Любовь цвета боли (СИ) - Жилинская Полина (книги онлайн без регистрации полностью .TXT, .FB2) 📗
Паркуемся у небольшого двухэтажного здания со стороны заднего двора и выходим. В холле в нос бьет знакомый запах попкорна. Мы проходим мимо касс и направляемся прямиком к одной из дверей.
Зал небольшой. В два ряда стоят широкие кожаные диваны, большой белый экран отдает бледным свечением, по ступеням и до самой возвышенности сцены ровными рядами стоят зажженные свечи в широких декоративных стаканах. На одном из диванов аккуратно сложены два пледа, рядом низенький сервированный столик.
— Я лет сто, наверное, не была в кино, — с улыбкой оборачиваюсь к Макару.
Когда только успел заморочиться?
— Я тоже. Тряхнем стариной? — играя бровями, спрашивает Макар.
Проходим в центр зала и садимся на мягкий диван.
— Что будем смотреть?
— Мы можем сами выбрать, что смотреть?
— Можем. Только умоляю тебя: давай это будет всё что угодно, только не сопливая мелодрама.
Улыбаюсь, перебирая в памяти фильмы, над которыми в свое время пролила море слез. Украдкой бросаю взгляд на Макара, тот хмуро следит за мной, видимо, ожидая подлянки.
— Предупреждаю вид рыдающего мужика, то еще зрелище. Так, что хорошенько подумай надо оно тебе.
— Ладно, — тяну скептически. — Давай посмотрим «Трансформеры», — решаю всё же смилостивиться.
Макар выдыхает явно в облегчении.
— Я так понимаю, в зале мы будем одни?
— Маленькая, конечно одни. Это вообще-то романтическое свидание. Зачем нам чавкающая попкорном толпа народа?
Наклоняется и подает мне большой пластиковый стакан с крышкой и трубочкой. Пригубив напиток, понимаю, что это свежевыжатый апельсиновый сок. Откуда он взялся в кинотеатре, решаю не уточнять. Кажется, пора перестать сопоставлять логику и Макара.
Из динамиков громко звучит музыка, на большом экране начинается фильм. Макар отбирает у меня стакан и сует в руки большое ведерко со сладко пахнущим карамелью попкорном.
Фильм неожиданно оказывается интересным. К середине я, вдоволь наевшись попкорна и фруктов, полулежу спиной на мужской груди и внимательно слежу за происходящим на экране. Одна рука Макара покоится у меня на талии, вторая не спеша перебирает рассыпавшиеся волосы. Внезапно он подтягивает меня выше и ведет губами по щеке. Поворачиваюсь к мужчине, наталкиваясь на его губы. Дразня, провожу по ним языком. Он, сразу же среагировав, пытается углубить поцелуй, но я проворно отстраняюсь.
— Приличные девочки не целуются на первом свидании, — дразню.
Ухмыляется плотоядно, блуждая взглядом по моему лицу.
— Значит, считай, что мы уже на третьем.
И, не давая возможности ответить, сам находит мои губы. Целует мягко, нежно, не спеша исследует мой рот. Тихонько стону и провожу рукой по мужскому плечу. Время как будто замирает, а мы не можем оторваться друг от друга.
Возвращаюсь в реальность, только когда на экране появляются титры, а из динамиков громко начинает звучать музыка. Макар нехотя выпускает меня из кокона своих рук. Сажусь, расфокусированным взглядом обвожу пространство зала. Дотрагиваюсь пальцами к припухшим от поцелуев губам. Чувствую себя счастливым безмятежным подростком.
В зале зажигается свет, и я бросаю взгляд на Макара. Он с едва заметной улыбкой наблюдает за мной. Смутившись, опускаю руку и встаю.
Выходим из здания кинотеатра, когда на город опустились сумерки. В воздухе витает свежий запах дождя, ветер утих, на улице тепло и на удивление тихо.
— Поехали? — спрашивает Макар, вновь переплетая наши пальцы.
— Давай прогуляемся по набережной?
Он согласно кивает и, покрепче обхватив мою ладонь, двигается в указанном направлении. У меня захватывает дух от видов вечернего Санкт-Петербурга. На Дворцовой набережной оказываемся достаточно быстро. Наслаждаемся непривычной тишиной обычно шумного мегаполиса. Подхожу к перилам, вглядываюсь в ровную водную гладь с причудливыми отблесками зажженных фонарей. Когда я училась в университете, любила прогуливаться по набережной, наслаждаясь изумительным панорамным видом Петропавловской крепости и снующими по реке теплоходами. Кажется, так давно это было, будто в другой жизни. Я еще была сама собой, беззаботной девчушкой, счастливой и немного наивной. Макар прижимается со спины, уверенно обхватывая талию. Откидываюсь на мужскую грудь, накрываю его руки своим
— Ты чего загрустила? — наклонившись к моему уху, тихо спрашивает.
— Вспомнила свою прежнюю жизнь, когда родители были еще живы. Я, можно сказать, была счастлива. Ни забот, ни хлопот. Кажется, тогда вообще всё было другим. Либо я на всё смотрела проще, не знаю. Люди казались добрее, человечнее. Мир вокруг сверкал совсем другими красками.
— Ты просто выросла и во многом разочаровалась. Все мы через это прошли, повзрослев.
— Что случилось с твоими родителями? Я слышала, как ты говорил Нине, что они с Павлом заменили тебе мать и отца в каком-то плане.
Плотнее прижав к себе, упирается подбородком в макушку.
— Отец умер, едва мне исполнилось пять, Назару было восемь. Мать начала пить. За считаные месяцы превратилась в алкашку. Ее ничего не интересовало, кроме бутылки, и как-то раз соседи, не выдержав очередных криков и побоев, вызвали участкового, а тот социальную службу.
— Она что, била вас? — оглядываюсь на Макара.
— Мы слишком часто просили, есть и мешали ей свои плачем, — отвечает с кривой усмешкой на губах.
Невидящим взглядом смотрю на Неву, пытаясь унять волну негодования от бесчеловечности, казалось бы, самого родного человека на планете — матери.
— Нас с Назаром забрали в интернат, там мы и прожили всё свое детство.
Замолкает на некоторое время, и мы стоим в тишине, погруженные каждый в свои мысли.
— Как ты справилась? Когда тебе стало легче?
Стоит вспомнить гибель родителей, как в горле образуется ком, а в груди неприятно ноет.
— Я и не пережила. Я научилась жить без них, с постоянной тупой болью вот здесь, — указываю рукой на сердце. — Просто всё произошло так неожиданно, я была не готова к такому… За полчаса до трагедии мама звонила мне, а я… не смогла ответить.
Не замечаю, что слезы уже вовсю катятся по щекам. Поворачиваюсь к Макару и заглядываю в его глаза.
— Я знаю, что ты чувствуешь и о чем думаешь. Ты винишь себя в том, что не уберег, а я виню себя, что не спасла. Это была моя смена. Их жизни ускользали у меня между пальцев, как бы я за них ни хваталась. Я живу с мыслью о том, что, может, прими я другое решение или начни все мероприятия на минуту раньше, то смогла бы их спасти. Чувство вины не даст забыть, постепенно выжигая тебя изнутри. Но ты научишься с этим жить. Эта боль станет частью тебя.
Сжимает челюсти, переводит взгляд поверх моей головы и вцепляется руками в перила с обеих сторон от меня.
Его рана свежее моей. Она еще кровоточит и невыносимо болит.
Макар запрокидывает лицо к небу, и я вижу, как судорожно дергается его горло. Сейчас понимаю его как никогда. И, возможно, понимаю жестокость Макара.
Услышав оправдательный приговор в зале суда и, взглянув в глаза избалованному отпрыску очередного депутата, я впервые в жизни всем своим нутром желала, чтобы его настигла та же участь. Окажись у меня в руках пистолет в тот момент, я бы не раздумывая выстрелила. Он развлекся, устроив заезд на трассе, а мои родители погибли.
— Мне не хватает его, — Макар говорит сдавленно, так и не взглянув на меня.
— Я знаю.
Прижимаюсь щекой к его груди, крепко обнимая. Мы оба в какой-то мере одиночки с искалеченными, покореженными душами. Только у него всё началось гораздо раньше, с самого уязвимого возраста и от самого близкого человека. У меня было счастливое детство, а у Макара его не было вовсе. Слишком рано пришлось повзрослеть.
Когда я проходила ординатуру в одном из детских отделений, сталкивалась с детьми, которые росли без родителей, и с их жестокостью, направленной порой на весь мир. Всех их объединял взгляд, не по возрасту взрослый и уже утомленный жизнью. Эти дети напоминали волчат, которые, оставшись без стаи, были вынуждены выживать в жестоком мире.
