В поисках Совершенства - Лосада Изабель (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Я решила, что отложу этот вопрос. Мне требуется помощь. Я завершила упражнение и пошла к Роджеру. Думаю, такие вопросы задают ему каждый день.
– Гм... я стою в духовном мире перед мужчиной, который фактически изнасиловал меня, а потом из-за него я умерла от голода и жажды. Теперь он хочет, чтобы я его простила, и я хочу простить его, но не знаю, как. Можете помочь?
– Нет ничего хорошего в прощении, если ты все еще в гневе. Дайте гневу уйти, только тогда вы сможете простить его. Ключ к состраданию – сопереживание. Вам придется понять, каково это – быть им. Вам придется как следует об этом подумать. Тогда вы сможете его простить.
– Да, доктор Вуглер. Благодарю, доктор Вуглер.
Остальные тоже проживали свои сцены. Скептик-ученый, которого привела сюда сестра, убивал кого-то. Он душил подушку и пронзительно кричал:
– Ты никогда, никогда больше не сделаешь со мной этого!
Я весело подумала, что, несмотря на все его научные возражения, это на него тоже действует. Один из ассистентов внимательно наблюдал за ним, возможно, волнуясь за судьбу подушки.
Я решила не возвращаться назад, просто села рядом со своим проводником, и она небрежно спросила:
– Что-нибудь в этой сцене напоминает вашу теперешнюю жизнь?
Передо мной промелькнула моя жизнь. Мужчины, которые уходили. Отец, оставивший мою мать еще до моего рождения. Мужчины, которых не было рядом, чтобы помочь матери вырастить меня. Мой бывший муж, который бросил меня с маленьким ребенком. И тот, последний, который тоже ушел; тот, кого я просто хотела любить. Тот, который не понял. Мужчины, которых не было! Только вчера утром я больше, чем остальные, переживала из-за того, что в этой комнате всего трое мужчин! Неисправимая порода!
– Гм... да, – признала я.
Потом мы снова сели на подкову из стульев. Роджер включил нам Баха. Потом заговорил:
– Прошлое прошло. Вспоминать прошлые жизни стоит по единственной причине – чтобы оставить их в прошлом. Эти внутренние характеры – все равно что наши комплексы. Всем известно, что у нас полно комплексов, но если мы их не осознали, они берут над нами верх. Если осознали – мы с ними справляемся. Люди пугаются идеи множества личностей, но в каждом из нас много личностей. Во мне живет внутренний монах, который всегда надеется, что Господь обеспечит меня всем необходимым. Мне приходится объяснять ему, что мы живем в двадцатом веке, и я должен иметь счет в банке, но его оптимизм мне нравится. Если вдруг у меня возникают не мои мысли, я понимаю, что это такое. Для того, у кого в этой жизни есть любящая семья, очень важно перестать ощущать себя нелюбимым только потому, что когда-то давно он умер в одиночестве.
В комнате стояла полная тишина. Он говорил мягко.
– Когда я только начал заниматься этим, мой скептический разум спрашивал меня: «Это какая жизнь – теперешняя или предыдущая?» Но потом это стало неважным, и наступила ясность. Стоит признать, что в каждом из нас есть остатки предыдущих инкарнаций, и многое становится понятным. Это ваши частицы, и нужно пригласить их обратно.
Мой собственный скептический разум по-прежнему недоумевал. Та покинутая и умирающая от голода женщина – это реальность из предыдущей жизни, и ее след каким-то образом влияет на мое поведение и ожидания, или же это просто туманная фигура из темного уголка моего сознания, воображаемое создание моего подсознания? Нет никакой возможности получить ответ на этот вопрос, но суть дела не меняется. Опять указание из «Внутреннего Проникновения»: «Используйте все возможное для своего обучения, духовного подъема и роста».
Мне нужно найти возможность утешить эту женщину, накормить ее и объяснить ей, что потерянная любовь на этот раз не будет длиться вечно. И все – за день работы.
Семинар завершился чтением, и одна строчка так подошла к моей истории, что после занятия я ее переписала. Фарид Аттар, «Беседа птиц»:
«У тех, кто ранен любовью, на лице остается след, и должен быть виден шрам. Пусть будет виден и шрам на сердце, потому что по этим шрамам можно узнать тех, кто стоит на тропе любви».
ОДИННАДЦАТАЯ ФАЗА: КАК МЕНЯ РАСПЛЮЩИЛИ, ИНИЦИИРОВАЛИ, ПОБИЛИ КАМНЯМИ И ВЫМЕСИЛИ
Всю неделю после семинара по прошлым жизням я чувствовала себя изможденной, травмированной и напряженной. Плечи казались такими одереневшими, что достигали ушей. Я околачивалась по дому, не понимая, мое это напряжение или той женщины, и на всех кричала. Но тут (хоть раз в жизни!) решение было простым – мне требовался массаж. Мне хотелось хоть немного удовольствия, а если так случилось, что приходится ухаживать еще и за отпечатком предыдущей инкарнации – что ж, тем лучше. Я оплачу массаж, и это будет мой запоздалый взнос в экономику, о которой я размышляла, когда загорала. Решение принято, осталось найти человека, который хорошо выполнит работу.
Не знаю, как вы, а я терпеть не могу массаж, при котором только кожа сдвигается, а напряжение в совершенно нетронутых мышцах остается. Меня знают, как человека, просящего: «Пожалуйста, немного сильнее». Целых тридцать секунд массажист надавливает сильнее, после чего снова возвращается к нежному поглаживанию. Я это ненавижу. Иногда прошу во второй раз: «Не могли бы вы работать поглубже?», опять не достигаю желаемого результата и лежу, слушая, как мистер Внутренняя Мужественность кричит на меня: «Ну, видишь? Бесполезная трата времени!»
Поэтому я обратилась за рекомендациями к хорошим друзьям Вики, сама массажистка, не обиделась.
– Если ты хочешь глубокий массаж, тебе нужен рольфинг – расплющивание.
– Расплющивание? – это звучало как-то чересчур радикально.
– Ну да, это такой термин. Тело преобразовывают, и это весьма болезненно.
Да. Боль. Вот чего мне хотелось. Этих восхитительных моментов, когда пальцы попадают точно на узел, из-за которого плечи несколько месяцев подняты до ушей, и надавливают на него. Сильно. Я хотела боли. Я это сделаю.
Еще три телефонных звонка, и я нашла рольфера. Американца, единственный телефонный разговор с которым побудил меня к неправдоподобным фантазиям на его счет.
Его голос был просто шелковым. Я уже не могла дождаться, когда смогу полуобнаженной лечь перед ним на стол. Установив при помощи нескольких хитроумных вопросов, что он не гей, я бессовестно начала флиртовать с ним по телефону.
– Вы знаете, я больше не боюсь щекотки. – Женский подход «я-нуждаюсь-в-присмотре». – Как вы думаете, ваш рольфинг поможет мне восстановить боязнь щекотки?
– Это интересный вопрос.
– Может быть, вы сможете использовать меня, как исследовательский проект?
Честное слово, иногда я шокирую сама себя.
В назначенный день я была очень возбужденной. Фиона, моя задушевная подруга, захотела сопровождать меня. Я прожужжала ей уши, рассказывая, каким чувственным кажется этот парень, и ей было любопытно взглянуть на него. Она увидела его, и ее брови приняли интересную зигзагообразную форму.
Как вам это нравится? Голоса бывают такими обманчивыми! Он десять лет прожил в Японии и, похоже, превратился в одного из этих нервных, недокормленных, перетрудившихся типов, которые каждый рабочий день набиваются, как селедки в бочку, в токийскую подземку. Даже лицо казалось японским.
– Привет, я Питер, – сказал он с сильным калифорнийским акцентом. Я улыбнулась, чувствуя себя в полуобморочном состоянии от разочарования.
– Можно мне стакан воды? – попросила я.
– Ну конечно! – И он исчез.
Комната для рольфинга в Камден-тауне была маленькой и плохо отапливалась. Я очень неохотно сняла часть одежды и, замерзая, села на его стол. Примерно через месяц он вернулся с водой.
– Не могли бы вы встать? Мне нужно посмотреть на вашу осанку.
Я всегда гордилась собой, потому что, благодаря занятиям танцами обладаю очень хорошей осанкой. Он обошел меня вокруг, разглядывая с таким видом, будто ему подсунули попорченный товар. Я так и ждала, что он сейчас скажет: «Ну что ж, терпимо, но нельзя ли получить скидку?» Вместо этого он нахмурился и произнес:
