и разжимая таз.
— Господи, это действительно трудно.
— Женщина, которая ведет курсы для рожениц в больнице, говорит, что нужно представить, будто это лифт. И ты поднимаешься с первого этажа на одиннадцатый, а потом спускаешься обратно.
Мы все приняли это во внимание.
— Я могу подняться только до четвертого.
— Я тоже.
— Вот черт.
Мама взяла с меня обещание вернуться с работы пораньше, чтобы выпить чайку в честь моего дня рождения. На работе у нас есть традиция, что ты покупаешь пирожные, а потом во время чая все стоят в неловком молчании, пока Джанет дарит тебе очень дешевую открытку. Но поскольку я собиралась уйти раньше, то произвела раздачу пирожных во время ланча. Джанет была недовольна.
— Ну, если ты настаиваешь, может, я и смогу съесть маленький кусочек прямо сейчас.
Терпеть не могу людей, которые режут шоколадный эклер на три части и съедают только краешек.
Мэлком прошествовал мимо и сгреб большой кремовый рожок, а затем довольно непривлекательно облизал губы.
— С днем рождения, желаю всего-всего. Ты с каждым днем молодеешь, Элис. Раскрой нам свой секрет.
— Я пью много джина.
Мэлком рассмеялся, но Джанет было не смешно. На этот раз Бренда сама подарила мне открытку, которую все подписали. К открытке был прикреплен бэйдж с надписью «Мне всего, и побольше». Бренда расспросила меня о последних новостях насчет свадьбы Эм. Я показала ей е-мэйл от Эм, к которому была приложена подборка ужасных платьев различных оттенков странного цвета. Эм называла его баклажанным, но на самом деле он был фиолетовым. Думаю, что она шутит, но не уверена.
— У нее только две недели, чтобы все организовать, так что приходится очень торопиться. А мать доводит ее до белого каления.
— Моя тоже меня доводила, я едва все не отложила. А потом Брайан напился на приеме и послал ее на три буквы.
— А у тебя, Джанет, были сцены в последнюю минуту перед свадьбой?
— О нет, моя свадьба прошла изумительно.
— Ну, не считая того, что лил жуткий дождь, а половина гостей получила пищевое отравление.
Джанет пришла в ярость. Думаю, она не ожидала, что Мэлком подойдет так быстро.
— Честно говоря, я хотела сказать тебе пару слов, Элис. Я заметила, что у тебя очень обширная электронная переписка с друзьями, а мы, знаешь ли, не поощряем такую практику, когда люди используют рабочий компьютер для личного общения. Он для этого не предназначен.
— Извините, Джанет. Обычно Эм пишет мне домой, но сейчас у меня глючит модем, и я попросила ее прислать письмо сюда. Надо сказать, что я нередко пользуюсь своим домашним компьютером для работы, так что, думаю, это уравновешивается.
Вот ведь скряга! Это должно заставить ее заткнуться.
— Я уверен, что уравновешивается, Элис, и уверен, Джанет не хотела, чтобы ты подумала, будто нам жалко. Правда, дорогая?
О боже! Теперь Джанет точно меня возненавидит. Публичная критика от величайшего из мужчин собственной персоной.
— И если тебе нужно что-то для работы дома, пожалуйста, скажи нам. Я не хочу, чтобы ты платила за то, что делаешь какую-нибудь работу для конторы, совершенно не хочу.
Все лучше и лучше.
Я поехала домой, и мужчина, который стоял за мной на заправке, довольно странно посмотрел на меня и подмигнул. Я вспомнила, что на мне висит бэйдж «Мне всего и побольше» и сняла его, потому что мама не сочтет это забавным. Бэйдж вроде «Мне всего и побольше» не в ее вкусе, хотя «Доместос» начал использовать их в своей рекламе.
Альфи стоял в саду перед домом и высматривал, когда я приеду. Я пообещала закрыть глаза, и он довольно быстро повел меня в гостиную. Я поклялась, что не подглядывала, тогда он сказал, что можно открывать глаза, и подарил мне большую коробку солодовых конфет. Альфи считал солодовые конфеты верхом искушения с тех пор, как однажды я сказала ему, что мы не можем купить большую коробку в деревенском магазине, потому что это только для взрослых.
— Спасибо, дорогой, это так мило.
— Да, и ты можешь съесть их все сама. Хотя делиться — это хорошо, ты же знаешь, мамочка. Очень хорошо. Хорошие люди делятся.
Мама устроила замечательное праздничное чаепитие с сосисками на палочках, чипсами и желе. Воздушные шарики, к сожалению, лопнули, когда мы пили вторую чашку чая, — Альфи постарался. Мама задернула занавески и выключила свет, как всегда делала это, когда мы были маленькими, и внесла торт со свечами. Альфи шел рядом и выплясывал нечто среднее между маршем и движениями кунг-фу. Глазурь на торте была розовая, как жевательная резинка, и ее было очень много, а надпись шоколадными буквами гласила: «С днем рождения, мэм». Это заставило меня почувствовать себя Кэтрин Куксон[2], пока мама не объяснила, что купила буквы в городской кондитерской, и должно было получиться «С днем рождения, мама», но Альфи съел одну букву «а». Мы задули свечи, и я загадала желание, а потом мы еще раз зажгли их, чтобы Альфи тоже мог загадать желание. Я знаю, что сын загадал собаку, он только об этом и говорил в последнее время. А я загадала, чтобы все дни рождения проходили так же, как этот, хотя, может быть, без такого количества лопающихся шариков. Когда мама уезжала домой с кусочком торта для отца, я обняла ее.
— Спасибо, мам. Большое спасибо.
— Не за что, это всего лишь маленький тортик.
— Да, но чай и все остальное… Что бы я без тебя делала?!. Ты ведь сама это знаешь, правда?
— Перестань, иди в дом, а то становится прохладно.
Мы с Альфи помахали ей вслед, а затем вернулись в дом смотреть телевизор и есть солодовые конфеты. Слава богу!
