Давай начнём все с начала (СИ) - Дагова Ульяна (читаем книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Глава 61
Холодный ветер обдувает ноги, за мной бежит девушка с ресепшн, пытается окликнуть, не реагирую. Для меня словно всё замерло, умерло. Только когда трогает за плечо, ощущаю прикосновение и поворачиваю лицо к ней. Она немного отшатывается от меня, словно за несколько минут я превратилась в медузу Горгону.
— Извините, я могу вам чем-то помочь? Может, такси вызовем? Одежда, — и тут же осекается.
Отрицательно качаю головой и спускаюсь с последних ступней. Холодные и очень тонкие тапочки в секунду становятся ледяными, холод передаётся и ногам. Но это так второстепенно, что не мешает движению. Молния, которая неожиданно сверкает вдалеке, прекрасно освещая, а точнее, разделяя небосвод на две части, выступает словно ярким признаком конца. Конца всего.
Несколько шагов, и я слышу лёгкий шум машин, значит, близко трасса. Действительно через пару шагов я выхожу на хорошо асфальтированную трассу. Останавливаюсь у обочины, протягиваю руку, чтобы остановить едущую на большой скорости машину. Она не останавливается, только обкидывает меня комочками грязи, а после тёмного джипа машин и вовсе нет. Когда отчаиваюсь и думаю, что придется идти пешком, вдалеке появляется старенький советский автомобиль. Протягиваю руку, голосую, а точнее, прошу водителя остановиться, ни на что не надеясь. Машина останавливается, из неё выходит невысокого ростика пожилой мужичок.
— Дочка, что случилось? Чем помочь? — торопливо спрашивает он. Ёжусь то ли от холода, то ли от теплоты, которая исходит от этого пожилого человека.
— До города сможете довезти? — уточняю.
— Могу, конечно. Ты садись, не мёрзни. Ещё немного, и инеем покроешься. Суетливо открывает передо мной дверь, усаживает, трогает руки и ругается. Оббегает машину, усаживается на водительское сиденье. Включает на всю мощность печку, что-то достаёт с заднего сиденья, кладёт мне на ноги.
— Укройся хоть моей курткой. В термосе кофе. Грейся. Ты скажи, всё нормально? Почему раздетая вышла.
— Не переживайте, — шепчу, пока он сам принимается укутывать мои ноги в куртку. — До города довезите, пожалуйста.
— До города, а адрес? Где дом твой? — не унимается старик. — Муж есть?
Морщусь от этого слова. Нету его у меня и никогда не будет. Плавали, знаем… — Родители?
— Нет, — говорю тихо. — Если вас не затруднит, могу адрес сказать.
— Давай- давай.
Шепчу адрес, он присвистывает и смотрит на меня внимательнее.
— Богатые дома.
Я не реагирую, а что сказать. Я просто хочу домой и забыться.
— Номер, позвонить кому-то?
Не реагирую, прикрываю глаза, чтобы дед не задавал вопросы. Ответы есть, но говорить и отвечать я на них не хочу. Слишком больно… Родителей нет, муж козел. Типичная история… Жалости я не хотела. Как и воспоминаний. Я упорно блокировала эмоции в себе, знала, поддамся, и меня захлестнёт, утону…
— Ух-ух, уснула, — шепчет дедок, дотрагиваясь до моей руки, — ну, зато хоть согрелась.
Глаз не открываю и никак не обозначаю себя, может, так нельзя себя вести, это неправильно. Человек помог, переживает, а другой безучастно пронёсся, и всё. Но говорить не хочу, не могу. Молчу, изредка лишь приоткрываю глаза, пока старик не видит, чтобы понимать, где мы территориально находимся и далеко ли ещё до города. Прошлый раз дорога заняла меньше времени, но глупо сравнивать автомобили. Да и Громов нёсся с запредельной скоростью. Мысль о нем неприятно отзывается в сердце. Прикусив губу, я открываю глаза и понимаю, что мы в городе, ещё минут десять, и будем у моего дома.
Старик, видя, как он считает, что я проснулась, улыбается.
— Ну, вот поспала. Ты скажи, точно все хорошо? Может, в больницу или к полицаям отвезти?
— Нет, нет, не беспокойтесь, все правда хорошо.
Он хоть и кивает, но вижу, что не верит.
Оставшуюся часть пути едем в тишине. Он бросает взгляды на меня, но молчит, ничего не говорит, а я только и рада этой тишине, лучше так.
— Ну, что, подъехали, — подводит итог старик.
— Спасибо, — опускаю руки в карманы, и до меня доходит, что денег с собою нет, смотрю на руки, тоже пусто, нет даже колец. Вспоминаю, оставила их на полочке в ванной.
— Вы напишите мне телефон, я вам деньги переведу, — не говорю уже, шепчу, горло сдавливает спазмом.
— Да ты погоди с деньгами, не нужны.
Хочу возразить, но только дотрагиваюсь до горла, болит.
— Выходи, дочка я тебя провожу, сердце не на месте будет. Вот зайдёшь, убежусь и уеду.
Выдавливаю улыбку, хороший дед, таких людей становится все меньше и меньше, я точно знаю. Сколько подлости было в моей жизни, вагон и прицепчик, но и хорошие встречались, это все же радовало.
Выходим вместе из старенького жигулёнка, кто-то из сотрудников управляющей компании косится, но вопросов не задают и не подходят, только открывают тяжёлую железную дверь подъезда.
Внутри косится консьержа, она даже вскакивает и подходит к нам.
— Армина, что с вами?
Смотрю на неё, перед глазами начинает двоиться, хватаюсь за стену и чувствую, что ноги тяжелеют. Почти падаю на пол, старик с женщиной отрываются от диалога. Он что-то пытался выяснить обо мне…
Боль опоясывает живот, и я хватаюсь за него.
— Скорую, — кричит кто-то из них, я не разбираю, кто именно. Голову, мысли — всё затмевают боль и страх, он словно парализует. Открываю глаза, вижу, как Ольга, консьержка, что-то кричит на ходу о встрече скорой, а я хватаю деда за штанину. Он опускается ко мне.
— Что, что такое, девочка? Мы вызвали скорую, не переживай.
Отрицательно качаю головой.
— Армену, Армену, — шепчу, — позвоните. Диктую номер, по памяти. Сама не понимаю, почему попросила позвонить ему, но номер продиктовала без запинки и тут же почувствовала боль. Старик, ругнулся, уже говоря что-то о врачах, не разобрала, прикрыла глаза, так было проще, спокойнее. Темнота начала окутывать, забирать.
— Балерина она, Армина Огнева, — это последнее, что я четко услышала и разобрала. «Балерина, Армина Огнева» повторилось набатом в голове, затем полная темнота и мрак, который поглотил меня.
Глава 62
Медленно, с трудом, отрываю глаза. В нос бьет запах спирта, дергаю рукой, становится больно. Смотрю и понимаю, что в вену воткнута игла, прекращаю попытки дергать рукой, чтобы не причинять себе боль. Пытаюсь осмотреться, но в глазах словно пелена, различаю белые стены и тёмный силуэт, который сидит рядом. Концентрируюсь, но выходит плохо, не понимаю кто это, пока не слышу голос и не узнаю моего Армена.
— Армина, — вздрагиваю. Так непривычно, неожиданно слышать за столько лет из его уст такое обращение к себе, — Ари, черт! — исправляется друг, и я улыбаюсь, кажется, все в порядке. — Ты… ты думаешь головой, что делаешь?! — распаляется друг, но, видя, как я морщусь, продолжает спокойно, без крика. — Что случилось? Расскажи, как ты оказалась без одежды на трассе. Черт, о себе не думаешь, так о ребёнке подумай, Ари.
Армен говорит что-то ещё, а я молчу. Перед глазами плывёт. Наша ночь, фотографии, пришедшие на телефон Саввы, мои блуждания по трассе. Как я могла? Как можно было забыть? Пытаюсь прислушаться, но я ничего не слышу, становится так страшно, а вдруг с ними, что-то случилось. Руки холодеют, машинально кладу свободную на живот. Страшно, Боже, как мне страшно. Я не переживу, умру, знаю это точно.
— С малышом всё обошлось, — слышу словно через призму, когда Армен берет меня за руку, и слегка трясёт ее в попытке привезти меня в чувство.
Смотрю на него и ощущаю, как по моим щекам текут следы.
— Ари, я тебя прошу, ну прекрати, тебе нельзя нервничать, вдруг кровотечение, мне голову твой врач открутит. И так не хотели меня впускать, еле откупился.
Смеюсь, когда Арменчик смешно трёт пальцами, указывая на способ откупа.
— Всё, мы их любим и все мы грешны, — произносит, словно священник. — Расскажи, что случилось? Кто обидел тебя и моего крестника?!
