Глаза цвета листвы (СИ) - Ми Рона (е книги TXT) 📗
Уж лучше бы я его ненавидела!!!
Я вышла из такси, которое унеслось на новый вызов, подбадривающе подмигнув на прощание фарами.
Слишком тихий двор показался таким унылым. Черные глазницы спящих окон как будто осуждали меня за проявленную слабость. Безумно тоскливое небо, которое не спасали даже миллиарды рассыпанных по нему ярких звезд. Гадко и противно.
– Золушка, притормози! – окрик прозвучал как выстрел в спину и подействовал также, заставляя остановиться на полушаге.
Глеб стоял возле своего черного железного коня, небрежно опершись бедром о боковую пассажирскую дверь. Он в тех же джинсах и заметно помятой футболке. Брови сведены к переносице. Мужчина ждал. Он был зол и не скрывал этого.
И я подошла, предусмотрительно остановившись в метре от него.
Астапов легким движением оттолкнулся и выпрямился, сразу заполнив собой все пространство.
Теперь мы стояли напротив, одинаково скрестив руки на груди, и буравя друг друга прожигающим насквозь взглядом. Я упорно молчала.
– И что это было? – Глеб нарушил тишину.
Какого ответа он ждал? Начать выяснять с ним отношения сейчас – это, своего рода, заявить на него права, которых у меня нет. А у той, другой, есть! И отбирать их я не стану.
Да ты прямо щедрая душа, Виктория!
– «Вечер разочарований» закончился, – попыталась как можно равнодушнее пожать плечами. – Настала пора платить по счетам.
Что-то изменилось в его взгляде.
– То есть ты устроила все это представление, чтобы навсегда отделаться от меня, выполнив условия глупого пари? – брови взметнулись вверх, а губы сложились в тонкую прямую линию.
Я промолчала, не найдя, что ответить на поставленный таким образом вопрос. От части он был прав. Именно таким, пусть и с большими отклонениями от произошедшего, и был план в самом начале вечера.
Прошло несколько тягостных минут. На откровения меня так и не тянуло. Я продолжала молчать и думать о своей странной судьбе, которая на раз-два перекинула меня в совершенно другую плоскость, превратив жертву в разрушительницу.
– Очень развернутый ответ, Виктория, – он улыбнулся. – Давай, вернемся и обсудим, продолжив с этого места.
Астапов заметил мое замешательство и сделал шаг навстречу, протягивая руку. Его глаза заметно потеплели, открывая другого Глеба. Глеба, который подарил мне несколько безумных часов. А уже завтра будет дарить эти часы своей вернувшейся неугомонной половинке. Своей Алине.
Ночь. Лес. Сосна.
– Нет, – твердо сказала, отступая назад. – Мне нужно только то, чтобы ты выполнил вторую часть договора и оставил меня в покое.
Всего несколько слов, и вот передо мной прежний Глеб Александрович. Чужой и надменный, с колючим взглядом, от которого невольно хочется сжаться и убежать на край света, протиснуться в самую маленькую щель и затаиться там на всю жизнь. Хотя нет, хочется сбежать не от него, а от разочарования в нем и себе.
– Я правильно понял – толковых объяснений не будет? – выжидающий взгляд мужчины, который с каждой минутой теряет терпение.
А я не могу ничего сказать. Я не стану оправдываться! Я не хочу слышать его обман… А еще больше, я не хочу услышать правду из его уст.
– Что ж, я давно привык платить по всем своим счетам.
Мужчина опустил руку в карман. Достал бумажник и извлек из него зеленую купюру. Молча протянул мне.
Это действие стало такой неожиданной оглушающей пощечиной, от которой не сразу приходишь в себя. Наконец смысл произошедшего дошел до меня: мне заплатили?!! И из моей груди в то же мгновение вырвался громкий злой смех, разлетающийся по тихому спящему двору. Рука поднялась и взяла предложенную банкноту, затем безвольно опустилась вниз, пальцы смяли податливую бумажку в рыхлый комок, и разжались, обрекая знаменитый портрет американского президента на волю свободного падения.
Все еще истерически хохоча, я развернулась и направилась в сторону дома. Мне уже было совершенно все ясно. Ясно его отношение ко мне, как к девочке на одну ночь. Захотел – заполучил. А теперь унижает. Хотя, чего я обижаюсь – мне заплатили!!!
– Прости, – не веря своим ушам, остановилась. А затем прозвучал второй контрольный выстрел. На поражение. Сокрушительный и беспощадный. – Этого мало. Ты же так старалась!
Услышала слишком громкий в ночной тишине шелест банкнот и резкий смешок. Не знаю, что меня разозлило больше в этот момент: его поведение; его самомнение заносчивого мужчины; то, что он обливает меня помоями, даже не моргнув глазом, как будто ему позволено так меня унижать. Все навалилось сразу: обида, разочарование и злость.
А дальше, словно кадры в замедленной съемке.
Ладонь сжимается в кулак, тело разворачивается на сто восемьдесят градусов и в два шага пересекает разделяющие нас метры. Бью со всей силы по застывшей ухмылке, мечтая стереть ее навсегда. Я чувствую невыносимую боль, зародившуюся в костяшках и разлетающуюся тонкими нитями к запястью и выше. Но эта боль дает такое, нужное мне сейчас, удовлетворение, что я не обращаю на нее никакого внимания.
Астапов был не готов. Он точно не ожидал такого поворота событий. Его голова заметно качнулась в сторону, вырывая грубые ругательства. Затем он чуть наклонился вперед, сплевывая появившуюся кровь, поставив руки на чуть согнутые колени. Тыльной стороной ладони провел по рту и нахмурился, созерцая алый след. В неверии перевел на меня взгляд разъяренного быка, до которого кто-то посмел дотронуться.
Смотрела на него и чувствовала, что страха совсем не было – спасибо адреналину и ненависти. Я сделала еще один шаг, и тоже наклонилась, приближаясь к самому лицу, которое только что слегка подпортила.
– Если Вам не хватило «разочарований», Глеб Александрович, то я могу отсыпать своих… у меня их сейчас в избытке… забирайте!
Старалась говорить медленно, словно хотела впечатать их в его сознание на веки вечные.
И ушла. Не убежала, пусть и очень хотелось.
Как только за мной закрылась дверь подъезда, я бросилась вверх со всех ног, не дожидаясь лифта. Тысячи иголок вонзались в запястье. Блин!!! Как же это больно, черт возьми!!! А рука только недавно перестала о себе напоминать…
Залетела на кухню к заветному холодильнику, выхватила первый попавшийся пакет из морозилки и приложила к горящей руке. Пришло небольшое облегчение.
Слез не было. Только боль. Боль и пустая выжженная степь.
*
Глеб.
День после праздника оказался еще более насыщенным, чем сам юбилей. Недополученные накануне поздравления вместе с подарками. Восхищение и комплименты организации вечера. Все как с цепи сорвались и жаждали личного общения непосредственно с руководством. К вечеру я порядком подустал от навязчивого внимания и ожидал, что тот принесет мне желанное успокоение и наслаждение в компании милой девочки.
Столик заказан. Девушка, пусть и с помощью легкого давления, приглашена на свидание. Томительное ожидание приятного времяпрепровождения распространялось по всему телу.
Но не тут-то было…
За один чертов вечер я испытал все возможные эмоции, на которые только был способен. И даже получил по морде в финале. Хотя, наверное, заслуженно – я действительно перегнул. Злоба накатила слишком внезапно, и я не смог устоять.
Я обидел, причем осознанно.
Губа кровоточила и собиралась опухать, о чем свидетельствовали внутренние, давно позабытые, ощущения. Сколько лет прошло с последней моей драки? Десять? Пятнадцать? Я улыбнулся и тут же поморщился от резкой противной боли.
Остановился возле круглосуточного супермаркета. Вошел внутрь, сразу же поймав на себе удивленные глаза молоденькой продавщицы. Прошелся по пустому магазину, взял из холодильника банку колы и направился прямиком к кассе. Увидел свое отражение в витрине и чуть не рассмеялся в голос, еще больше пугая замершую кассиршу: помятый, на футболке несколько свежих капель крови, а про лицо и говорить не надо – во всей красе.
– Свидание не задалось, – усмехнулся я, расплачиваясь.
