Услуги по-соседски (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie" (хороший книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
— Ну не то чтобы совсем девушка, — легкомысленно пожимает плечами. — Мы были подростками, о каких отношениях можно говорить.
— Между прочим, Артёмова и Щеглов до сих пор вместе, — не удерживаюсь от шпильки. — Свадьбу сыграли сразу после того, как дипломы получили, а недавно у них девочка родилась. Так что, Амурский, не суди по себе!
— Это большая редкость. Сколько у нас пар в школе было? И сколько из них остались вместе? Это исключение, а не правило.
А вот с этим поспорить сложно. Первая любовь сопровождается надеждами, мечтами, которые часто разбиваются о суровую действительность. Люди взрослеют, юношеский максимализм сменяется холодным цинизмом. Сколько таких, которые верили в «вечную любовь до гроба», а потом были преданными? Да что там говорить… И я в их числе.
Любовь… Как много в этом слове, а по сути и она не вечна. Так может, к черту вечность? Может, стоить жить здесь и сейчас? Люди любят друг друга, потом расстаются, находят других людей и снова любят.
— Ты прав, Сева, — грустно вздыхаю. — Но разве ты в школе не влюблялся?
Пожалуй, в школьные года за ответ на этот вопрос я бы продала почку.
— Мне нравилась одна девчонка, — робко улыбается, кидая на меня теплый взгляд из-под ресниц, — но я был юн и глуп. Вряд ли бы из этого вышло что-то путное.
— Ты был отвратительным, — дразняще кидаю, усмехаясь.
— А ты, Горошек? В кого была влюблена ты? — Сева на меня смотрит с таким живым любопытством, что на секунду мне хочется ему признаться, но всего лишь на секунду.
— Мне тоже кое-кто был симпатичен, но ты его не знаешь, — деликатно ухожу от ответа.
Сева хмыкает, а затем вдруг впивается глазами в кого-то слева от меня. Его лицо мрачнеет. Снова взглянув на меня, он поджимает губы.
— Что такое?
— Ничего, — напряженно отвечает.
Разумеется. Именно от «ничего» он выглядит, как бешеный пёс. Интересно, если я скажу «фас», он накинется на бедного лысого мужчину, которого собственно и сверлит глазами?
— Ответь мне, — требовательным тоном произношу.
Амурский кусает губы, хмуря брови. Я буквально вижу, как в его голове идёт борьба. Выжидательно на него смотрю, чтобы он понял что не отвертится. Вздохнув, он выпаливает:
— Ты без лифчика!
И что? Это запрещено законом? Я целый вечер так перед ним сижу, а он заметил только сейчас? Должна заметить, это обидно!
— Под эту водолазку его не надевают.
— Ужасная водолазка, — ворчит точно старый дед. Наступает неловкая пауза. — В смысле, красивая. И ты красивая… Уф! — откидывается на стул и трёт своё лицо. — Я имел ввиду, что на тебя все пялятся. — Он делает паузу, после чего добавляет: — на твою грудь.
— Ты ревнуешь? — изумленно распахиваю глаза, догадавшись, что стало причиной такой резкой смены настроения.
— Да, я ревную, — цедит, крепко сжимая челюсти.
Протянув руку через стол, хватаю его за запястье и нежно поглаживаю, говоря:
— Я здесь с тобой, а не с кем-то другим.
— Я знаю, Ася, — он перехватывает мои руки и сжимает их в своих. — И все же, это меня бесит. Мне хочется вырвать их глаза из глазниц.
— Знаешь, говорят, что ревнуют неуверенные в себе мужчины, — игриво бросаю. — Никогда бы не подумала, что ты такой.
— Ты растоптала мою уверенность своими отказами, Горошек.
— Недавно ты говорил, что уверен в себе, и что мне это нравится.
— Я становлюсь безумным, что сказать. Видишь, что ты со мной сделала?
Мы взрываемся хохотом, привлекая внимание остальных посетителей и персонала, но какое это имеет значение? Особенно, когда Сева бережно держит мои руки в своих, а между нами летают искры.
По пути домой Сева не отпускают мою ладонь, а ещё он все время меня касается. То по талии проведёт рукой, то волосы поправит, то «случайно» заденет мои нижние девяносто, которые вообще не девяносто. В конце концов, когда мы заходим в лифт я сплошной комок нервов.
Поцелует ли он меня на прощанье?
Наверняка, а вот зайдёт ли?
Захочет зайти?
Знаю-знаю, есть это проклятое правило трёх свиданий, но кому это надо? Мы взрослые люди.
Ага, именно поэтому я нервничаю, как первоклассница, читающая стих перед всем классом. Помните это чувство? Согласитесь, ужасный стресс.
— Спасибо тебе за этот вечер, — ласково улыбнувшись, произношу.
— Это прощание? — поворачивается ко мне всей своей внушительной фигурой.
Сглотнув, набираю в лёгкие побольше воздуха и судорожно выдыхаю, сосредоточенно думая над ответом. Как назло в голове — пустота. Мой мозг отказывается работать. Вероятно, потому что мое тело слишком остро реагирует на каждое движение Севы.
К моему облегчению, лифт останавливается и двери раздвигаются. Не знаю, чувствую ли я облегчение или же напротив огорчение.
Выхожу из лифта, поворачиваюсь к Севе, чтобы все-таки попрощаться и соблюсти приличия, но он решительно надвигается на меня. Я отступаю до тех пор, пока не упираюсь спиной в стену.
— Не умеешь ты прощаться, пампушка, — шепчет мне в губы, прежде чем затянуть в долгий поцелуй.
Сперва мы целуемся нежно, робко, но с каждым ударом сердца поцелуй набирает обороты. Рука Амурского запутывается в моих волосах, а сама я цепляюсь за его плечи, словно за спасательный круг.
Страсть движет нашими телами, и затмевает разум. Мы перестаем контролировать себя. В какой-то момент, я оказываюсь сидящей у Севы на бёдрах, как тогда в его квартире. Только в этот раз мне не прилетит клюшкой по голове. Все по-серьезному.
— Ключи, — рвано выдыхаю, когда Сева прокладывает дорожку мокрых поцелуев от лица к шее.
— Ты уверена? — останавливается и серьезно спрашивает, заглядывая с надеждой в мои глаза.
А знаете? В пекло это правило трёх свиданий!
Уверена ли я, что хочу его? Конечно! Зачем тянуть? Кому от этого легче?
— Да, — твёрдо отвечаю.
Сева кивает и отстраняется от меня, а я начинаю суматошно искать ключи в клатче.
— Да где же они… — ворчу себе под нос.
Наконец, найдя ключи, дрожащими пальцами открываю дверь и толкаю. Я даже не успеваю войти, как Сева подхватывает меня на руки. Дверь за нами хлопает, в полной темноте Амурский скидывает обувь и несет меня вглубь квартиры.
— Что за чертовщина? — резко он останавливается.
— Что такое? — беспокойно ворочусь у него на руках.
— Мокро.
— Мокро? — недоуменно переспрашиваю.
— Да, на полу мокро.
Какого…
Амурский аккуратно ставит меня на пол, а затем включает свет.
Проклятье!
Моя квартира похожа на поле после битвы! С потолка капает вода, а мебель, похоже, собирается отправиться в плавание! Меня, черт побери, затопил мой сосед сверху, который собственно стоит напротив меня с самым несчастным видом в мире.
Глава 24
Ася
— Фу-ух, кажется, все, — выжимая тряпку в ведро, выдыхает Сева.
Именно. Все.
Как, черт побери, это могло произойти? И почему именно со мной?
Я не успела выплатить деньги за этот ремонт, а мне уже нужно делать следующий! Убейте меня прямо сейчас. Мне, что продать свою почку? Или почку Амурского?
Нет, я сдам его в сексуальное рабство, и сорву куш. Умом я, конечно, понимаю, что Сева не виновен в том, что меня затопил. Это не тот случай, когда забыл закрыть кран. Лопнул стояк в перекрытии, по заключению самого Амурского. Видимо, в свободное от хоккея время, он подрабатывает сантехником. Впрочем, какая разница, что там лопнуло, если моя квартира превратилась в гребаный Титаник?
Сейчас мысль жить в коробке из-под холодильника мне не кажется такой ужасной. Как будто мне есть, где еще жить, в самом деле!
— Который час? — мрачно спрашиваю, оглядывая свою некогда кухню-студию.
Мы убирали воду, должно быть, не менее двух часов. Конечно, после того, как ее перекрыли. Точнее, я сразу схватилась за тряпки, а вот Амурский додумался перекрыть стояк. Я чувствую себя так, будто меня пережевали и выплюнули. Осталось только сесть посреди квартиры и завыть в голос от отчаяния.
